О направлениях совершенствования законодательства о недействительных сделках

По критерию соответствия законодательству действия часто дифференцируются на правомерные и неправомерные. Сделка, таким образом, рассматривается как правомерное волевое действие, в котором правомерность выступает ее признаком. Именно с точки зрения обязательности наличия данного признака возникает проблема оценки недействительных сделок.

В 1951 г. В.П. Шахматов сформулировал определение сделки, под которой он понимал правомерное действие, совершенное одним или несколькими лицами, выступающими в качестве субъектов гражданских прав, и приводящее на основании норм объективного права к тем юридическим последствиям, на достижение которых оно направлено^[66].

На правомерность как неотъемлемый признак сделки указывал, к примеру, О.А. Красавчиков: "Закон предоставляет охрану и защиту лишь правомерному поведению лиц. Поэтому следует признать, что характерной чертой гражданско-правовой сделки является ее правомерность"^[67].

Таким образом, многие цивилисты того времени сходились в том, что сделка обязательно обладает признаком правомерности.

В 1966 г. В.П.Шахматов высказал кардинально иную точку зрения: "...не только действительные сделки направляются на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Каждое действие, имеющее такую направленность, закон признает сделкой"^[68].

Данной точки зрения в тот период придерживался и белорусский законодатель, т.к. ни в одном из нормативных правовых актов дефиниция сделки не содержала требования о ее правомерности. Такая же позиция законодателя наблюдается и в действующем ГК.

В то же время О.В. Гутников разграничивает понятие сделки - юридического факта и сделки-правоотношения. "Когда говорят о недействительности сделки, должна иметься в виду недействительность (отрицание) сделки-правоотношения, т.е. недействительность (отрицание) тех прав и обязанностей, которые должны были наступить из сделки, но в силу определенных оснований не наступили. Таким образом, речь идет не об отрицании сделки - юридического факта, а об отрицании сделки-правоотношения"^[69].

Некоторые авторы считают, что характер действий, т.е. правомерность или неправомерность, нельзя считать главным признаком, поскольку это имеет значение только для последствий сделки. Так, Д.И.Мейер полагал: "...подобно юридическим действиям вообще, и сделки могут быть разделены на законные и незаконные". Недействительные (незаконные) сделки автор также относил к сделкам: "...только законные сделки можно назвать сделками, ибо сделки незаконные не считаются действительными, следовательно, и существующими. Но ничтожество поражает эти сделки только при соприкосновении их с общественной властью, а независимо от того они существуют точно так же, как и сделки законные, и встречаются нередко в действительности"^[70].

Близко к пониманию недействительной сделки как правонарушения с обязательным наличием признака противоправности мнение В.Б. Исакова: "Дефектность юридического факта имеет в своей основе дефектность социально-юридической ситуации. Дефектной следует считать такую ситуацию, в которой отсутствуют некоторые необходимые признаки"^[71].

В то же время Д.О. Тузов полагает, что "недействительность и противоправность - две несовпадающие и даже непересекающиеся категории, негативное выражение двух различных форм правовой оценки действия на предмет его соответствия нормам позитивного права". В связи с этим данный автор отмечает, что правонарушением можно считать не недействительную сделку, а предоставление по ней "в тех случаях, когда субъект предоставления виновен, т.е. осознает или должен осознавать противоправность своего действия" ^[72].

Компромиссную позицию в анализируемом споре заняла Н.В. Рабинович, которая полагала, что недействительная сделка по своему содержанию, форме и направленности - сделка, но в то же время и правонарушение, т.к. нарушает норму права^[73].

Согласно мнению одних (до сих пор господствующему) все недействительные сделки представляют собой противоправные действия (правонарушения), по мнению других - являются сделками в собственном смысле (Д. М. Генкин), третьи рассматривают их как действия, одновременно сочетающие в себе признаки и юридических сделок, и правонарушений (Н. В. Рабинович); некоторые разделяют все недействительные сделки на две группы, одну их часть относя к правонарушениям, а другую к сделкам (И. Б. Новицкий) либо к безразличным для права явлениям (М. М. Агарков) или же квалифицируя недействительные сделки одной группы как сделки, а другой - одновременно как сделки и как правонарушения (В. П. Шахматов).

По мнению А.Ю. Ломако «правомерность - необязательный признак сделок, их можно классифицировать на правомерные (действительные) и неправомерные (недействительные). И те, и другие являются юридическими фактами, т.е. основанием возникновения, изменения или прекращения гражданских правоотношений. Однако при недействительности сделок правовой результат если и достигается, то противоречит законодательству и, как правило, не имеет права на существование. Следовательно, недействительные сделки - разновидность сделок»^[74].

Итак, налицо две основные позиции: сторонники одной рассматривают сделку и недействительную сделку как целое и часть, а сторонники другой - как различные по юридической природе гражданско-правовые явления.

В соответствии со ст. 11 Гражданского кодекса (далее ГК) Республики Беларусь признание оспоримой сделки недействительной и установление факта ничтожности сделки являются самостоятельными способами защиты гражданских прав. В настоящее время споры о признании сделок недействительными по различным основаниям приобрели массовый характер. Как справедливо отмечалось в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации «несовершенство законодательного регулирования недействительных сделок дает возможность недобросовестным лицам оспаривать в суде практически любую сделку, что по сути означает применение института недействительных сделок в противоречие с его подлинным назначением»[75]. В целях усиления стабильности гражданского оборота, предоставления защиты прав и интересов добросовестных участников гражданских правоотношений нормы, регулирующие общие положения о недействительности сделок подлежат анализу и совершенствованию.

ГК Республики Беларусь различает две большие группы недействительных сделок: ничтожные и оспоримые. Согласно п.1 ст. 167 ГК сделка является недействительной по основаниям, установленным ГК либо иными законодательными актами, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

Отечественная цивилистика в целом всегда придерживалась классической доктрины, четко разграничивая понятия оспоримости и ничтожности. Первоначально развившись на основе анализа и обобщения отдельных римско-правовых институтов, учение о ничтожности и оспоримости стало прочным и универсальным достоянием частного права и европейской цивилистической традиции, распространившись, кроме того, на публично-правовые отрасли и получив признание даже в системе общего права и так называемой социалистической правовой семье. Современные гражданские кодификации большинства постсоветских государств прямо закрепляют деление недействительных сделок на ничтожные и оспоримые (ст. 166 ГК РФ, ст.215 ГК Украины, ст. 113 ГК Узбекистана).

Классическая теория ничтожных и оспоримых сделок базируется на следующих принципах: 1) ничтожные сделки как не существующие для права недействительны изначально и автоматически, в то время как оспоримые могут стать недействительными только в силу оспаривания и аннулирования; 2) о ничтожности сделки может заявить любое заинтересованное лицо; признать оспоримую сделку недействительной имеют право только определенные лица, прямо предусмотренные законом;3) ничтожность, если на сделке основываются подлежащие рассмотрению в суде требования или сделка имеет иное значение для разрешения дела, может и должна быть установлена по инициативе самого суда, независимо от заявления об этом заинтересованных лиц и даже вопреки их воле; аннулирование таким путем оспоримой сделки невозможно; 4) ничтожная сделка, по общему правилу, неисцелима; сделка оспоримая, напротив, во всякое время может быть подтверждена (одобрена) ее стороной, что влечет ее оздоровление.

Вместе с тем, закрепляя классификацию недействительных сделок, ни законодатель, ни доктрина не выработали единых и четких критериев для ее проведения. Основное практическое значение имеет лишь порядок определения лица, которое вправе требовать признания сделки недействительной. Таким образом, различие между порочными сделками проводится исключительно по признаку управомоченных на иск субъектов, что является главной идеей теории права оспаривания, выработанной французскими цивилистами Жапью и Годэмэ[76]. Проведя глубокий анализ материальных и формальных критериев разграничения недействительных сделок О.Д. Тузов сделал справедливый вывод о том, что ничтожность и оспоримость - всего лишь два инструмента законодательной политики, применяемые в зависимости отее конкретных целей по усмотрению законодателя. Задача правовой науки состоит в том, чтобы выявить совместимость этих инструментов с указанными целями и сформулировать рекомендации по их адекватному использованию при принятии законодательных решений[77].

Законодательная политика должна быть направлена на укрепление стабильности гражданского оборота, на гарантированную защиту частных интересов добросовестных участников гражданских правоотношений. В части недействительных сделок это может быть достигнуто путем сокращения легальных возможностей признавать сделки недействительными во всех случаях, когда недействительность сделки как гражданско-правовая санкция является неоправданной и явно несоразмерной характеру и последствиям допущенных при совершении сделки нарушений.

ГК Республики Беларусь содержит легальное закрепление деления сделок на ничтожные и оспоримые: «сделка является недействительной по основаниям, установленным ГК либо иными законодательными актами, в силу признания таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка)» (п.1 ст. 167).

Поскольку ничтожная сделка связана с наиболее грубыми нарушениями, кодекс делает максимально простым и доступным признание ничтожных сделок недействительными. Ничтожная сделка считается недействительной с момента ее совершения независимо от признания ее таковой судом. Требования об установлении факта ничтожности сделки и о применении последствий ее недействительности могут быть предъявлены любым заинтересованным лицом. Суд вправе установить факт ничтожности сделки и по своей инициативе. В этом случае суд применяет последствия недействительности ничтожной сделки (п 2 ст. 167 ГК Республики Беларусь).

Оспоримая сделка недействительна в силу признания ее таковой судом. Поэтому оспоримая сделка считается действительной до тех пор, пока ее недействительность не будет установлена судом. Таким образом, действует установленная законом презумпция действительности оспоримой сделки, которую может опровергнуть только суд. Если для того, чтобы считать сделку ничтожной, обращение в суд не является обязательным, объявить оспоримую сделку недействительной можно только на основании судебного решения.

Признание оспоримой сделки недействительной затрудняется еще и тем, что соответствующие требования в суд могут заявить лишь лица, прямо указанные в ГК Республики Беларусь либо в ином законодательном акте, устанавливающем оспоримость сделки (п. 3 ст. 167).

В целом деление недействительных сделок на ничтожные и оспоримые в законе следует признать оправданным. Данное деление доктринально обоснованно, учитывает специфику отдельных сделок и практически целесообразно, поскольку, с одной стороны, позволяет упростить признание недействительными наиболее очевидных незаконных сделок, а с другой стороны – затрудняет признание недействительными сделок, в которых основания недействительности не связаны с грубыми нарушениями или не столь очевидны и требуют особых доказательств.

В то же время, в литературе отмечается, что прямое закрепление в ГК доктринального деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые в том виде, как это предусмотрено в п. 1 ст. 167, не совсем удачно.

Законодательная формулировка о том, что ничтожная сделка недействительна независимо от признания ее таковой судом, является двусмысленной и некорректной и неоднозначно толкуется в правоприменительной практике. В частности, она дает повод для отрицания возможности заявлять в суд требование о признании ничтожной сделки недействительной, хотя такое требование вполне допустимо, поскольку может являться средством защиты нарушенных прав и законных интересов участников гражданского оборота. Кроме того, данная формулировка ставит под сомнение обязательную силу судебного решения, поскольку даже в случае отказа судом в иске о признании ничтожной сделки недействительной дает повод заинтересованному лицу утверждать, что сделка все равно является ничтожной независимо от признания ее таковой судом. Тем самым остается под сомнением действительность сделки, которую суд отказался признавать недействительной, что не идет на пользу стабильности гражданского оборота.

Одни и те же сделки в зависимости от конкретных обстоятельств могут быть оспоримыми и ничтожными. Общее соотношение между ними устанавливается ст. 169 ГК Республики Беларусь: сделка, не соответствующая требованиям законодательства, ничтожна, если законодательный акт не устанавливает, что такая сделка оспорима или не предусматривает иных последствий нарушения.

Таким образом, любая недействительная сделка по нашему законодательству, не соответствующая законодательству, презюмируется как ничтожная. Она переходит в разряд оспоримых, если об этом прямо будет указано в законодательном акте.

В ряде норм ГК Республики Беларусь содержится прямое указание на ничтожность недействительной сделки (п. 1 ст. 166, ст. 170, ст. 171, п. 1 ст. 172, п. 1 ст. 173, п. 2 ст. 399, п. 3 ст. 822 ГК и др.).

Новеллой ГК РФ явилось введение презумпции, в соответствии с которой сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является, по общему правилу, оспоримой, а не ничтожной.

Принятие ст. 168 ГК РФ в редакции Закона от 7 мая 2013 N 100-ФЗ существенным образом изменило существующую правовую ситуацию, поскольку одно из основных отличий оспоримой сделки от ничтожной состоит в том, что оспоримая сделка предполагается действительной изначально и в качестве недействительной она может быть квалифицирована лишь на основании решения суда. Что касается ничтожной сделки, то она является таковой независимо от решения суда. В то же время принятые изменения не означают, что правовое значение института ничтожной сделки в российском праве будет нивелировано, поскольку и ГК РФ и специальное законодательство предусматривает довольно много случаев, когда недействительная сделка является ничтожной.

Презумпция оспоримости недействительных сделок ранее уже была закреплена в гражданских кодексах отдельных государств (ГК Украины, ГК Республики Армения).

Полагаем, что в данном направлении следует развивать и законодательство Республики Беларусь, чтобы общим правилом в отношении не соответствующих правовым предписаниям сделок была их оспоримость, а все случаи ничтожности были бы прямо и исчерпывающе предусмотрены законом.

Одним из направлений дальнейшего развития и совершенствования законодательства, регулирующего отношения вытекающие из сделок является, по нашему мнению, закрепление в ГК положений о конвалидации (исцелении) недействительных сделок.

В целом следует отметить, что конвалидация не является новым правовым явлением, однако сущность и значение данного института в теории недействительных сделок не являются строго определёнными, что порождает проблемы правоприменения.

Процесс конвалидации напрямую зависит от разграничения недействительных сделок на оспоримые и ничтожные. Как уже отмечалось выше ГК Республики Беларусь закрепляет такую классическую модель. Согласно п.1 ст. 167 ГК Республики Беларусь сделка является недействительной по основаниям, установленным настоящим Кодексом либо иными законодательными актами, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка). Оспоримые и ничтожные сделки представляют собой две формы порочности, которые в полной мере отражают правовую природу той или иной недействительной сделки, а так же указывают на те последствия, которые должны возникнуть: при ничтожности пороки полностью обессилят сделку; при оспоримости же – лишь породят право на ее оспаривание.

Сделка оспорима, если существенные требования к ней хотя и выполнены, но страдают дефектом, который делает ее подверженной аннулированию. Сделка имеет силу, но заинтересованная сторона способна оспорить ее состоятельность посредством судебного иска и добиться ее отмены. Но до тех пор, пока оспоримая сделка не была отменена, закон рассматривает ее как имеющую силу и потому влекущую за собой все вытекающие последствия. Оспоримая сделка может быть подвержена исцелению и может быть впоследствии подкреплена или поправлена.

Таким образом, правовая природа конвалидации оспоримых сделок содержит в себе просто отпадение у подтвердившего сделку лица права на ее дальнейшее оспаривание. Правовыми последствиями конвалидации оспоримой сделки является исцеление ее порочной части или же отказ от нее. Вторым последствием исцеления данной сделки является утрата другой стороной права на дальнейшее оспаривание такой сделки, ссылаясь на ее пороки. Соглашение между сторонами может быть достигнуто без судебного решения, путем последующего одобрения или поведения лица, свидетельствующего о намерении исполнить сделку. В этом случае возможно только первое последствие, то есть исцеление или отказ от порочной части сделки. Второе последствие оспоримой сделки может быть достигнуто только в судебном порядке.

Оспоримые сделки считаются условно действительными до тех пор, пока их недействительность не будет установлена в судебном порядке по иску лица, указанного в законе. Однако если это лицо после заключения оспоримой сделки подтвердит ее действительность, тем самым оно выразит свою волю на оставление оспоримой сделки в силе, что должно исключать дальнейшую возможность оспаривания этим лицом данной сделки в суде. ГК Республики Беларусь не содержит подобного регулирования, что неблагоприятно влияет на судебную практику. Поэтому положительно следует оценить новеллы законодательства о недействительных сделках РФ, урегулировавшие общие положения об исцелении оспоримых сделок. В абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ в ныне установлено, что сторона, подтвердившая оспоримую сделку, не вправе ее оспаривать по основанию, о котором она знала или должна была знать при проявлении воли, под которой понимается поведение стороны, совершившей сделку, из которого очевидна ее воля сохранить сделку. В п. 3 ст. 173.1 ГК РФ закреплено, что лицо, давшее необходимое в силу закона согласие на совершение оспоримой сделки (ст. 157.1 ГК РФ), не вправе оспаривать эту сделку по основанию, о котором оно знало или должно было знать в момент выражения согласия. Таким образом, конвалидация оспоримой сделки не может быть повернута вспять единственно по желанию одобрившего ее лица.

Исцеление ничтожных сделок представляет собой сложную правовую проблему. Ничтожная сделка считается недействительной с момента ее совершения независимо от признания ее таковой судом. По общему правилу ничтожную сделку нельзя «исцелить» и признать действительной. Теория римского права стоит на презумпции, что ничтожность неисцелима, сравнивая такую сделку с мертворожденным организмом, который не может иметь никаких правовых последствий. Стороны могут заключить только новую аналогичную сделку без пороков. В то же время действующее законодательство в отдельных случаях прямо предусматривает возможность признания действительными ничтожных сделок. Например, суд может признать действительными ничтожные сделки, не прошедшие нотариального удостоверения или государственной регистрации (п.п. 2 и 3 ст. 166 ГК Республики Беларусь), ничтожные сделки, совершенные гражданами, признанными судом недееспособными вследствие психического расстройства (п. 2 ст. 172 ГК Республики Беларусь), ничтожные сделки, совершенные малолетними (п. 2 ст. 173 ГК Республики Беларусь).

Возможность конвалидации ничтожных сделок признается в более или менее широких пределах и действующим гражданским законодательством зарубежных стран. Такое оздоровление иногда допускается даже без обращения в суд и осуществляется по воле сторон сделки. Например, § 141 ГГУ рассматривает подтверждение недействительной сделки лицом, совершившим ее, как новое совершение сделки. Если недействительный договор подтверждается сторонами, они обязаны, поскольку не доказано иное, предоставить друг другу все то, что следовало бы им, если бы договор был изначально действителен.

Законодательство Республики Беларусь не содержит положения о возможности исцеления сделки по воле ее сторон. Как представляется, в данном положении нет необходимости, поскольку стороны не лишены возможности заключить вторую сделку, аналогичную той, которая является ничтожной, но без нарушения закона, приведшего к ничтожности. В этом случае вторая сделка будет действительной, но только с момента ее совершения, а не с момента совершения первой сделки. В этом отличие от случаев одобрения оспоримой сделки – в них сделка считается действительной с момента ее совершения.

В то же время следует согласиться с авторами, которые поддерживают возможность и целесообразность конвалидации ничтожных сделок[78]. Однако при решении вопроса о допустимости и возможных способах оздоровления ничтожных сделок следует исходить из установления оптимального баланса между необходимостью признания действительными некоторых ничтожных сделок в интересах добросовестных участников гражданского оборота и недопустимостью оставления в силе наиболее социально опасных ничтожных сделок, грубо нарушающих закон.

Признавая исцеление ничтожности в соответствующих случаях явлением желательным и практически целесообразным, не следует, однако, забывать и об общем принципе, согласно которому ничтожность, как правило, неисцелима. Это означает, что, во-первых, допущение исцеления должно соответствовать целям тех правовых предписаний, которыми устанавливается ничтожность сделки, а во-вторых, подобное исключение может предусматриваться только законом и не подлежит расширительному толкованию.