НЕДОСТАТКИ ЕГО.

Своеобразный отпечаток клали на аристократическое значение боярства два недостатка, какими страдало местничество. Вводя в государственную службу ценз породы, оно ограничивало верховную власть в самой щекотливой ее прерогативе, в праве подбора подходящих проводников и исполнителей своей воли: она искала способных и послушных слуг, а местничество подставляло ей породистых и зачастую бестолковых неслухов. Оценивать служебную годность происхождением или службою предков значило подчинять государственную службу обычаю, который коренился в нравах и понятиях частного быта, а в сфере публичного права становился по существу своему противогосударственным. Таким обычаем и было местничество, и государственная власть могла терпеть его, пока или сама не понимала настоящих задач своих, или не находила в неродословных классах пригодных людей для службы. Петр Великий смотрел на местничество строго государственным взглядом, назвав его «зело жестоким и вредительным обычаем, который как закон почитали». Так местничество поддерживало ежеминутную молчаливую досаду московского государя на свое боярство. Но, подготовляя вражду, оно не увеличивало, а скорее ослабляло силы класса, для которого служило главной, если не единственной политической опорой. Сплачивая родичей в ответственные фамильные корпорации, оно разрознивало самые фамилии, мелочным сутяжничеством за места вносило в их среду соперничество, зависть и неприязнь, чувством узко понимаемой родовой чести притупляло чутье общественного, даже сословного интереса и таким образом разрушало сословие нравственно и политически. Значит, местничество было вредно и государству, и самому боярству, которое так им дорожило. Нам предстоит теперь видеть, как политическое настроение московского боярства, нашедшее себе такую ненадежную опору, выразилось в отношениях, какие устанавливались между боярством и государем с конца XV в.