Фома Аквинский. Святой Фома (Томмазо) (1225 или 1226 — 1274) — крупнейший богослов средних веков — был родом из знатной итальянской семьи

Святой Фома (Томмазо) (1225 или 1226 — 1274) — крупнейший богослов средних веков — был родом из знатной итальянской семьи, тесно связанной со многими княжескими династиями Европы. Фома воспитывался в знаменитом монастыре св. Бенедикта Монте-Кассино и учился в Неаполитанском университете. Семья Фомы поддерживала его желание стать монахом, но лишь до той поры, как выяснилось, что Фому привлекают не старые ордены, а нищенствующие. Он хотел стать последователем св. Доминика. Братья Фомы так ужаснулись, что схватили на большой дороге сумасбродного, по их мнению, юношу и заточили его в крепостную башню. Каким-то образом Фоме удалось оттуда бежать, он вступил в доминиканский орден и был отправлен учиться в Кёльн и Париж.

Фома был невероятно смиренным, тихим и добрым. Бойкие соученики решили было, что их огромный — высокий и толстый, но очень медлительный и молчаливый — товарищ просто глуп, и наградили Фому не слишком лестным прозвищем «бессловесный вол». Но учитель их — знаменитый немец Альберт фон Больштедт, прозванный за невероятные познания Великим,— проницательно пошутил как-то: «Вы зовете его тупым волом. Говорю вам, вол взревет так громко, что рев его оглушит мир». Действительно, слава бесчисленных сочинений Фомы Аквинского затмила не только труды его учителя, но, пожалуй, и вообще всех средневековых богословов. Правда, при жизни Фомы хватало и жестоких споров о его книгах. С ним не соглашались очень многие. Но вскоре после смерти Фомы его учение, которое называют томизм, стало основополагающим для католической церкви.

Фрагмент страницы средневековой книги

Фома преподавал в Кёльне и Париже — главных центрах католического богословия, но несмотря на свою известность, всегда оставался очень скромным человеком, больше всего на свете ценившим истину. Рассказывают, однажды Фома подъезжал к Парижу, и кто-то из его спутников, восхищенный открывшимся с холма видом огромного и прекрасного города, воскликнул: «Какое счастье владеть всем этим!» Фома же вздохнул: «Я бы предпочел одну рукопись Иоанна Златоуста, никак ее не раздобуду».