КОНТРЕФОРМЫ КОНЦА XIX в.

После трагической гибели Александра II царский престол перешел к Александру III, одному из выдающихся деятелей России, вошедшему в историю как «царь-миротворец».

Большое влияние на мировоззрение будущего монарха оказал видный юрист, читавший курс государственного права императорским детям, К.П. Победоносцев, с которым у юного Александра установились дружеские отношения, что сыграло немаловажную роль в дальнейшей истории России.

В политике Александра III, отличавшейся креном к консерватизму, сказалась, безусловно, реакция на смерть отца, его правление стало своего рода исторической паузой – временем осмысления великих преобразований прежнего царствования. В исторической науке это время получило название эпохи контрреформ. Понятие контрреформ имеет широкий смысл и включает не только реакционные законы, направленные на возврат к дореформенным политическим порядкам. Оценивая эпоху так называемых контрреформ Александра III, следует заметить, что им и его сторонниками осуществлялась не реакционная политика свертывания прогрессивных начал, а их корректировка в связи с реальными общественно-политическими и экономическими явлениями.

Мероприятия правительства Александра III заключались в пересмотре многих законоположений предыдущего курса в таких важнейших сферах жизни российского общества, как земство, суд, городское самоуправление, образование и печать.

Предыдущий реформаторский период прошел под знаком модернизации общественного строя России. Предпринимались попытки хотя бы частично привести его в соответствие с требованиями времени, с западноевропейским опытом предоставления гражданских свобод. Наступившая эпоха предпочитала ориентироваться на собственный исторический опыт. Именно в этот период благодаря трудам К.П. Победоносцева приобретает наиболее законченные и совершенные черты государственная идеология, отстаивающая незыблемость самодержавия.

Победоносцев считал, что западные парламентарные демократии изначально порочны, ибо постоянно обсуждают, толкуют и изменяют государственный закон в угоду времени, а также интересов тех или иных групп людей. Между тем, такие интересы могут быть временными, к тому же они не всегда совпадают с интересами всего народа. Идея же российской самодержавной государственности, освященной самой Церковью, предполагает, с точки зрения Победоносцева, лишь один вариант толкования государственных законов – заботу о благе и спокойствии народа. Собственно закон своим первоначальным источником имеет, как писал Победоносцев, лишь один вариант, «жизнь народа и ее хозяйственные условия». Изначальное содержание закона, не облеченное в слова, имеет в себе народ. Формулирует же закон и следит за его исполнением государство. Именно оно – в силу священной природы царской власти – исходит при толковании законов из единственно правильной, никем не оспариваемой точки зрения. В этом и состоит, по мнению Победоносцева, главное преимущество российского государственного устройства перед западным. Российская государственность воплощает в себе идею современной государственной власти, которая охраняет благо народа и в своей законодательной деятельности исходит из реальных условий народной жизни.

Взгляды Победоносцева и других сподвижников Александра III безусловно оказали влияние на правительственную политику но основная причина резкой смены курса в начале 80-х гг. XIX столетия заключалась в другом. Решающую роль сыграла напряженная внутриполитическая обстановка, вызванная террористической деятельностью народовольцев. Террористической идеологией были заражены разночинские слои (студенчество, крестьяне, мещане и т.д.) народнического толка. За ними не стояло никаких политических реалий. С первых своих шагов российские революционеры были заражены антинациональными идеями. В 1865 г. Александр II, прекрасно ориентируясь в ситуации, говорил: «Я подписал бы любую конституцию, если бы у меня была уверенность, что это послужит на благо России. Но я знаю, что если бы я сделал это сегодня, то завтра же Россия погибла». Гибель императора Александра II (1 марта 1881 г) произвела на страну ошеломляющее впечатление: Александр II стал не только царем-освободителем, но и царем-мучеником. Трагедию, разыгравшуюся на Екатерининском канале, общественное сознание связывало со всей предыдущей «либеральной» деятельностью государя, «высвободившей темные силы», что в конечном итоге привело к страшной развязке. Воспоминания о цареубийстве предопределили отношение к революционным и либеральным силам страны не только со стороны власть имущих, но и большей части просвещенного общества, настроенного на необходимость «наведения порядка».

В первых числах марта Александр III получил письмо от убийц отца, в котором они требовали установления «народного представительства» как условия прекращения политического террора. Фактически это был ультиматум новой власти, поскольку «революционную» часть общества могло устроить только собственное представительство и господство собственных идей.

После недолгих колебаний государственная власть выбрала новый курс. 29 апреля 1881 г. был опубликован Манифест об укреплении самодержавия. Новая политическая платформа включала три основных направления: 1) укрепление традиционной христианско-монархической идеологии; 2) принятие системы государственно-административных мер для пресечения терроризма и пропаганды революционных идей; 3) перенос центра внимания на экономическое и хозяйственное развитие страны.

Положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия. В августе 1881 г. Комитет министров принял Положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия. Цели этого документа ясно выражены в названии. Когда «общественное спокойствие в какой-либо местности будет нарушено преступными посягательствами против существующего государственного строя или безопасности частных лиц», говорилось в Положении, местность объявлялась в состоянии усиленной охраны. Если же этими «посягательствами» население «будет приведено в тревожное настроение, вызывающее необходимость принятия исключительных мер для безотлагательного восстановления... порядка», то вводилось положение чрезвычайной охраны. Эти два режима по существу использовались в любой неугодной, властям обстановке.

Вся полнота власти при введении таких режимов передавалась генерал-губернаторам. Они могли издавать обязательные постановления, в административном порядке подвергать любого жителя аресту до 3 месяцев, штрафу (при усиленной охране до 500, а при чрезвычайной охране - до 3 тыс. руб.) или высылке. Генерал-губернаторы были также уполномочены запрещать всякие, даже частные, собрания, закрывать торгово-промышленные заведения, а при чрезвычайной охране - учебные заведения и органы печати. Дела, подсудные общим судам, передавались военным судам, которые судили по законам военного времени, а приговоры утверждались генерал-губернатором или начальником военного округа. Сотни неугодных власти лиц подвергались, кроме того, административной ссылке Особым совещанием министерства внутренних дел.

Хотя Положение 1881 г. издавалось как временное (на три года), оно возобновлялось по истечении каждых трех лет и действовало вплоть до 1917 г. В 1892 г. правительство издало правила о военном положении с еще более жестким режимом, когда вся полнота власти, в том числе и судебные полномочия, полностью передавалась военным органам.

Система мер ограничивающих активность дестабилизи­рующих общество элементов и социальных групп, была довольно широкой. Были приняты «Временные правила о печати» (1882 г.), «Временные правила, о евреях» (1882 г.), «Университетский устав» (1884 г.). Усиление цензуры над печатью имело не столько политический, сколько нравственный характер и проводилось на основе идей традиционных христианских ценностей (борьба с аморализмом, развратом, против разрушения устоев семьи, «дарвинизмом» и т.д.). Конечно, имели место и произвол, и взяточничество, и многое другое. Но было бы огромной ошибкой сводить недостатки управления только к социально-политическим причинам. Пороки управления были пороками общества в целом.

В основе изменений судебной деятельности лежала реакция власти на терроризм. Действующее законодательство обязывало администрацию принимать меры к предупреждению преступлений. Поэтому дела о печати после покушения на Александра II в 1866 г. передавались из судов присяжных в судебные палаты, дела о террористических актах и политических преступлениях — в Особое присутствие Сената. В 1878 г. дела о сопротивлении властям и покушениях на должностных лиц перешли в ведение военной юстиции.

С 1871 г. усилилась роль органов жандармерии в проведении следствия и дознания по политическим преступлениям и террористическим актам. Политической полиции удалось нейтрализовать роль значительной части террористических организаций, и в 80-е г. терроризм пошел на убыль. Однако в стране началось распространение марксизма, на смену идеологии индивидуального террора шла идеология террора классового.

Положение о земских участковых начальниках было издано в июне 1889 г. Положение крестьян после отмены крепостного права было неустойчивым. Многие не смогли адаптироваться к новым условиям. Наделение крестьян гражданскими правами еще не означало, что малограмотный крестьянин мог ими воспользоваться. С целью упорядочения крестьянского быта и помощи крестьянам был введен институт земских начальников.

По Положению о земских участковых начальниках каждый уезд делился на участки (в основном совпадавшие с участками мирового суда), а в каждом участке назначался земский начальник из местных потомственных дворян, к которому предъявлялись примерно такие же требования, как и к кандидатам на должность мирового судьи.

Подбирались земские участковые начальники губернатором по согласованию с предводителями дворянства и утверждались в должности министром внутренних дел. Надзор и руководство ими осуществляли губернаторы и губернские присутствия.

Земские участковые начальники наделялись полицейско-административными и судебными функциями. Они вели надзор за всеми крестьянскими органами, приостанавливали любые их решения, если они нарушали чьи-либо права или противоречили закону, могли вмешиваться в дела схода, устраняли неугодных старшин, старост и других должностных лиц. При отсутствии полицейских начальников они заменяли их и руководили полицейскими делами, непосредственно. При неисполнении их распоряжений должностные лица крестьянских органов подвергались денежному штрафу до 6 руб., аресту до 7 дней, отстранению от должности. Без ведома земского начальника не принималось ни одно решение в волости. Крестьяне часто не могли без его согласия даже нанять пастуха, произвести семейный раздел и т.п.

Земские начальники наделялись и непосредственными судебными полномочиями. Они могли рассматривать единолично и без формальных процедур гражданские дела с ценой иска до 500 руб. Если учесть, что на такую сумму часто оценивалось все имущество крестьянского двора, то на усмотрение земских начальников фактически отдавалась судьба многих крестьянских семей. Из уголовных дел они рассматривали все дела, предусмотренные уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и, сверх того, дела о нарушении правил питейного и табачного акциза. Должности земских начальников были введены сначала в 33, потом в 43 губерниях. Должности мировых судей в этих губерниях были упразднены и сохранялись только в столицах и нескольких крупных городах. В других городах судьи назначались министром юстиции.

Учреждение земских начальников с полицейско-судебными функциями означало отказ от одного из важных принципов судебной реформы - отделения суда от администрации. Теперь вновь произошло соединение этих функций в одном лице назначенного правительственного чиновника. Вместе с тем земские начальники принимали меры к улучшению благосостояния крестьян, способствовали развитию крестьянской кооперации, предотвращали бунты и волнения.

Положение о земских начальниках решило сразу несколько важных для самодержавия задач. Подчинение крестьянского самоуправления земским начальникам укрепляло на местах позиции правительства и создавало возможности для престижной службы дворянам. Власть земских начальников становилась своеобразным эквивалентом вотчинной власти помещиков. Крестьяне тем самым были поставлены практически в личную зависимость от земских начальников, деятельность которых во многом зависела от личной честности и порядочности.

Были пересмотрены также земское и городовое положения.

Положение о губернских и уездных земских учреждениях было пересмотрено в 1890 г. Главные изменения земской реформы сводились к следующему. Система курий сохранялась. Но в первой курии теперь стали участвовать только потомственные и личные дворяне (ранее туда входили все цензовые уездные землевладельцы). Ценз по дворянской курии был понижен (с 200 до 125 десятин), число дворянских выборщиков зна­чительно увеличилось. По второй курии, наоборот, ценз был повышен и число выборщиков от нее сократилось. Для крестьян порядок выборов на сельских и волостных сходах сохранялся в прежнем виде, но выборы проходи­ли при прямом контроле и вмешательстве земского на­чальника. Из списка выборщиков губернатор по своему усмотрению назначал гласных в уездное земское собрание. Таким образом, выборы на этой стадии фактически были заменены назначением.

Наконец, усилен был правительственный контроль над земствами. По новому Положению их решения могли приостанавливаться даже при нарушении «интересов местного населения», т.е. фактически любые, решения земств по любому поводу могли быть приостановлены по усмотрению губернатора или министра внутренних дел. Для контроля над земствами было учреждено «губернское по земским делам присутствие» из губернских чиновников и уездных предводителей дворянства.

Расписание норм представительства от крестьян было составлено таким образом, что от волости в уездное земство мог попадать только один гласный. Число же гласных от дворян было увеличено. Компетенция земств еще более суживалась. Они, например, были устранены от продовольственного дела.

Результатом этой контрреформы было усиление сословного начала в земствах, дальнейшее одворянивание и без того преимущественно дворянских органов. Теперь дворяне в уездных земствах получили более половины мест (вместо 42 % в 1864 г.), а в губернских - почти девять десятых (вместо трех четвертей). В остальном выборы остались прежними (в них не участвовали женщины, лица моложе 25 лет, находящиеся под следствием и опороченные по суду).

Городовое положение 1892 г. лишало избирательных прав по полицейским признакам благонадежности, например, не допускались к выборам лица, находившиеся под «гласным надзором» полиции. Самое же главное заключалось в резком сокращении числа избирателей в городскую думу посредством изменения имущественного ценза. Если по Положению 1870 г. к выборам допускались все плательщики городских налогов, то теперь ценз стал определяться в зависимости от ценности имущества. К выборам стали допускаться владельцы недвижимости, оцененной специальными комиссиями для взимания городского сбора: в столицах - не ниже 3 тыс. руб., в крупных губернских городах - не менее 1,5 тыс. руб., в других губернских и более значительных уездных городах - не ниже 1 тыс. руб. Другие лица - члены товарищества, компании - могли участвовать в выборах, если не менее года содержали торгово-промышленные предприятия и имели свидетельства купцов первой гильдии в столицах, первой и второй гильдии - в других городах.

Таким образом, в выборах стали участвовать только крупные буржуа, торговые верхи, городские дворяне и лишь часть средней буржуазии. Например, в Москве вместо 20 тыс. человек, участвовавших в выборах по Положению 1870 г., число избирателей сократилось до 7 тыс., т.е. в три раза. Вмешательство губернаторов в дела самоуправления еще более усилилось. Перечисленные ограничительные меры были не самоцелью правительства, а средством обеспечения экономического и сельскохозяйственного развития страны в условиях политической стабильности.

Ряд мероприятий правительства были направлены на улучшение положения рабочих. При этом правительство все же замечало, что рабочие в России становятся одной из заметных социальных групп, а по темпам роста - наверное, самой прогрессирующей.

Бедственное положение рабочих, просто ужасавшее современников, заставило правительство принять ряд мер в сфере трудового законодательства. В 1870-е гг. для промышленников выгодным де­лом был прием на работу детей, подростков и женщин, которые работали не меньше взрослых мужчин за половинную оплату труда. Закон 1 июля 1882 г. запрещал труд на фабриках детей до 12 лет, а труд малолетних подростков от 12 до 15 лет ограничивал 8 час. 3 июня 1885 г. был издан закон «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках и мануфактурах». Наконец, закон 3 июня 1886 г. урегулировал условия приема рабочих на предприятия и расчета с ними, ограничивал штрафы и запрещал такую распространенную и выгодную для заводчиков форму расплаты с рабочими, как выдача товаров из фабричных лавок, где цена товаров была выше обычной. Для надзора за выполнением рабочих законов правительство создало специальную фабричную инспекцию. Тем самым впервые в России на государственный уровень был поставлен контроль за условиями труда и эксплуатацией рабочих. Одновременно правительство, издавая законы, стремилось пресечь любые случаи неповиновения рабочих и этим же законом ввело ответственность за стачки.

Патернализм правительства выразился и в осуществлении других мер в интересах основной массы населения империи. Законом 28 мая 1886 г. отменялась подушная подать, платимая низшими сословиями. Чтобы компенсировать потери для бюджета, прави­тельство осуществило ряд мер, которые затронули не только бедных, но и богатых. В частности, были увеличены налог на наследство и налог на ценные бумаги, держателями которых были в основном состоятельные классы (землевладельцы, купцы, промышленники, банкиры, высшие чиновники).

Целенаправленное субсидирование промышленности, покровительственная экономическая политика привели к росту производства в некоторых отраслях в сотни раз. Расширялась сеть железных дорог, активно развивалось акционирование. В результате сработала «догоняющая модель развития» и уже 90-е гг. ознаменовались мощным промышленным подъемом, во многом вызванным масштабным железнодорожным строительством. Сегодня 1890-1899 гг. называют первой фазой русской промышленной революции. В это десятилетие страна вышла на первое место в мире по добыче нефти, второе (после США) по выплавке стали и чугуна, четвертое – по протяженности железных дорог.

В этой связи заслуживает внимания дневниковая запись от 20 октября 1894 г., сделанная В.И. Ламздорфом (министром иностранных дел в 1900-1906 гг.), в ней высказано суждение о том, что в царствование Александра III огромная империя «трудилась над развитием собственного процветания и силы».

Общественность России пореформенных десятилетий, особенно в конце XIX в., не только фиксировала и реагировала на «больные вопросы современности, но и всматривалась в будущность России». При этом можно сослаться на работу крупного теоретика государственного права, либерального деятеля Б.Н. Чичерина (1828-1904), названную им «Россия, накануне двадцатого столетия» (Берлин, 1900). В ней автор выдвинул один из многочисленных проектов мирного обновления страны. Кроме всего прочего, для его реализации нужно было длительное время, чтобы подготовить общество к реформам. Начало XX в. этого времени для России не отвело.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ