Проблема стадий в полемике о путях развития российской экономики между народниками и марксистами

Марксизм как доктрина капиталистического развития России.После перевода 1-го тома (1872), а затем 2-го и 3-го томов «Капитала» Маркса на русский язык влияние экономической теории марксизма стало в России сильнее, чем в какой-либо другой стране. Тому есть несколько объяснений:

1) предрасположенность к историзму экономической мысли в стране, где только что было отменено крепостное право и не сложилось традиций восприятия капиталистической конкуренции как «естественного порядка»;

2) острота проблемы отставания национальных производительных сил, осознаваемая как необходимость их «догоняющего» роста;

3) формирование социал-демократии, стремившейся быть частью общеевропейского социал-демократического движения (и выдвигавшей идеологов не только «ортодоксального» марксизма, но и ревизионизма).

Как было отмечено в главе 10, социально-реформистская концепция, выдвинутая русскими народниками, опиралась на своеобразную трактовку экономической теории К. Маркса, который не исключал возможности капиталистического пути развития России при опоре на институт сельской общины. Главный идеолог народничества Н. К. Михайловский нацеливал соратников на обоснование пути России в обход «средних стадий» между феодальным и социалистическим обществом, т.е. минуя капиталистический способ производства. Ф.Энгельс в начале 1890-х гг. признал, что «шестерня капитализма уже крепко врезалась местами в русскую экономику». Однако переводчик «Капитала» Н. Ф. Даниельсон и В. П. Воронцов, укоренивший в русском языке слово «капитализм», продолжали считать иначе: «несовершенство всей капиталистической формы производства так очевидно, влияние её так разрушительно для всей страны, что русское общество вынуждено искать иной выход».

Близкие позиции занимали и университетские политэкономы. Например, российский «катедер-социалист» Иван Иванович Иванюков(1844 — 1912) полностью заимствовал у К. Маркса схему стадиального развития капиталистической промышленности от мануфактуры к фабрике. Но в то же время считал, что «на высоте основного вопроса русской жизни» находятся «семейные формы производства» — мелкое земледелие в соединении с кустарными промыслами, дающими основу для «самобытного» промышленного роста.

Однако в 1890-е гг. группа молодых и задорных экономистов и политиков, также ссылаясь на Маркса, стала доказывать, что Россия страдает не столько от капитализма, сколько от его недостаточного развития. Новые идеологи утверждали, что капитализм является необходимым условием роста производительных сил в России и способствует формированию рабочего класса, который (а не крестьянство и интеллигенция) и будет опорой её социального преобразования.

«Неомарксисты», как прозвали своих критиков народники, настойчиво подчёркивали свой «экономический материализм» в противовес концепции Михайловского об особой исторической роли «критически мыслящей интеллигенции». Разгоревшаяся полемика примечательна тем, что в ней впервые был заострён вопрос не просто о соответствии закономерностей хозяйственного развития России общеевропейским, но о соответствии по конкретным стадиям. Среди «неомарксистов» наиболее заметной тогда была группа экономистов, которые вскоре разошлись с революционерами, создавшими Российскую социал-демократическую рабочую партию (РСДРП), и ретроспективно (в советский период) получили наименование легальных марксистов (М. И. Туган-Барановский, П. Б. Струве, С. Н. Булгаков). Их предшественником был Н. И. Зибер, первый переводчик на русский язык сочинений Рикардо, автор книг «Очерки первобытной экономической культуры» (1883) и «Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественно-экономических исследованиях» (1885).

Н. Зибер: «философия истории капиталистической эпохи».Николай ИвановичЗибер(1844 — 1888) был вынужден оставить профессуру в Киевском университете в знак протеста против стеснения академических свобод. Он уехал в 1875 г. в Швейцарию, но продолжал активно сотрудничать в легальных русских журналах, в том числе и в «Отечественных записках». В беседе с Михайловским Зибер бросил фразу, ставшую уже после его смерти крылатой: «пока мужик не выварится в фабричном котле, ничего у нас путного не будет».

В своих работах Зибер обосновывал два принципиальных положения:

1) наличие общинно-коллективного хозяйства у всех народов на разных стадиях развития и неизбежное разложение общины под воздействием прогрессирующего разделения труда;

2) стадии капиталистического способа производствасуть естественные фазы, которые сменяют одна другую «в силу необходимого и неизбежного закона внутреннего развития общества», поэтому «невозможно перескочить из ремесла, помимо мануфактуры, в фабрику».

Анализируя российские кустарные промыслы, Зибер заключил, что они не могут быть общинной альтернативой капиталистическому машинному производству, поскольку являются разновидностью мануфактуры. Анализ К. Марксом в 1-м томе «Капитала» 3-х стадий производства относительной прибавочной ценности (простая кооперация — мануфактура — фабрика) Зибер оценивал как «философию истории капиталистической эпохи в её целом», из которой следует, что России не избежать экономических перемен, однотипных с произошедшими на Западе. Её ждёт вытеснение мелкого земледелия крупным и поглощение кустарной промышленности фабрикой.

Эти выводы были углублены в двух фундаментальных марксистских монографиях 1890-х гг. — «Русская фабрика» (1898) М. И. Туган-Барановского и «Развитие капитализма в России» (1899) Вл. Ильина (Ульянова-Ленина).

Кустарничество — разновидность рассеянной мануфактуры.Работы Туган-Барановского и Ильина были посвящены обоснованию взгляда на русские кустарные промыслы как на разновидность надомной капиталистической промышленности, которую ещё французские просветители-энциклопедисты противопоставили как рассеянную мануфактуру — централизованной мануфактуре.

Туган-Барановский, обобщив обильный фактический материал о взаимоотношении крупной и мелкой промышленности в истории России, показал, что расцвету кустарничества способствовали не старинные промыслы, возникшие из домашнего производства, а новые промыслы, развившиеся благодаря насаждению государством со времен Петра I фабрик и крупных мастерских, ставших школами промышленной культуры. Набираясь опыта на крупных предприятиях, мастеровитые люди с даром предпринимательства заводили у себя в селах промышленные станы; «фабрики раздробились в кустарную промышленность». Но так было, лишь пока крупная промышленность была основана на ручном и крепостном труде. С возникновением машинного фабричного производства кустарная продукция стала утрачивать конкурентоспособность относительно фабричных изделий; кустари — терять прежнюю промысловую самостоятельность и превращаться в наёмных рабочих на дому.

Ильин критиковал народников за изображение кулака-перекупщика внешней фигурой по отношению к общинному крестьянству-кустарничеству и настаивал на существовании «закона параллельного разложения мелких производителей в промышленности и в земледелии». Разложение общины «высачивает» из крестьян предпринимателей и кулаков; «что такое кулак, как не кустарь с капиталом?» Ильин отмечал в кустарной промышленности тот же процесс «уродования частичного рабочего», который был описан Марксом при анализе мануфактуры — появление детальщиков-кустарей, «виртуозов и калек разделения труда».

Книга Ильина имела подзаголовок «Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности». Оспаривая вывод народников о невозможности развития капитализма в России ввиду узости внутреннего рынка, Ильин выдвинул два главных контраргумента:

1) особенность капиталистического развития общественных производительных сил состоит в том, что рост средств производства (производительного потребления) «далеко обгоняет рост личного потребления»;

2) расслоение деревни на верхний зажиточно-кулацкий слой и бедняцкую, закабалённую ростовщичеством и батрачеством, массу расширяет внутренний рынок вещественных элементов постоянного и переменного капитала — средств производства для богатых и средств существования для обезземеленных крестьян. Таким образом, обеспечиваются условия для перехода к фабричной стадии капитализма.

П. Струве: «пойдём на выучку к капитализму».К. Маркси Ф. Энгельсрезко дистанцировались от доктрин Ф. Листа и германской исторической школы. Напротив, среди российских последователей марксизма обозначилась тенденция к сглаживанию противоречий между разными интерпретациями историзма в политэкономии. Наиболее ярко её выразил Петр Бернгардович Струве (1870 — 1944), определявший своё мировоззрение как «национал-либерализм». Струве считал, что историко-материалистическая концепция Маркса призвана дать в России то «научное объяснение и условно-историческое оправдание капитализма», которое было дано на Западе классической школой, и вполне совместима с концепцией «национальной ассоциации производительных сил» Листа как обоснованием необходимости перехода «земледельческого государства» в земледельческо-промышленно-торговое состояние. Именно Струве выступил застрельщиком критики народничества, завершив свою книгу «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1894), провоцирующей фразой: «признаем нашу некультурность и пойдём на выучку к капитализму».В духене только«Национальной системы политической экономии» Ф. Листа, но и экономической политики царского министра финансов С. Ю. Витте Струве особо подчеркивал фактор железнодорожного строительства и ехидно писал, что в России обнаруживается «превосходство железных дорог как фактора экономической эволюции над критически мыслящей интеллигенцией и даже, — увы! — над общиной».

Но Струве не ограничился насмешливой критикой концепции «народного производства», заметив, что «идиллия земледельческого государства разрушается под свист локомотива». В рецензии на «Русскую фабрику» своего ближайшего идейного союзника Туган-Барановского Струве ввёл для ретроспективной характеристики особенностей российской промышленности понятие децентрализованного товарного производства. При бедности основной массы населения, господстве натурального хозяйства и слабом развитии городов в России промышленность не могла опираться на развитые местные рынки. Но громадная территория и оптовые ремесла обеспечили внушительный простор для деятельности торгового капитала, вторгавшегося в юридически и культурно безоружную перед ним среду. В России не было корпоративного ремесленного права, долгое время ограничивавшего свободу предпринимательства на Западе; и «в тот момент, когда мы столкнулись с интенсивной, несущейся с Запада капиталистической культурой, мы менее, чем какой-либо другой народ... располагали антикапиталистическими традициями в области промышленности». Технически отсталое децентрализованное товарное производство экономически было более выигрышно в приближении к капитализму, чем высококультурное западное ремесло: «царила идеальная манчестерская свобода, при крепостном праве полное Laissez faire, смягченное высоким помещичьим оброком и чиновничьими взятками».

Агитация Струве за «выучку у капитализма»не только снискала ему популярность в кругах «неомарксистов», но и получила одобрение академика Ивана Ивановича Янжула (1845 — 1914), который считался в России виднейшим последователем германской исторической школы в политэкономии. Дебаты народников и «неомарксистов» в России совпали с поворотным пунктом в развитии этой школы: переходом от сугубо фактографических историко-хозяйственных монографий к широким стадиальным обобщениям.