Теория познания Платона.

Резюмируя сказанное в предыдущем параграфе, какова теория познания Платона? Согласно Платону, познание – это припоминание: воспринимая вещи этого чувственного (телесного) мира, мы припоминаем идеи, на которые они похожи, которым они подражают.

То есть, мы на самом деле все знаем. Мы там были и все видели. Но забыли. Вещи, этот чувственно воспринимаемый мир в состоянии напомнить.

Из этого следует, в частности то, что мир, согласно Платону – познаваем. Человеческая душа видела идеи, образцы, согласно которым создан порядок вещей. Если принять платоновское понимание познания, то мир познаваем со стопроцентной гарантией.

Предметом познания, согласно Платону, являются идеи: познавая вещи, мы познаем в них то, подобное, что роднит их с идеями, то же, что отличает вещи от однозначной определенности эйдосов (материю), мы не познаем (она непознаваема).

В дальнейшем в истории философии платоновское понимание познания как припоминания будет соперничать и сосуществовать с противоположной ему позицией – эмпиризмом (эмпирик полагает, что познание начинается с чистого листа, с момента восприятия нашими органами чувств вещи, и никакие идеи этому восприятию не предшествуют[9]).

Платон об Эросе.

Познание имеет у Платона этический, и, можно даже сказать, мистический смысл: наверх, в божественный мир человека ведет именно разум (мышление).

Но познание, о котором говорит Платон, это отнюдь не сухое академическое умствование (оно не похоже на деятельность ученого-логика). Разум, как его понимает Платон отнюдь не чужд страсти, эротического порыва. Только эта страсть должна быть надлежащим образом направлена (а именно – вверх), она не должна оставаться слепой.

Платон проводит последовательную и настойчивую аналогию между физическим эросом /тем, что волнует животных по весне, и человека тоже/, и той разнообразной творческой активностью, на которую способен человек.

В диалоге «Пир», устами Павсания Платон говорит о том, что существует два Эрота и две Афродиты: одна Афродита Пошлая (то есть обычная). А другая – Афродита Урания (небесная).

Любовь, вызываемая Эротом Афродиты Пошлой плоха тем, что любящий такой любовью любит своего любимого, прежде всего, ради тела, а это означает, что такая любовь быстро проходит. Любящий такой любовью, любит не обязательно самое лучшее, а то, чем он может завладеть и обладать. То есть любовь Афродиты Пошлой – изрядно смешана с эгоизмом.

Любящий же любовью Афродиты Урании любит действительно лучшее – то, что лучше него. И поэтому эта любовь способна поднять человека наверх (протащить его по лестнице сущего снизу вверх).

Платон в «Пире» говорит о неком подобии лестницы. Назовем ее «лестницей Эрота». Любовь, пишет Платон, всегда начинается с любви к прекрасным телам, и это прекрасно. Но человек, взрослея, становясь мудрее, понимает, что душа прекрасней и достойней любви, чем тело. И он любит своего любимого прежде всего ради души (а потом уже ради тела).

Но на такой, вполне одухотворенной любви двух индивидов лестница Эрота у Платона не заканчивается.

Гипотетический мудрец, достигший вершины этой лестницы, любил бы в первую очередь прекрасное как таковое (идею прекрасного, то, что не где-либо, в чем-либо, но всегда и безусловно прекрасно), а того, или иного человека, - постольку, поскольку он к ней причастен[10].

Получается, направить все свое желание любить на одного единственного человека, по Платону – неправильно /этого слишком мало/. Но вершине этой эротической иерархии находится не некто, а нечто, не человек, а идея.

Любит ли этот платоновский мудрец людей? Да, очевидно, любит: достигший этой вершины, увидевший прекрасное как таковое, любит его отблески во всем сущем (распространяет свою любовь на всех и вся, а не на одного единственного человека), но прежде всего и больше всего – его само.

Платон в «Пире» уподобляет творчество зачатию и рождению, говорит о духовном «плоде», который может произвести на свет человек. У некоторых от бремени стремится разрешиться тело, а у некоторых – прежде всего душа.

И так же, как рождение обычных детей, рождение прекрасных мыслей, прекрасных слов, прекрасной музыки, или прекрасных законов требует участия двоих. Платон весьма трепетно и серьезно пишет об отношениях учителя и ученика как о неком духовном браке.

Ранее говорилось о том, что Сократ сравнивает себя с акушеркой, которая помогает душе (ученика) разрешиться от бремени. Но он же сравнивает учителя (в том числе и себя) с супругом, который оплодотворяет ученика тем, что ему надлежит в дальнейшем вынашивать.

Здесь хотелось бы сказать, что в ситуации такой творческой дружбы духовно обогащаются («рождают») оба (воздействие идет в обе стороны). Но у платоновского Сократа выходит так, что учитель ничего не получает от своего ученика, помимо наслаждения его красотой и молодостью.

Любовь, согласно Платону, есть стремление к бессмертию. Это относится и к обычной любви, и к любви, вызываемой Афродитой Небесной[11]. Все живые существа достигают бессмертия, продолжая свой род (порождая новые поколения).

Человеческой духовной активностью движет так же стремление к бессмертию. Если бы все живые существа не зачинали бы, и не порождали себе подобных, то жизнь прекратилась бы. Если бы человек не зачинал и не «рождал в прекрасном», с его душой произошло бы нечто непоправимое.

Точно так же, как тело в течении жизни постоянно восстанавливается, порождая новые клетки взамен отмершим, точно так же и душа, если бы постоянно не упражнялась бы (не мыслила и не творила бы), она бы потеряла все свои знания (все, что у нее есть) (то есть, в каком-то смысле умерла)[12].

Платон, конечно, говорит не о бессмертной сущности души, а обо всем, что душе принадлежит (прежде всего, о знаниях): будучи духовными, они, в то же время, смертны, их нужно все время вновь-рождать.

В «Пире» платоновский антагонизм души и тела несколько сглажен. Платон здесь скорее проводит аналогию между духовным и телесным.

Но для платоновской философии любви характерно следующее: он полагает, что наиболее правильным (истинным) (естественным) применением силы Эроса является не «естественное» его применение (порождение новых поколений) – сила Эрота, согласно Платону, предназначена для того, чтобы поднять душу человеческую вверх (из этого мира подобий в тот мир подлинных сущностей).

[1] Допустим, они в достаточной степени равны, чтобы ими можно было обложить клумбу, или они в достаточной степени равны, чтобы их можно было использовать в аптекарских весах.

[2] Если это понимать под «мышлением» - отнесение вещи к некоему общему понятию.

[3] Пусть смутно, но все же мы знаем, что есть добро, а что зло. Судим ведь как-то о поступках других людей и своих собственных!

[4] Платон в своих диалогах достаточно часто прибегает к образному языку, рассказывая тот или иной миф или притчу (им же, скорей всего сочиненные). С этим мы еще столкнемся.

[5] «Демиург» дословно означает «ремесленник». После Платона оно приобретает значение Бога – творца (в специфическом платоновском понимании).

[6] Жизнь в теле, это испытание, которое не все прошли с первого раза. В «Федоне» Сократ говорит, что те, кто не прожил свою первую жизнь достойно, в следующий раз рождаются женщинами. Если же и это не помогает, то в следующей жизни душа вселяется в тело того, или иного животного (в зависимости от характера человека).

[7] Так Платон в «Федоне» объясняет наличие привидений: это души людей, которые слишком сильно связали себя с этим миром своими желаниями и мыслями. Они бродят некоторое время по земле, а потом рождаются снова в каком-то новом теле. Это даже может быть тело животного. В таком случае то, в тело какого животного будет помещена душа того, или иного человека, зависит от его пристрастий в предшествующей жизни: злобный человек может родиться волком, а трудолюбивый пчелой.

[8] место, где он собирался и беседовал с учениками

[9] Об этом смотри в теме «теория познания Аристотеля», а так же «Английский эмпиризм 17-го, - 18-го веков» - теорию познания Дж. Локка и Д. Юма.

[10] «Кто, наставляемый на пути любви, будет в правильном порядке созерцать прекрасное, тот, достигнув конца этого пути, вдруг увидит нечто удивительно прекрасное по природе, то самое, Сократ, ради чего и были предприняты все предшествующие труды, - нечто, во-первых, вечное, то есть не знающее ни рождения, ни гибели, ни роста, ни оскудения, а во-вторых, не в чем-то прекрасное, а в чем-то безобразное, не когда-то, где-то, для кого-то и сравнительно с чем-то прекрасное, а в другое время, в другом месте, для другого и сравнительно с другим безобразное. Прекрасное это предстанет ему не в виде какого-то лица, рук или иной части тела, не в виде какой-то речи или знания, не в чем-то другом, будь то животное, Земля, небо или еще что-нибудь, а само по себе, всегда в самом себе единообразное; все же другие разновидности прекрасного причастны к нему таким образом, что они возникают и гибнут, а его не становится ни больше ни меньше, и никаких воздействий оно не испытывает». Платон, «Пир» (речь Сократа, Сократ пересказывает слова Диотимы).

[11] «Те, у кого разрешиться от бремени стремится тело, - продолжала она, - обращаются больше к женщинам и служат Эроту именно так, надеясь деторождением приобрести бессмертие и счастье и оставить о себе память на вечные времена. Беременные же духовно - ведь есть и такие, - пояснила она, - которые беременны духовно, и притом в большей даже мере, чем телесно, - беременны тем, что как раз душе и подобает вынашивать. А что ей подобает вынашивать? Разум и прочие добродетели. Родителями их бывают все творцы и те из мастеров, которых можно назвать изобретательными. Самое же важное и прекрасное - это

разуметь, как управлять государством и домом, и называется это уменье рассудительностью и справедливостью». Платон «Пир» (речь Сократа)

[12] «Ведь у животных, так же как и у людей, смертная природа стремится стать по возможности бессмертной и вечной. А достичь этого она может только одним путем - порождением, оставляя всякий раз новое вместо старого; ведь даже за то время, покуда о любом живом существе говорят, что оно живет и остается самим собой - человек, например, от младенчества до старости считается одним и тем же лицом, - оно никогда не бывает одним и тем же, хоть и числится прежним, а всегда обновляется, что-то непременно теряя, будь то

волосы, плоть, кости, кровь или вообще все телесное, да и не только телесное, но и то, что принадлежит душе: ни у кого не остаются без перемен ни его привычки и нрав, ни мнения, ни желания, ни радости, ни горести, ни страхи, всегда что-то появляется, а что-то утрачивается. Еще удивительнее, однако, обстоит дело с нашими знаниями: мало того, что какие-то знания у нас появляются, а какие-то мы утрачиваем и, следовательно, никогда не бываем прежними и в отношении знаний, - такова же участь каждого вида знаний в отдельности. То, что называется упражнением, обусловлено не чем иным, как убылью знания, ибо забвение - это убыль какого-то знания, а упражнение, заставляя нас вновь вспоминать забытое, сохраняет нам знание настолько, что оно кажется прежним». Платон «Пир» (речь Сократа).

Тема 4. Философия Аристотеля.

Не картине Рафаэля «Афинская школа» в центре – Платон с Аристотелем. Рука Платона поднята, он показывает наверх, аристотелева же – вытянута горизонтально, он указывает на середину. И тот, и другой жест не случайны.

Философия Платона вся подчинена этому вектору «вверх» (структурирована по вертикали). Платона интересует, прежде всего, человеческая душа и то, как она может подняться по лестнице сущего из этого мира (вещей) в тот мир (умопостигаемый).

Аристотелев интерес устремлен в первую очередь на мир, на совокупность сущего. Аристотель хочет осмыслить этот универсум, произвести классификацию всего имеющегося в нем.

У Аристотеля мир один, и человек в нем, в принципе, на месте.