Факторы, оказывающие влияние на развитие психологического стресса 8 страница

А. Ксендзюк считает, что страх смерти есть один из важ­нейших детерминантов человеческого поведения. Он рас­сматривает трансформацию страха смерти в социальные формы деятельности: влечение к чувственным удоволь­ствиям и впечатлениям; страх потери времени; страсть к деятельности (трудоголизм); волю к славе и борьбу за ли­дерство и власть; влечение к сексуальному пресыщению.

Основатель экзистенциальной психотерапии В. Франкл в своих произведениях достаточно подробно освещал воп­росы значения осознания смертности для поиска смысла человеческой жизни: «...Конечность должна являться тем, что придает человеческому существованию смысл, а не тем, что лишает его этого смысла. Перед лицом смерти, как абсолютного и неизбежного конца, ожидающего нас в будущем, и как предела наших возможностей, мы обяза­ны максимально использовать отведенное нам время жиз­ни, мы не имеем права упускать ни одной из возможностей, сумма которых в результате сделает нашу жизнь действи­тельно полной смысла».

Психотерапевт, много лет проработавшая с онкологи­ческими больными, Дж. Рейнуотер пишет: «Я пришла к убеждению, что для каждого из нас чрезвычайно важно осознать факт неизбежности собственной смерти, ибо наше отношение к смерти определяет наше отношение к жиз­ни... Мы должны быть благодарны тому, что существует смерть. Именно она заставляет нас искать смысл жизни».

Независимо от идеологических, религиозных воззре­ний, сформированного или несформированного отноше­ния к этой теме, столкновения с «маленькими и большими смертями» происходят на протяжении всей нашей жиз­ни, если понимать смерть как окончание одних и наступ­ление других этапов жизненного пути (детства, юности, молодости, зрелости), отмирание старых способов реаги­рования и приобретение других, разочарование в старых отношениях, появление новых значимых людей в жизни.

Из-за потребности человека в структуре и постоянстве, из-за нежелания принимать мир таким, каков он есть, из-за стремления видеть его лишь привычным, понятным и предсказуемым, прямое столкновение со смертью (например, в ситуации угрозы гибели, неизлечимой бо­лезни, участия в боевых действиях, смерти близкого че­ловека) способно совершить переворот в сознании человека.

Вероятно, на каком-то высоком духовном уровне раз­вития личности возможна ситуация принятия известия о смерти с глубоким смирением, спокойно, без внутренних душевных метаний и терзаний, с полной уверенностью в правильности и справедливости происходящего (здесь может идти речь о предельной свернутости нижеописан­ных этапов горевания).

На практике, как бы человек ни готовил себя к этой ситуации, это всегда большое испытание. Оно становит­ся еще большим, когда ситуация внезапна (скоропо­стижная смерть), противоречит законам природы (преждевременная смерть, гибель детей). В этих случаях путь переживания проходит через страдание и душевную боль, которая буквально «выжигает» человека изнутри («горе» — от слова «горит»). Но это единственный путь к исцелению.

И несмотря на то, что выделяются общие закономерно­сти переживания, каждый человек — это особый случай, беспрерывный процесс изменений, наполненных жизнью, страданием и поиском. Ясно одно — человек, прошедший все приведенные ниже стадии, выходит на новый уровень осмысления жизни, мироощущения и миропонимания.

Психология горя. Реакции горя — это нормальная ре­акция человека на любую значимую потерю. Самыми большими потерями объективно и субъективно для лич­ности являются те, которые связаны с осознанием соб­ственной смертности и смертью близкого человека.

Процесс горевания в литературных источниках (Василюк, 2002) часто называют работой горя. Это и есть, по сути, большая внутренняя работа, огромный душевный труд по переработке трагических событий. Итак, горевание — это естественный процесс, необходимый для того, чтобы отпустить потерю или оплакать смерть. Условно вы­деляют «нормальное» горевание и «патологическое».

Этапы «нормального» горевания. Для «нормального» го­ревания характерно развитие переживаний по нескольким стадиям с комплексом симптомов и реакций, характерных для каждой. В главе 8 мы схематично обозначили этапы го­ревания. Остановимся в этом разделе на них подробнее.

Картина острого горя схожа у разных людей. При нор­мальном течении горевания характерны периодические приступы физического страдания, спазмы в горле, при­падки удушья с учащенным дыханием, постоянная по­требность вздохнуть, чувство пустоты в животе, потеря мышечной силы и интенсивное субъективное страдание, описываемое как напряжение или душевная боль, погло­щение образом умершего. Длится стадия острого горя око­ло 4-х месяцев, условно включая в себя 4 из описанных ниже стадии.

Продолжительность каждой стадии описать довольно сложно, в связи с их возможной взаимообратимостью на протяжении всей работы горя.

1. Стадия шока. Трагическое известие вызывает ужас,
эмоциональный ступор, отстраненность от всего происходящего или, наоборот, внутренний взрыв. Мир может казаться нереальным: время в восприятии горюющего может ускоряться или останавливаться, пространство — сужаться.

В сознании человека появляется ощущение нереально­сти происходящего, душевное онемение, бесчувствен­ность, оглушенность. Притупляется восприятие внешней реальности, и тогда в последующем нередко возникают пробелы в воспоминаниях об этом периоде.

Наиболее выражены следующие черты: постоянные вздохи, жалобы на потерю силы и истощение, отсутствие аппетита; могут наблюдаться некоторые изменения созна­ния — легкое чувство нереальности, ощущение увеличе­ния эмоциональной дистанции с другими («как они могут улыбаться, разговаривать, ходить в магазины, когда суще­ствует смерть и она так близко»).

Обычно комплекс шоковых реакций истолковывается как защитное отрицание факта или значения смерти, пре­дохраняющее горюющего от столкновения с утратой сра­зу во всем объеме.

2. Стадия отрицания (поиска) характеризуется неверием в реальность потери. Человек убеждает себя и других в том, что «все еще изменится к лучшему», что «врачи ошиблись», что «он скоро вернется» и т.д. Здесь характерно не отрицание самого факта потери, но отрицание факта постоянства потери (Василюк, 2002).

В это время человеку бывает трудно удержать свое вни­мание во внешнем мире, реальность воспринимается как бы через прозрачную пелену, сквозь которую сплошь и ря­дом пробиваются ощущения присутствия умершего: лицо в толпе, похожее на родного человека, звонок в дверь — мелькнет мысль: это он. Такие видения вполне естествен­ны, но пугают, принимаются за признаки надвигающего­ся безумия.

Сознание не допускает мысли о чьей-то смерти, оно сто­ронится боли, которая грозит разрушением, и не хочет ве­рить в то, что собственная жизнь теперь тоже должна измениться. В этот период жизнь напоминает дурной сон, и человек отчаянно пытается «проснуться», чтобы убедить­ся в том, что все осталось как прежде.

Отрицание — это естественный защитный механизм, поддерживающий иллюзию о том, что мир будет менять­ся, следуя за нашими «да» и «нет», а еще лучше — оста­ваться неизменным. Но постепенно сознание начинает принимать реальность потери и ее боль — как будто до того пустое внутреннее пространство начинает заполняться эмоциями.

3. Стадия агрессии, которая выражается в форме него­дования, агрессивности и враждебности по отношению к окружающим, обвинении в смерти близкого человека себя, родных или знакомых, лечившего врача, и др.

Находясь на этой стадии столкновения со смертью, че­ловек может угрожать «виновным» или, наоборот, занимать­ся самобичеванием, чувствуя свою вину в произошедшем.

Человек, которого постигла утрата, пытается отыскать в событиях, предшествовавших смерти, доказательства, что он не сделал для умершего всего, что мог (не вовре­мя дал лекарство, отпустил одного, не был рядом и т.д.). Он обвиняет себя в невнимательности и преувеличива­ет значение своих малейших оплошностей. Чувство вины может отягощаться ситуацией конфликта перед гибелью.

Картину переживаний существенно дополняют реак­ции клинического спектра. Вот некоторые из возможных переживаний данного периода:

• Изменения сна.

• Панический страх.

• Изменения аппетита, сопровождающиеся значи­тельной потерей или приобретением веса.

• Периоды необъяснимого плача.

• Усталость и общая слабость.

• Мышечный тремор.

• Резкие смены настроения.

• Неспособность сосредоточиться и/или вспомнить.

• Изменения сексуальной потребности/активности.

• Недостаточная мотивация.

• Физические симптомы страдания.

• Повышенная необходимость говорить об умершем.

• Сильное желание уединиться.

Спектр переживаемых в это время эмоций также дос­таточно широк; человек остро переживает утрату и плохо контролирует себя. Однако какими непереносимыми ни были бы чувства вины, ощущения несправедливости и не­возможности дальнейшего существования, все это — ес­тественный процесс переживания утраты. Когда злость находит свой выход и интенсивность эмоций снижается, наступает следующая стадия.

4. Стадия депрессии (страдания, дезорганизации) — тос­ки, одиночества, ухода в себя и глубокого погружения в правду потери.

Именно на эту стадию приходится большая часть рабо­ты горя, потому что человек, столкнувшийся со смертью, имеет возможность сквозь депрессию и боль искать смысл произошедшего, переосмысливать ценность собственной жизни, постепенно отпускать отношения с умершим, про­щать его и себя.

Это период наибольших страданий, острой душевной боли. Появляется множество тяжелых, иногда странных и пугающих чувств и мыслей. Это ощущения пустоты и бес­смысленности, отчаяние, чувство брошенности, одиноче­ства, злость, вина, страх и тревога, беспомощность. Типичны необыкновенная поглощенность образом умершего и его идеализация — подчеркивание необычайных достоинств, избегание воспоминаний о плохих чертах и поступках.

Память как нарочно прячет все неприятные моменты отношений, воспроизводя лишь самые замечательные, иде­ализируя ушедшего, усиливая этим болезненные пережи­вания. Часто люди вдруг начинают понимать, как на самом деле они были счастливы и насколько не ценили этого.

Горе накладывает отпечаток и на отношения с окружа­ющими. Здесь может наблюдаться утрата теплоты, раздра­жительность, желание уединиться.

Изменяется повседневная деятельность. Человеку труд­но бывает сконцентрироваться на том, что он делает, труд­но довести дело до конца, а сложно организованная деятельность может на какое-то время стать и вовсе недо­ступной. Порой возникает бессознательное отождествле­ние с умершим, проявляющееся в невольном подражании его походке, жестам, мимике.

В фазе острого горя скорбящий обнаруживает, что ты­сячи и тысячи мелочей связаны в его жизни с умершим («он купил эту книгу», «ему нравился этот вид из окна», «мы вместе смотрели этот фильм») и каждая из них увле­кает его сознание в «там-и-тогда», в глубину потока ми­нувшего, и ему приходится пройти через боль, чтобы вернуться на поверхность (Василюк, 2002).

Это чрезвычайно важный момент в продуктивном пе­реживании горя. Наше восприятие другого человека, в осо­бенности близкого, с которым нас соединяли многие жизненные связи, его образ, пропитано незавершенными совместными делами, нереализованными замыслами, не­прощенными обидами, невыполненными обещаниями. В работе с этими связующими ниточками и заложен смысл работы горя по перестройке отношения к умершему.

Как это ни парадоксально, боль вызывается самим го­рюющим: феноменологически в приступе острого горя не умерший уходит от нас, а мы сами уходим от него, отрыва­емся от него или отталкиваем его от себя. И вот этот, свои­ми руками производимый отрыв, этот собственный уход, это изгнание любимого: «Уходи, я хочу избавиться от тебя...» и наблюдение за тем, как его образ действительно отдаляется, претворяется и исчезает, и вызывают, собствен­но, душевную боль. Боль острого горя — это боль не толь­ко распада, разрушения и отмирания, но и боль рождения нового. Бывшее раздвоенным бытие соединяется здесь памятью, восстанавливается связь времен, и постепенно исчезает боль (Василюк, 2002).

Предыдущие стадии были связаны с сопротивлением смерти, а сопутствующие им эмоции носили, в основном, разрушительный характер.

5. Стадия принятия произошедшего. В литературных ис­точниках (см. Дж. Тейтельбаум, Ф. Василюк) эту стадию подразделяют на две:

5.1. Стадия остаточных толчков и реорганизации.

На этой фазе жизнь входит в свою колею, восстанавли­ваются сон, аппетит, профессиональная деятельность, умерший перестает быть главным средоточением жизни.

Переживание горя теперь протекает в виде сначала ча­стых, а потом все более редких отдельных толчков, какие бывают после основного землетрясения. Такие остаточные приступы горя могут быть столь же острыми, как и в пре­дыдущей фазе, а на фоне нормального существования субъективно восприниматься как еще более острые. По­водом для них чаще всего служат какие-то даты, традици­онные события («Новый год впервые без него», «весна впервые без него», «день рождения») или события повсед­невной жизни («обидели, некому пожаловаться», «на его имя пришло письмо»).

Эта стадия, как правило, длится в течение года: за это время происходят практически все обычные жизненные события и в дальнейшем начинают повторяться. Годовщи­на смерти является последней датой в этом ряду. Может быть, именно поэтому большинство культур и религий от­водят на траур один год.

За этот период утрата постепенно входит в жизнь. Че­ловеку приходится решать множество новых задач, связан­ных с материальными и социальными изменениями, и эти практические задачи переплетаются с самим переживани­ем. Он очень часто сверяет свои поступки с нравственны­ми нормами умершего, с его ожиданиями, с тем, «что бы он сказал». Но постепенно появляется все больше воспо­минаний, освобожденных от боли, чувства вины, обиды, оставленности.

5.2. Стадия «завершения». Описываемое нами нормаль­ное переживание горя приблизительно через год вступает в свою последнюю фазу. Здесь горюющему приходится порой преодолевать некоторые культурные барьеры, за­трудняющие акт завершения (например, представление о том, что длительность скорби является мерой любви к умершему).

Смысл и задача работы горя в этой фазе состоит в том, чтобы образ умершего занял свое постоянное место в се­мейной истории, семейной и личной памяти горюющего, как светлый образ, вызывающий лишь светлую грусть.

Продолжительность реакции горя, очевидно, опреде­ляется тем, насколько успешно человек осуществляет работу горя, то есть выходит из состояния крайней зави­симости от умершего, вновь приспосабливается к окружа­ющему, в котором потерянного лица больше нет, и формирует новые отношения.

Большое значение для протекания реакции горя имеет интенсивность общения с умершим перед смертью.

Причем такое общение не обязательно должно основы­ваться на привязанности. Смерть человека, который вы­зывал сильную враждебность, особенно враждебность, не находившую себе выхода вследствие его положения или требований лояльности, может вызывать сильную реакцию горя, в которой враждебные импульсы наиболее заметны.

Нередко, если умирает человек, игравший ключевую роль в некоторой социальной системе (в семье мужчина выполнял роли отца, кормильца, мужа, друга, защитника и др.), его смерть ведет к дезинтеграции этой системы и к резким изменениям в жизни и социальном положении ее членов. В этих случаях приспособление представляет со­бой очень трудную задачу.

Одним из самых больших препятствий при нормальной работе горя является часто неосознанное стремление го­рюющих избежать сильного страдания, связанного с пе­реживанием горя, и уклониться от выражения эмоций, с ним связанных. В этих случаях происходит «застревание» на каком-либо из этапов и возможно появление болезнен­ных реакций горя.

Болезненные реакции горя. Болезненные реакции горя являются искажениями процесса «нормального» горевания.

Отсрочка реакции. Если тяжелая утрата застает челове­ка во время решения каких-то очень важных проблем или если это необходимо для моральной поддержки других, он может почти или совсем не обнаружить своего горя в тече­ние недели и даже значительно дольше.

В крайних случаях эта отсрочка может длиться годы, о чем свидетельствуют случаи, когда людей, недавно пе­ренесших тяжелую утрату, охватывает горе о людях, умер­ших много лет назад.

Искаженные реакции. Могут проявляться как поверхно­стные проявления неразрешившейся реакции горя. Выде­ляются следующие виды таких реакций:

1. Повышенная активность без чувства утраты, а ско­рее с ощущением хорошего самочувствия и вкуса к жизни (человек себя ведет так, как будто ничего не произошло), может проявляться в склонности к занятиям, близким к тому, чем в свое время занимался умерший.

2. Появление у горюющего симптомов последнего за­болевания умершего.

3. Психосоматические состояния, к которым относят­ся в первую очередь язвенные колиты, ревматические ар­триты и астма.

4. Социальная изоляция, патологическое избегание общения с друзьями и родственниками.

5. Яростная враждебность против определенных лиц (врача); при резком выражении своих чувств, почти ни­когда не предпринимается никаких действий против об­виняемых.

6. Скрытая враждебность. Чувства становятся как бы «одеревеневшими», а поведение — формальным.

Из дневника: «...Я выполняю все мои социальные функ­ции, но это похоже

на игру: реально это меня не затрагивает.

Я не способна испытать никакого теплого чувства. Если бы у меня и были какие-нибудь чувства, то это была бы злость на всех».

7. Утрата форм социальной активности. Человек не может решиться на какую-нибудь деятельность. Отсут­ствуют решительность и инициатива. Делаются только обычные повседневные дела, причем выполняются шаб­лонно и буквально по шагам, каждый из которых требует от человека больших усилий и лишен для него какого бы то ни было интереса.

8. Социальная активность в ущерб собственному эко­номическому и социальному положению. Такие люди с неуместной щедростью раздаривают свое имущество, лег­ко пускаются в финансовые авантюры и оказываются в результате без семьи, друзей, социального статуса или де­нег. Это растянутое самонаказание не связано с осознан­ным чувством вины.

9. Ажитированная депрессия с напряжением, возбуж­дением, бессонницей, с чувством малоценности, жестки­ми самообвинениями и явной потребностью в наказании. Люди в этом состоянии могут совершать попытки само­убийства.

Вышеописанные болезненные реакции являются край­ним выражением или искажением нормальных реакций.

Перетекая друг в друга по нарастающей, эти искажен­ные реакции существенно затягивают и отягощают горевание и последующее «выздоровление» горюющего. При адекватном и своевременном вмешательстве они поддают­ся коррекции и могут трансформироваться в нормальные реакции, а затем найти свое разрешение.

Один из видов патологического горевания —реакции горя на разлуку, которые могут наблюдаться у людей, перенес­ших не смерть близкого, а лишь разлуку с ним, связанную, например, с призывом сына, брата или мужа в армию.

Общая картина, возникающая при этом, рассматрива­ется как синдром предвосхищающего горя (Э. Линдеманн). Известны случаи, когда люди так боялись известия о смер­ти родного человека, что в своих переживаниях проходили все стадии горевания, вплоть до полного восстановления и внутреннего освобождения от близкого. Такого рода ре­акции могут хорошо предохранить человека от удара не­ожиданного известия о смерти, однако они также являются помехой восстановлению отношений с вернувшимся че­ловеком. Эти ситуации нельзя расценивать как предатель­ство со стороны ожидающих, но по возвращении требуется большая работа обеих сторон по построению новых отно­шений или отношений на новом уровне.

Задачи работы горя. Проходя по определенным ста­диям переживания, горевание выполняет ряд задач (по Г. Уайтеду):

1. Принять реальность потери. Причем не только ра­зумом, но и чувствами.

2. Пережить боль потери. Боль высвобождается толь­ко через боль, а это значит, что непережитая боль потери рано или поздно все равно проявится в каких-либо симп­томах, в частности в психосоматических.

3. Создать новую идентичность, то есть найти свое ме­сто в мире, в котором уже есть потери. Это значит, что че­ловек должен пересмотреть свои взаимоотношения с умершим, найти для них новую форму и новое место внутри себя.

4. Перенести энергию с потери на другие аспекты жиз­ни. Во время горевания человек поглощен умершим; ему кажется, что забыть о нем или перестать скорбеть равно­сильно предательству. На самом деле возможность отпус­тить свое горе дарует человеку чувство обновления, ду­ховного преображения, переживание связи с собственной жизнью.

Человек должен принять боль утраты. Он должен пере­смотреть свои взаимоотношения с умершим и признать изменения своих собственных эмоциональных реакций.

Его боязнь сойти с ума, его страх перед неожиданными изменениями своих чувств, особенно появление резко воз­росшего чувства враждебности, — все это должно быть переработано. Он должен найти приемлемую форму сво­его дальнейшего отношения к умершему. Он должен вы­разить свое чувство вины и найти вокруг себя людей, с которых он мог бы брать пример в своем поведении.

«Лечение» горя. У разных народов, в разных религиях выработаны отношения к смерти, существуют свои ри­туалы прощания с ушедшим. Ритуалы, поминальные даты: 9 дней, 40 дней, годовщина — эти события психо­логически очень точно помогают проходить процессу горевания.

Ритуал оплакивания. В деревнях еще сохраняется по­мощь «плакальщиц» — женщин, которые пронзительны­ми голосами плачут вместе с близкими покойного. Таким образом они нагнетают эмоциональную обстановку, помогая лучше отреагировать близким их утрату, совер­шать горюющему работу горя, продвигая его с фазы шока на фазу реакций.

Кроме этого, тривиальное «На кого ты нас оставил», зву­чащее хором, на бессознательном уровне может являться информацией, что рядом люди, понимающие и разделя­ющие боль, способные помочь. К сожалению, в крупных городах этот обычай почти исчез. Все чаще практикуется накачивание страдающего человека транквилизаторами до полубессознательного состояния, что препятствует нор­мальному отреагированию.

На первых фазах плач является и реакцией и лечением. Не нужно останавливать, успокаивать человека, именно через плач происходит высвобождение. Желательно под­толкнуть человека к посильному участию в организации похорон и всех необходимых мероприятий, например: схо­дить в церковь и поставить свечу, заказать отпевание и т.д. Часто родные из лучших побуждений ограждают горюю­щего от любой деятельности, оставляя его тем самым на­едине с невыносимыми страданиями. Включение в деятельность позволит ему частично отвлекаться от внут­ренних болезненных переживаний.

На первых фазах лучше не оставлять горюющего одно­го, оказывая больше безмолвную поддержку, касаясь ру­кой, обнимая его, тем самым давая поддержку на телесном уровне.

На фазе реакций желательно подтолкнуть человека на конструктивную деятельность: можно сделать мелкий ре­монт в доме или хотя бы переставить мебель, иногда уехать на время или сменить квартиру, выйти на работу и посте­пенно начать заниматься повседневными делами, пусть сначала это будет происходить автоматически.

Часто близкие из уважения к чувствам человека стара­ются не допустить в присутствии горюющего разговоров и обсуждений повседневных дел, забот, прячут нечаянную улыбку, боясь оскорбить человека. Начиная с третьей фазы, это делать можно и даже нужно — аккуратно, постепенно возвращая горюющего к жизни, подводя к моменту ответ­ственности живого перед ушедшим и оставшимися близ­кими людьми. Если, например, у матери погиб взрослый сын, она может взять на себя ответственность воспитывать его детей так, как если бы это делал он.

В случаях, когда горюющий «застрял» на стадии не­приятия случившегося, иногда полезно спровоцировать гнев и затем это чувство направить в русло какой-либо деятельности.

Достаточно часто у людей, находящихся в состоянии горя, развивается заученная беспомощность. Родные и близкие, переполненные любовью и заботой к горююще­му, своим поведением закрепляют эту реакцию. В этих слу­чаях необходимо объяснять родственникам, что человека, переживающего горе, необходимо загружать делами, те­ребить любыми способами, не обращая внимания на вна­чале негативную реакцию со стороны горюющего.

Переживания детей. У детей другие представления о жизни и смерти, не такие, как у взрослых. Как пишет С. Левин, «возможно, многие не боятся небытия потому, что совсем недавно пришли оттуда». Считается, что у де­тей до 2-х лет вообще нет никакого представления о смер­ти. Между двумя и шестью годами у них развивается представление о том, что умирают не навсегда (смерть как отъезд, сон, временное явление). В ранние школьные годы дети относятся к смерти как к чему-то внешнему: они пер­сонифицируют ее либо с определенным лицом (например, приведением), либо идентифицируют с покойником. Ча­сто дети в этом возрасте (5—7 лет) считают собственную смерть маловероятной; эта мысль приходит к ним позже, примерно к 8 годам.

Дети, узнав о смерти родителя или близкого родствен­ника, проходят через те же стадии — шок, отрицание, гнев, депрессия и отчаяние, чувство вины и постепенное при­нятие. Однако период острого горя у них обычно короче, чем у взрослых.

Среди особенностей поведения детей, переживших ут­рату родителя, можно выделить следующие: ребенок пла­чет, надеется на возвращение родителя, иногда начинает его искать, иногда описывает яркое ощущение его присут­ствия, иногда злится из-за утраты и винит окружающих, иногда обвиняет умершего родителя или боится потерять выжившего.

Обычно родители стараются скрывать от детей свои чув­ства по поводу утраты. Это объясняется не столько тем, что родители не хотят расстраивать детей, сколько их собствен­ным страхом перед интенсивностью детских эмоций. Од­нако скрывание факта смерти родителя или запрет на выражение чувств не принесет ничего, кроме патологичес­ких реакций, среди которых можно выделить:

• энурез, заикание, сонливость или бессонница, об­кусывание ногтей, анорексия (отсутствие аппетита), галлюцинации;

• длительное неуправляемое поведение;

• острая чувствительность к разлуке;

• полное отсутствие каких-либо проявлений чувств;

• отсроченное переживание горя (актуализированное, например, каким-либо психотравмирующим или кризисным событием);

• депрессия (у подростков — это гнев, загнанный внутрь).

Ребенку нужно быть включенным в переживания всей семьи, и его эмоции ни в коем случае не должны игнори­роваться. Это самое основное правило, так как ребенок тоже должен отгоревать свою потерю. В процессе пережи­вания ребенок приобретает опыт совладания с ситуация­ми потери в дальнейшей жизни.

В период горевания, особенно острого горя, ребенок должен чувствовать, «что его по-прежнему любят и что он не будет отвергнут». В это время ему нужна поддержка и забота со стороны взрослых (родителя или психолога), их понимание, доверие, а также доступность контакта, что­бы в любое время ребенок мог поговорить о том, что его волнует или просто посидеть рядом и помолчать.

В любом случае, как пишет А.Д. Андреева, «невозмож­но дать рецепт по каждому отдельному случаю. Главное — исходить из потребности ребенка в любви и внимании к нему». Наверное, самый лучший способ помочь ребенку справиться с горем — это доверять естественному ходу са­мого горя, чувствовать состояние и потребности ребенка, находящегося в этом процессе (Кораблина, Акиндинова, Баканова, Родина, 2001). Для ребенка важно выразить свои переживания — будь то желание поплакать или отреаги­ровать свой гнев, рассказать грустную или смешную исто­рию об умершем, посмотреть вместе фотоальбом с его фотографиями, сделать ему подарок, нарисовать свои чув­ства или подержаться в тишине за руки (Баканова, 1998).

При создании соответствующих условий работа горя у де­тей проходит так же, как и у взрослых. Благоприятными для детей условиями проживания горя являются следующие:

• хорошие отношения с родителем до его смерти;

• получение адекватной информации, откровенных ответов на вопросы ребенка;

• участие в процессе оплакивания вместе со всей семьей;

• хорошие отношения с оставшимся в живых родите­лем и уверенность в нерушимости этих отношений.

Жизнь после потери. Эмоциональный опыт человека изменяется и обогащается в ходе развития личности в ре­зультате переживания кризисных жизненных периодов, сопереживания душевным состояниям других людей. Особо в этом ряду стоят переживания смерти близкого человека.

Переживания такого характера могут нести в себе объяснение собственной жизни, переосмысление ценно­сти бытия и, в конечном итоге, признание мудрости и глу­бокого смысла во всем происходящем. С этой точки зрения смерть может дать нам не только страдание, но и более полное ощущение собственной жизни; подарить пережи­вание единства и связи с миром, обратить человека к себе.

Человек приходит к пониманию, что со смертью близ­кого собственная жизнь не полностью потеряла смысл, — она продолжает иметь свою ценность и остается такой же значимой и важной, несмотря на потерю. Человек может простить себя, отпустить обиду, принять ответственность за свою жизнь, мужество за ее продолжение — происхо­дит возвращение себе себя самого.

Даже самая тяжелая потеря содержит в себе возмож­ность обретения (Баканова, 1998). Принимая существо­вание потери, страдания, горя в своей жизни, люди становятся способными более полно ощутить себя как неотъемлемую часть вселенной, более полно прожить свою собственную жизнь.