АНАЛИЗИРОВАНИЕ МАТЕРИАЛА ПАЦИЕНТА

В классическом психоанализе большое число терапевтических процедур используется для работы на различных уровнях. Общей характеристикой для всех аналитически ориентированных техник является их непосредственная цель - улучшение понимания пациентом самого себя. Некоторые процедуры не добавляют этого понимания per se, но усиливают те функции Эго, которые необходимы для достижения понимания. Например, отреагирование создает достаточную разрядку инстинктивных напряжений, так что осажденное Эго более не будет чувствовать надвигающуюся опасность. Более спокойное состояние Эго облегчит затем возможность наблюдения, мышления, воспоминания, оценки функций, которые были утрачены в остром тревожном состоянии. Понимание теперь становится возможным. Отреагирование - одна из неаналитических процедур, которая часто используется при аналитическом лечении. Часто оно является необходимой предпосылкой для инсайта.

Антианалитические процедуры - те, которые блокируют или уменьшают способности к пониманию и инсайту. Меры или действия, которые ослабляют функции Эго по наблюдению, мышлению, воспоминанию и оценке, принадлежат к этой категории. В качестве подобных действий можно назвать назначение некоторых наркотиков, интоксикации, быстрое и легкое успокаивание, удовольствия переноса, отвлечения внимания и т.д.

Наиболее важная аналитическая процедура - интерпретация; все остальные подчинены ей теоретически и практически. Все аналитические процедуры - это либо шаги, которые ведут к интерпретации, либо делают ее эффективной (Е. Bibring, 1954; Gill, 1954; Menninger, 1958).

Термин " анализирование" - стенографическое выражение, которое относится к техникам по достижению понимания. Он обычно включает четыре различные процедуры: конфронтацию, прояснение, интерпретацию и тщательную проработку. В последующих частях будет дано более обширное обсуждение и клинические примеры того, как каждая из этих процедур применяется. Здесь я ограничусь рабочими определениями и простыми иллюстрациями.

Первый шаг при анализировании психического феномена - конфронтация. Явление должно стать очевидным для сознательного Эго пациента. Например, до того, как я смогу интерпретировать причину, из-за которой пациент избегает определенную тему во время сеанса, я сначала должен показать ему, что он избегает чего-то. Иногда пациент сам видит это, и тогда можно переходить к следующему шагу. Однако, прежде чем предпринимать любые дальнейшие аналитические шаги, нужно убедиться, что пациент сам различает тот психический феномен, который мы пытаемся анализировать.

Конфронтация приводит к следующему этапу - прояснению. Обычно эти две процедуры смешиваются друг с другом, но я нахожу, что нужно разделять их, потому что каждая из них вызывает различные проблемы. Прояснение относится к тем действиям, которые имеют целью поместить анализируемый психический феномен в четкий фокус. Значимые детали должны быть раскопаны, тщательно отделены от посторонних и проанализированы.

Разрешите привести простой пример.

Я поставил пациента, мистера Н. перед фактом, что он оказывает сопротивление. После того как он увидел, что это действительно так, казалось, он убегает от чего-то прочь. Дальнейшие ассоциации пациента вели в направлении того, почему и чему он сопротивляется. Давайте рассмотрим первую инстанцию.

Ассоциации, детерминированные сопротивлением, привели пациента к рассказу о прошлом уик-энде. Мистер Н. пришел на родительское собрание в школу дочери, где испытал замешательство при виде столь большого количества родителей, выглядевших богатыми. Это напомнило ему собственное детство, то, как он ненавидел смотреть, как его отец заискивал перед своими богатыми клиентами. Отец был деспотом в отношении своих рабочих и "глупым подлизой" с богатыми. Пациент боялся своего отца, пока жил дома до поступления в колледж. Потом он стал презирать его. У него до сих пор сохранилось чувство презрения, но он не показывает его, ведь это ни к чему бы не привело, его отец слишком стар для того, чтобы меняться. Его отцу должно быть уже под шестьдесят, его волосы почти совсем белые... "то, что от них осталось". Пациент замолчал.

У меня было впечатление, что ассоциации мистера Н. указывали на некоторые чувства, которые он питал ко мне, и это были те чувства, которые заставили его сопротивляться в начале сеанса. Я также чувствовал, что это, вероятно, должно относиться к презрению, или точнее, к страху пациента выразить свое презрение именно мне. Когда пациент замолчал, я сказал, что мне бы хотелось знать, не испытывает ли он некоторого презрения к другому седоволосому мужчине. Пациент покраснел и его первый ответ был таким: "Я полагаю, вы думаете, что я говорил о вас. Нет, это не совсем верно. Я не чувствую никакого презрения к вам - почему, собственно, я должен испытывать его? Вы лечите меня очень хорошо - по большей части. Я не имею понятия, как вы обращаетесь со своей семьей или со своими друзьями. Впрочем, это не мое дело. Кто знает, может быть, вы один из тех людей, кто, наступив на ногу чучелу, приносит "свои большие извинения". Я не знаю этого и это меня не волнует".

В тот момент я понял следующее. Я ответил ему, что ему было бы легче не знать, как я действительно веду себя вне сеанса. Если бы он узнал, то, вероятно, почувствовал бы презрение и побоялся бы выразить его мне непосредственно. Мистер Н. несколько секунд молчал, а затем ответил, что если бы он представил меня делающим что-то, вызывающее презрение, то он не знал бы, что делать с этой информацией. Это напомнило ему о случае, произошедшем несколько недель тому назад. Он был в ресторане и услышал сердитый мужской голос, распекающий официанта. С дальнего расстояния голос звучал как мой, и затылок - тоже выглядел как мой. С облегчением несколькими минутами позже он увидел, что это не так.

Теперь стало возможно показать пациенту, что он старался избежать чувства презрения ко мне, потому что, если бы что произошло, он побоялся бы выразить его так же, как он боялся выразить его отцу. Это была та специфическая комплексная группа эмоциональных ответов, которую следует выделить для прояснения до того, как приступать к дальнейшему анализу сопротивления.

Третий шаг при анализировании - интерпретация. Эта процедура отличает психоанализ от всех остальных психотерапий, потому что в психоанализе интерпретация - окончательное и решающее действие. Все другие процедуры подготавливают для интерпретации материал или развивают ее и, в свою очередь, сами должны быть интерпретированы. Интерпретировать означает делать неосознанные феномены осознанными. Более точно это означает делать сознательным бессознательное значение, источник, историю, форму или причину данного психического события. Это, обычно, требует не одной, а нескольких интерпретаций. Для интерпретации аналитик использует свое собственное бессознательное, свою эмпатию и интуицию так же, как и свои теоретические знания. Путем интерпретации мы поднимаемся выше того, что поддается прямому наблюдению и определяем значение и каузальность психологического феномена. Нам необходимы ответы пациента для того, чтобы определить валидность нашей интерпретации (Е. Bibring, 1954; Fenichel, 1945).

Процедуры прояснения и интепретации тесно переплетаются. Очень часто прояснение ведет к интерпретации, которая, в свою очередь, приводит к дальнейшему прояснению (Kris, 1951). Клинический случай, приведенный выше, показывает это. Позвольте мне проиллюстрировать понятия интерпретации и валидности на примере того же пациента.

На сеансе, спустя почти две недели после описанного выше, Мистер Н. рассказал фрагмент своего сновидения. Все, что он запомнил, состояло в следующем: он ждет, пока красный цвет светофора изменится, и чувствует, что кто-то толкнул его бампером сзади. Он оборачивается в ярости и видит с облегчением, что это всего лишь мальчик на велосипеде. Для его машины он не представляет опасности. Ассоциация привела к любви мистера Н. к машинам, в особенности к спортивным машинам. Он любил, в частности, пронестись со свистом на <старой, толстой, дорогой машине>. Дорогие машины казались такими стойкими, но и они разваливались в течение нескольких лет. Его маленькие спортивные машины могли обогнать, перепрыгнуть, пережить кадиллаки, линкольны, роллс-ройсы. Он знал, что это преувеличение, но ему нравилось думать так. Это доставляло ему удовольствие. Это, должно быть, шло от времен его увлечением атлетизмом, когда он любил быть неудачником и терпеть поражение от фаворита. Его отец был спортивным болельщиком и всегда преуменьшал достижения моего пациента. Его отец намекал, что был великим атлетом, но никогда не подтверждал этого; он был эксгибиционистом, но мистер Н. сомневался, мог ли его отец действительно выступать. Его отец мог флиртовать с официанткой в кафе или бросать сексуальные замечания о женщинах проходящих мимо. Если бы он действительно был сексуален, он не прибегал бы к таким вещам. Ясно, что рассматриваемый материал пациента объединяет пациента с его отцом в смысле сексуальной способности. Это относится также и к тем людям, которые претендуют быть теми, кем они не являются. В его ассоциации был момент, сопровождавшийся сильнейшим аффектом: когда он сказал, что ему "доставляет удовольствие "разбивать большие машины". Он знал, что это извращение, но ему нравилось представлять это. В его сновидении ярость сменяется облегчением, когда он обнаруживает, что его стукнул "всего лишь мальчик на велосипеде". Мне кажется, что эти два аффективно нагруженных элемента должны послужить ключом к пониманию сновидения и всего аналитического сеанса в целом.

Я интерпретировал для себя, что мальчик на велосипеде означает подростковую мастурбацию. Красный цвет, вероятно, относится к проституции, поскольку "район красных фонарей" - обычное название того места, где сосредоточены проститутки. Я знал, что мой пациент утверждал, что любит свою жену, но предпочитал секс с проститутками. До этого момента в анализе пациент не имел воспоминаний, касающихся сексуальной жизни родителей. Однако, он часто указывал, что его отец флиртовал с официантками, что я принял как экранированное воспоминание. Я, однако, чувствовал, что мне следовало бы указать своей интерпретацией этого эпизода на его взрослое отношение превосходства по сравнению с беспокойством относительно сексуальной жизни отца. (Я умышленно пренебрегаю в данный момент всем, что находится на заднем плане).

В конце сеанса я сказал мистеру Н., что, как мне кажется, он борется со своими чувствами по отношению к сексуальной жизни отца, когда говорит, что его отец был не очень сексуальным мужчиной. И мне хотелось бы знать, действительно ли он думает так. Пациент ответил очень быстро, пожалуй, даже слишком быстро. По существу, он поспешил согласиться, что его отец всегда казался ему самонадеянным, хвастливым, претенциозным. Он не знал, какой была его сексуальная жизнь с матерью, но был совершенно уверен, что она не могла быть вполне удовлетворительной. Его мать была болезненной и несчастливой. Она провела большую часть своей жизни, жалуясь на отца. Мистер Н. был совершенно уверен, что его мать не любит секс, хотя не мог доказать этого. Я вмешался в этот момент и сказал, что мне кажется, что мысль о том, будто его мать отвергала секс с отцом, доставляла ему удовольствие. Пациент сказал, что это не доставляло ему удовольствия, но он допускает, что она давала ему чувство удовлетворения, ощущение триумфа над "старым мальчиком". Действительно, теперь он пересказал, что как-то нашел "Girlie magazines" (журналы с фотографиями обнаженных женщин), спрятанные в спальне отца. Он также рассказал, что однажды нашел пакет презервативов под подушкой отца, когда был подростком, и подумал: "Мой отец, должно быть, ходит к проституткам".

Я вновь вмешался и отметил, что презерватив под подушкой скорее говорит о том, что отец использовал их с матерью, которая спала на той же самой кровати. Однако мистер Н. хотел продолжать верить своей переполненной желаниями фантазии: мать не хотела секса с отцом, и отец был не особенно потентен. Пациент замолчал и сеанс окончился.

На следующий день он начал с рассказа, что был ужасно рассержен, когда вышел от меня. Он сел за руль и вел машину дико, пытаясь обогнать все машины на дороге, в особенности дорогие. Затем ему пришла в голову мысль посостязаться в скорости с роллс-ройсом, если только он встретит хоть один. Внезапная мысль осенила его. Спереди на роллс-ройсе есть инициалы P.P. Это инициалы доктора Гринсона, вдруг понял он. И он засмеялся, один-одинешенек в машине. "Старый мальчик", вероятно, прав, - подумал он, - мне доставляло удовольствие представлять, что мать предпочитала меня, и я мог превзойти отца. Позже я думал, как это повлияло на мою собственную нормальную сексуальную жизнь с женой".

Этот клинический пример достаточно хорошо иллюстрирует сложные шаги, предпринимаемые для того, чтобы сделать даже простую интерпретацию, а также каких клинических ответов следует ожидать от пациента, чтобы определить, находится ли аналитик на верном пути. Аффективный ответ пациента на первое мое вмешательство, его поспешность при ответе показывают, что я прикоснулся к чему-то, находящемуся в сильнейшем напряжении. Новые воспоминания о журналах и презервативах четко показали, что я был совершенно прав. Его реакция после сеанса, озлобление, ассоциации с роллс-ройсом, смех и связывание этого с собственной сексуальной жизнью показывают, что дозировка и согласованность действий были подобраны оптимально.

Четвертый шаг в анализировании - тщательная проработка. Этот термин относится к комплексу процедур и процессов после инсайта. Аналитическая работа, открывающая путь от инсайта к изменениям, и есть тщательная проработка (Greenson, 1956).Это относится, в основном, к часто встречающимся и хорошо исследованным сопротивлениям, которые препятствуют тому, чтобы понимание привело к изменению. Кроме того, при углубленном анализе сопротивлений необходимо использовать и реконструкции. Множество циклических процессов приводятся в движение путем тщательной проработки, при которой инсайт, воспоминание и изменение поведения влияют друг на друга (Kris, 1956). В порядке иллюстрации концепции тщательной проработки позвольте вернуться к случаю мистера Н.

В первом сеансе я показал, как интерпретировался его полный желаний комплекс фантазий о том, что его мать не любит секс и отвергает его отца с сексуальной точки зрения, а также что его отец сексуально импотентен.

Пациенту не понравилась эта интерпретация, но днем позже он понял, что она, скорее всего, верна. К тому времени, когда он пришел на следующий сеанс, он принял этот инсайт и связал его с тем фактом, что его собственная половая жизнь с женой расстроена. Труднее всего для него было взглянуть на жену на следующий день после половых отношений. Он чувствовал, что она должна питать к нему отвращение за его сексуальное чувственное поведение. Когда я спросил об этом, он связал свои реакции с детскими воспоминаниями о том, что его мать унижала его за мастурбацию.

В курсе нескольких следующих недель, однако, мистер Н.стал все яснее осознавать, что вместе с желанием того, чтобы его жена сексуально наслаждалась с ним, он презирал ее, когда она сексуально возбуждалась.

Чувство того, что она ненавидит его после полового сношения, было провокацией его собственных чувств. Вскоре после этого мистер Н. пересказал воспоминание о том, как его мать лукаво подмигнула отцу, когда они увидели на улице копулирующих собак. Сначала был небольшой аффект, связанный с этим воспоминанием. Однако пациент странно повел себя в это время по отношению к своей жене. Он нашел ее ужасающе непривлекательной, избегал ее сексуально и стремился к проституткам. Я интерпретировал для него это как указание, что он поступает также, как, по его представлениям, делал его отец.

Пациент ответил на это, что он не порицает отца за то, что он избегал сексуальных отношений с матерью. Хотя его мать была привлекательной женщиной, он пересказал несколько воспоминаний о том, когда она была в постели и "отнюдь не была сексуальным призом". Ее лицо казалось испуганным и потным, ее волосы были спутаны, стоял какой-то омерзительный запах. Эти воспоминания ассоциировались со слабостью и менструацией. Я интерпретировал менструирование как период течки у сук. Позже я реконструировал для мистера Н., что, вероятно, вид его матери с испуганным и потным лицом и омерзительный запах были связаны с половыми отношениями с отцом. Я считал его замечания о том, что мать не любила секс, а также множество воспоминаний о флиртах его отца с другими женщинами, как попытку отрицать бессознательное воспоминание о том, что он видел свою мать, сексуально удовлетворенную отцом. Я подчеркиваю, что воспоминание о матери, подмигнувшей отцу при виде двух собак, также было экранированным воспоминанием такого рода.

Мистер Н. согласился, что моя реконструкция кажется правдоподобной, но она "оставляет его холодным". В течение следующего сеанса я рассказал ему, что его сексуальное пренебрежение женой, его предпочитание проституток было дальнейшим развитием попыток "доказать", что хорошая женщина, замужняя женщина, являющаяся матерью детей, не любит секс, и мужья таких женщин не имеют сексуальных отношений с ними. Пациент рассказал, что во время уик-энда, последовавшего за тем сеансом, он испытал наиболее полное сексуальное удовлетворение за всю свою жизнь со своей женой. Это последовало за несколькими неделями сопротивления анализу и сексу, основывавшемуся на идее о том, что все взрослые - ханжи и лгуны, за исключением нескольких бунтовщиков и бродяг.

И снова мистер Н. боролся со своим детским конфликтом, связанным с сексуальной жизнью родителей. Если он вынужден отказываться от отрицания существования их сексуальности, он должен ненавидеть их и презирать их за ханжество. Его мать, подмигивающая отцу - краткое выражение этого. Его жена также была "подделкой", равно как и я, и моя жена. Единственные честные люди - те, кто избегает общества и конвенций. Более честно платить за секс деньгами, чем покупать его с дорогими домами, одеждой, мехами, машинами и т.д. Я интерпретировал для него, что это, вероятно, было попыткой унизить его мать, отца и других женатых людей из-за их страстей и предмета зависти - подмигивания матери. В глубине его концепции была зависть. Он реагировал бы совершенно иначе, если бы мать подмигнула ему, а не отцу.

Мистер Н. реагировал на эту интерпретацию с угрюмостью и сопротивлением. Затем постепенно, спустя недели, он начал размышлять над взаимосвязью между презрением и завистью. Он понял, что у моей формулировки, вероятно, есть достоинства. Он с сожалением принял то, что я прав, и с большим неудовольствием отказался от мысли, что его мать не хотела секса с его отцом и предпочитала не вступать в сексуальные отношения вообще. Если же она вступала в эти отношения, то делала это, подчиняясь, а затем он в своей фантазии сделал отца импотентом. Вид матери, сексуально возбужденной отцом бесил его, приводил в негодование. Он чувствовал себя как маленький мальчик или как "дряхлый" взрослый. Вероятно, ему следовало предоставить им заниматься своей сексуальной жизнью, а самому сконцентрироваться на собственной спальне.

Тщательная проработка требует наибольшее количество времени по сравнению с другими процедурами психоанализа. Этот клинический пример иллюстрирует некоторую часть работы, которая выполняется при тщательной проработке. То, что я сейчас здесь описал, заняло период почти в полгода. Он начался с того сновидения пациента, где в его спортивный автомобиль, остановившийся на красный цвет светофора, врезался мальчик на велосипеде. Затем мы работали над проблемой его эмоциональных реакций на сексуальную жизнь его родителей и над тем, что определяет его собственные сексуальные затруднения. На поверхности было чувство превосходства над отцом и симпатия к матери. Отец был импотентным хвастуном, а мать - вынужденной недевственницей. Затем, преодолев сильные сопротивления, мы обнаружили вспышку гнева к матери и отцу. Затем мать стала отталкивающей, и он стал презирать обоих родителей. К концу этого периода мы раскрыли зависть к сексуальной жизни родителей. В конце концов мистер Н. делает замечание, что "возможно, они имеют право на приватность своей спальни", и ему следовало бы сделать то же самое.

Это не было концом сексуальных проблем мистера Н., но это продемонстрировало достижение значимого, ценного понимания. Здесь было множество шагов взад и вперед, но прогресс имел место. Например, тема гомосексуальности не поднималась в тот период, она возникла позже. Появлялись также и другие проблемы, которые на более короткое или длительное время отодвигали на задний план сексуальные проблемы, иногда окрашивая последние примесью агрессии. Была также и регрессивная фаза, когда либидо затрагивало другие уровни. Моей целью, однако, было продемонстрировать пример тщательной проработки в психоанализе.

Следует отметить, что часть работы по тщательной проработке выполнялась пациентом вне сеансов. Лишь изредка инсайт приводит к длительным изменениям в поведении очень быстро; это изменение, обычно временное, остается изолированным и неинтегрированным. Как правило, требуется большое количество времени, чтобы преодолеть значительные силы, которые сопротивляются изменению, и создать прочные структурные изменения. Четвертый шаг, который я обозначил, представляет собой схематизированную версию того, что в концепции анализа понимается под психическим событием.

Все эти шаги необходимы, но некоторые могут быть выполнены пациентом спонтанно, в частности, в виде конфронтации или части прояснения. Эти шаги не следуют друг за другом непременно в том точно порядке, как они были описаны, поскольку каждая процедура может продуцировать сопротивление, которое должно быть преодолено в первую очередь. Интерпретация может быть и первой, предшествовать прояснению и облегчить проявление данного феномена. Кроме того, нечто неуловимое из повседневной жизни пациента может вторгаться в бытие пациента и тогда психоэкономические причины будут иметь превосходство над всем, что происходит в анализе. Итак, конфронтация, прояснение, интерпретация и тщательная проработка - четыре основные процедуры, которые аналитик выполняет во время анализа.