Избрание Ф.М. Романова

Царь Михаил Фёдорович был молод и неопытен, и до 1619 года страной правили великая старица Марфа (мать Михаила, в миру – Ксения Ивановна Шестова[31]) и её родня.

Об этом периоде историк Н. И. Костомаров говорит следующее: «Близ молодого царя не было людей, отличавшихся умом и энергией: все только одна рядовая посредственность. Прежняя печальная история русского общества приносила горькие плоды. Мучительства Ивана Грозного, коварное правление Бориса, наконец, смуты и полное расстройство всех государственных связей выработали поколение жалкое, мелкое, поколение тупых и узких людей, которые мало способны были стать выше повседневных интересов. При новом шестнадцатилетнем царе не явилось ни Сильвестра, ни Адашева прежних времён. Сам Михаил был от природы доброго, но, кажется, меланхолического нрава, не одарён блестящими способностями, но не лишён ума; зато не получил никакого воспитания и, как говорят, вступивши на престол, едва умел читать».

Тем не менее, на троне Российского государства воцарилась новая династия. Первый и самый главный шаг к разрешению династического кризиса был сделан.

Заключение

Европейские государства этого времени, и Россия в том числе, носили династический характер. Государство было фактически собственностью правящей династии, государственный аппарат был служебным аппаратом монарха, современные представления о государстве как политической организации граждан ещё не появились. Поэтому любой династический кризис был одновременно и кризисом государственным.

Отсутствие наследника русского трона создавало серьёзную проблему. Ведь главой государства не мог быть любой, пусть даже очень знатный или популярный человек. Во главе государства мог стать только представитель династии, имеющей право на власть.

Надо отметить, что без решения династического вопроса Россия не могла считаться суверенным государством, так как суверенитет государства был прямым производным от суверенитета суверена государства - монарха. А монарх, не имеющий права на трон, или тот, чьи права оспаривались бы другими монархами, не мог рассчитывать на суверенность. Династический кризис повлёк за собой неизбежную задачу смены династии и, следовательно, проблему легитимности новой династии.

И это, в свою очередь, тоже было огромной проблемой. Как было известно всем современникам Смуты, чтобы права на трон были бесспорны, на троне надо родиться. По крайней мере, это было основополагающим в монархическом стереотипе европейской цивилизации, которому в этом отношении России следовала безукоризненно. Не случайно уже в правление царя Фёдора появились и существовали вплоть до окончания Смуты проекты приглашения на русский трон иностранной династии. И надо отметить, что эти проекты были достаточно популярными и некоторые из них имели все шансы реализоваться.

Но все «порфирородные» династии в это время для России были иностранными и, что ещё хуже для русских, не единоверными. То есть принятие чуждой династии влекло за собой очень серьёзный религиозный конфликт. Либо монарх должен был отказаться от своей старой веры и принять православие (а смена веры в те времена была практически невозможным событием), либо Россия должна была отказаться от православия и принять веру монарха.

Нетрудно понять, что любой сильный король или принц не стремились поступаться верой, тем более что действие происходило на рубеже XVI-XVII веков, прославленных религиозным фанатизмом и межконфессиональными войнами. Поэтому опасность того, что России будет навязана смена цивилизационного вектора, была крайне высока и факты, имевшие место в истории, продемонстрировали нам это.

Стремление боярской олигархии к сговору с Польшей, готовность идти на почти любые уступки, данные о влиянии католичества - все это свидетельства капитуляции национальной элиты в условиях оформившегося кризиса русской государственности. Особо обратим внимание на то, что готовность элиты к предательству делала опасность ликвидации русского государства как никогда реальной. И только конец Смуты остановил постоянные попытки элиты пойти на сговор с иностранными династиями.

Остаётся вопрос, когда же завершилась Смута, если понимать её как династический кризис, завершивший правление Ивана Грозного. Наиболее распространена датировка завершения Смуты после избрания на царство Михаила Романова. Однако это был лишь один из важных шагов по прекращению Смутного Времени. Финалом же Смуты, исходя из предложенной концепции определения смуты как династического кризиса, стало заключение Деулинского договора с Польшей в 1618 году, когда Польша окончательно отказалась от предъявления прав на русский трон и фактически признала новую династию Романовых законной.

Именно отказ иностранных сил от участия в русских делах и признание новой династии и были с точки зрения династического права завершением Смуты, так как Россия после этого вновь стала самостоятельным государством, в чьи внутренние дела не вмешивались никакие иные страны и короли, и чей суверенитет не оспаривался другими государствами. Суверенитет России был подтверждён тем, что в 1648 году Россия в числе прочих суверенных государств Европы подписала Вестфальский мир, определивший политическую карту Европы на столетия вперёд.

Последние Рюриковичи, Годуновы и первые Романовы (схема)

[1] Материал из Википедии — свободной энциклопедии. Статья «Династический кризис».

[2] Рюриковичи, князья — потомки киевского великого князя Игоря, считавшегося, по летописному известию, сыном Рюрика (БСЭ, 1969-1978).

[3] Иван IV Васильевич (прозвание Грозный). (1530 – 1584) - великий князь Московский и всея Руси с 1533, первый царь всея Руси (с 1547) (кроме 1575—1576, когда «великим князем всея Руси» номинально был Симеон Бекбулатович).

[4] Скрынников Р.Г. «Иван Грозный» - М.: «АСТ», 2001. Стр.9.

[5] Иван I Данилович Калита (ок.1283 — 31 марта 1340 или 1341) — князь Московский с 1325 (фактически с 1322), Великий князь Владимирский (ярлык от хана в 1331), Князь Новгородский c 1328 по 1337. Второй сын Московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за своё богатство и щедрость (калита (небольшая поясная денежная сумка).