ЧЕРТЫ, СВЯЗАННЫЕ С ПОНИМАНИЕМ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО

Постоянно продолжающиеся поиски инсайта и понимания, которые являются центральными в психоаналитической терапии, являются дериватами нескольких различных граней личности аналитика. Прежде всего, он должен обладать жизненным интересом к людям, их способу жизни, эмоциям, фантазиям и мыслям. Ему следует иметь испытующий ум, ищущий знаний, причин и происхождении (Jones, 1955). Энергия, побуждающая человека в этом направлении, исходит из его любопытства, которое должно быть богатым количественно и благожелательным качественно. Слишком маленькое любопытство у аналитика делает его жертвой скуки, слишком сильное любопытство заставит пациента испытывать излишнюю боль. Аналитик занимается поисками инсайта для того, чтобы дать понимание своим пациентам, а не для собственного скоптофилического и садистического удовольствия (Sharpe, 1930, 1947). Это отношение возможно только тогда, когда любопытство не находился более под властью инстинктов. Для того чтобы выслушать то, как кто-то провел день, и не скучать при этом, слушание должно включать в себя и удовольствие от слушания (Sharpe, 1947). Особая чувствительность, которая помогает аналитику различать неявные комбинации аффектов в модуляции тона и ритма пациента, связаны с его пониманием музыки. Как мне кажется, люди без слуха не могут быть хорошими терапевтами. Аналитик должен встречать незнакомое в пациенте, странное и эксцентричное с открытым умом, а не с тревогой или отвращением.

Очень полезно быть свободным от ограничений, которые накладывает конвенциональное общество, и быть относительно индифферентным к поверхностным событиям повседневной жизни. Личная жизнь Фрейда демонстрирует эти качества в высшей степени четко (Jones, 1955,1957). Аналитик должен быть достаточно знаком со своими собственными бессознательными процессами для того, чтобы смиренно принять то замечание, что он также, возможно, обладает теми же самыми странностями, что и пациент, эти странности часто оказываются тем, что было когда-то близко, а потом - репрессировано. Первоначальной реакцией на продукцию пациента должна быть восприимчивость, даже если это требует легковерности. Только таким путем можно полностью получить материал пациента. Лучше обмануться, углубившись в продукцию пациента, чем поспешно отвергнуть ее как фальшивую. Способность откладывать приговор, даже если это будет выглядеть как легковерие, делает возможным эмпатировать пациенту, что в конце концов может привести к пониманию нижележащих мотивов. В этой связи интересно отметить, что Фрейд был известен как бедный Menschenkenner ("знаток людей") (Jones, 1955). Подозрительное, похожее на поведение детектива отношение приводит к отчуждению от пациента, мешает эмпатии и рабочему альянсу. (К этому правилу, однако, есть и исключения. При работе с преступниками может быть полезно быстро показать, что аналитик осознает их; см. Айчхорн, 1925; Эсслер, 1950; Редл и Винеман ,1951; Гелеерд, 1957). У аналитика должна быть и некоторая доля скептицизма, но он должен быть дружеским. Он должен уметь проводить границу между вероятной и правдоподобной реальностью, между возможной, но фантастической реальностью, заблуждением и сознательным обманом, не упуская из виду бессознательных значений искажений. Способность и желание заниматься поисками инсайта, даже когда это причиняет боль, любовь к правде берут начало в ранних оральных интроективных, а также фаллических устремлениях. Люди, которые обладают этим качеством, проявляют независимость ума и интеллектуальное мужество перед лицом нового, неконвенционального и неизвестного. У таких личностей желание понять стало уравновешенной, автономной функцией (Hartmann, 1951,1955).

Если же у психоаналитика нет такой способности, у него будут наблюдаться тенденции либо в сторону ограничения инсайта, либо в сторону неправильного использования инсайта, в результате чего появятся ошибки при выборе подходящего времени, такта и дозировки интерпретаций, что вызовет излишнюю боль и унижение пациента.

Способность понимать бессознательное другой личности исходит из различных умений. Намного важнее, как я уже показывал, является способность к эмпатии, которая, в сущности, является предсознательным явлением. Некоторые из клинических, динамических и структуральных черт были описаны в разделе 4.2.1.1 как часть искусства аналитика. Здесь я хотел бы порассуждать на тему личностных черт, которые вызывают эмпатию. Эмпатия является формой понимания другого человеческого существа путем временной и частичной идентификации. Для того чтобы достичь этого, аналитик должен на время отказаться от какой-то части своей идентичности, а для этого он должен иметь свободный или гибкий образ "Я". Это не следует смешивать с игранием ролей, которое является более сознательным явлением. Это больше похоже на процесс "серьезного воображения", которое переживается, когда человека трогает картина, спектакль или художественное произведение (Beres, 1960; Rosen, 1960). Это интимная, невербальная форма установления контакта (Greenson, 1960). Эмпатия является регрессивным явлением и проявляется в связи с более или менее контролируемыми регрессиями, наблюдающимися у творческих личностей (Kris, 1952). Для того чтобы проявлять эмпатию, аналитик должен быть способен с легкостью использовать регрессивные механизмы в целях приобретения вновь чувства эмоциональной близости к пациенту.

Для того чтобы эмпатия вознаграждалась, аналитику следует иметь богатый запас своих собственных личных переживаний, которые он мог бы использовать для того, чтобы облегчить понимание пациента. Это должно включать в себя знакомство с литературой, поэзией, театром, сказками, фольклором, играми (Sharpe, 1947). Все эти составные части способствуют живости воображения и фантазийной жизни, которые бесценны при аналитической работе.

Мир воображения человека, будь это театр, музыка, живопись, сказки или сны наяву, дает ощущение причастности к вселенским переживаниям и связывает человечество воедино. Мы ближе друг к другу в этом, чем в наших сознательных действиях или социальных институтах.

Этот вид эмоциональной близости, которой требует эмпатия и которую эмпатия дает, развивается у людей в первые месяцы жизни. Она вызывается невербальными действиями матери, ее интонациями, прикосновениями, любовью и заботой (Olden, 1953,1958;Schafer, 1959).

Поскольку эмпатия берет свое начало в самых ранних взаимоотношениях матери и ребенка, она, по-видимому, имеет феминный оттенок (A. Katan, цитируется в Greenson, 1960; Loewald, 1960). Для того чтобы, у аналитика не было сложностей с эмпатией, он должен прийти к миру со своими материнскими компонентами. Джонс (1955) называет это ментальной бисексуальностью аналитика.

В этом смысле эмпатия является способом установления контакта с утраченным объектом любви, с непонятым пациентом. Частично это может быть попыткой восстановления утраченного контакта. Как мне кажется по собственному опыту, что более всего способны к эмпатии те аналитики, которые преодолели тенденцию к депрессиям. (В поисках других точек зрения см. Шарпе, 1930). Эмпатия предъявляет определенные эмоциональные требования к аналитику, а также требует постоянного самонаблюдения. Аналитик должен быть способен регрессировать для того, чтобы эмпатировать и затем возвращаться в обычное состояние, чтобы анализировать данные, полученные таким образом и удостовериться в их валидности. Это изменение от интимности эмпатии к дистанции, к отдалению, требующемуся для оценки, характерно для большей части работы психоаналитика. Ригидные обсессивные характеры не позволяют себе эмпатировать, а характеры с подавленными побуждениями будут иметь тенденцию переходить от эмпатии к идентификации, что приведет к отыгрыванию в отношениях с пациентом. Как правило, такие люди не являются подходящими кандидатами для психоаналитического тренинга (Eisendorfer, 1959; Greenacre, 1961; Langer, 1962; Van der Leeuw, 1962).