Этика джентльменства

как продолжение «мирской аскезы»

Страна, делающая лучшую в мире сталь, варящая лучший во всем свете эль, изготовляющая лучшие бифштексы, выводящая лучших лошадей, создавшая священную неприкосновенность семейного очага, изобретшая почти все виды спорта... Но всякий бунтовщик, дерзающий восставать против попечительной и разумной английской власти, презрительно рисуется автором как разбойник, вероломный трус и мошенник.

А. Куприн (О Р. Киплинге)

Средневековые традиции возвышенного отношения к труду как к служению получили дальнейшее развитие в этических исканиях итальянских гуманистов эпохи Возрождения. В их литературных и философских сочинениях прославлялась способность человека познавать природу — «одну из двух книг Священного писания», по мысли Галилея, фактически открывшего путь автономии естественно-научного знания. Они утверждали веру в силу разума, творческие возможности человека, в его право строить свою судьбу, получая воздаяние за добродетели в земном существовании.

Призывая человека к активной деятельности: «Прочь от меня... безделье, неряшливость, ленивая праздность!» (Бруно), они считали, что человек сам в силах разобраться в пороках и добродетелях, не ожидая Страшного суда.

Протестантская этика, как отметил М. Вебер, сообщила культуре Нового времени характер «мирской аскезы» — самоотверженного труда, самоограничения во имя веры, приветствуя энергию, подвижничество человека в преобразовании окружающего мира как богоугодную деятельность, выразив таким образом моральный «дух капитализма». Распространение норм, правил религиозной жизни на жизнь мирскую способствовало формированию гуманизма как нравственного принципа в труде и быту. Именно в протестантизме происходит переосмысление термина «профессия», который до Реформации употреблялся «только применительно к священнослужителям... (и. — Г. Я.) впервые стал употребляться как любой род занятий, выполняемых квалифицированно и ответственно». (Психология и этика делового общения. М., 2000. С. 233). Не только богослужение, монашество, но и работа «в миру», на благо людей стала пониматься как высшее предназначение, призвание человека, требующее самоотречения, полной самоотдачи.

Сама идея мирского аскетизма, сформулированная идеологом французского протестантизма Ж. Кальвином, придает человеческой жизни характер исполнения своего долга: «Мы должны... усердно следить, как того требует от каждого из нас Бог, за исполнением своего призвания в каждом поступке на протяжении всей жизни», что не отменяет наслаждения жизнью и ее благами, поскольку «сами добрые свойства разных вещей в природе показывают нам, как надо наслаждаться, ради какой цели и до какой степени» (Кальвин Ж. О христианской жизни. М., 1995. С. 102,108). В этот период утверждается гедонистический принцип в морали. Гедонизм (от греч. hedone — наслаждение) — принцип этики, согласно которому стремление к наслаждению и избегание страданий признается моральным, поскольку является естественным для человека, следовательно, отвечает гуманизму, т.е. существу морали. Впоследствии на основании этого принципа формируются и становятся популярными теории утилитаризма (XIX в. — Англия), прагматизма (XX в. — США), признающие нравственность полезности, деловитости и практичности.

Одним из проявлений свободной воли, осознаваемым многими в этот период, становится процесс автономизации хозяйства «или высвобождения экономических отношений из социальных и культурных норм в пользу большего подчинения экономики собственным законам» (Козловски П. Этика капитализма. СПб., 1996. С. 20). Эти законы понимаются автором процитированного источника как «развитие к автономии и субъективности». Безусловно, речь идет о ценностях гражданского общества, о формировании морали в новых экономических условиях, необходимости большего доверия профессионалам. Складывается принцип «взаимного воздаяния», или «верности договору». При этом, если раньше верность постулировалась вассальными отношениями, то теперь субъектами договора становятся свободно избираемые партнеры по деловым отношениям.

В Англии выразителями этой новой морали стали лишенные наследства младшие сыновья дворян. Майорат—обычай и закон, согласно которому имущество отца доставалось целиком и только старшему сыну. Немного иронично, подчеркивая дворянское происхождение, младших и называли джентльменами («нежный, благородный мужчина»). Достаток себе они должны были заработать сами.

Джентльменство как идеология в Англии сложилось в результате установления конституционной монархии — союза аристократии и буржуазии. Это было своеобразным «классовым компромиссом», по словам К. Маркса, назвавшего сыном этого компромисса идеолога джентльменства Д. Локка.

С раннего детства не избалованные, закаленные и физически крепкие, как того требовала педагогика Д. Локка (автора «Мыслей о воспитании» — теории воспитания джентльмена), юные дворяне привыкали разумно и расчетливо вести свои дела. Поскольку дворянин ничего не должен делать руками сам — ни одеваться, ни готовить еду, никакую другую работу, кроме умственной, они ценили в себе интеллект, развивали способности в ученье. Они знали, что происхождение обязывает, даже отказывая себе в самом необходимом, прежде всего заработать на слуг и карету, на собственный дом и ложу в театре, а уж потом задуматься и о женитьбе. Ограничения дворян по роду занятий, невозможность для них самообслуживания, занятий ремесленным трудом приводили к разделению труда, появлению мещанского сословия, невольно воспринимавшего науку жить, «как в лучших домах», сословия, ориентированного на образ жизни и ценности жизни господ. Дворяне же могли сосредоточиться на сугубо интеллектуальных занятиях — государственной службе, юриспруденции, банковском деле и пр. Это привело к культивированию высоких стандартов в названных видах труда.

Джентльмен хорошо понимал, что деньги можно потерять и снова заработать, репутация же теряется однажды и навсегда, а сохранение ее понималось как необходимость «сохранить лицо». Для джентльмена его деловая репутация по значимости была не менее важной, чем его родовитость. Вот почему они так дорожили данным словом — «словом джентльмена», как потомки рыцарей, считая делом чести сдержать его, а бесчестием — нарушить. Оно заменяло заключенный нотариально договор, служило основой сделки, приравнивалось к контракту и позволяло предпочитать англичан как честных партнеров в деловых отношениях. Джентльмены понимали значение равенства всех граждан перед законом, уважение представителей других профессий, каждый из которых может быть потенциальным партнером или клиентом.

Эти качества не отменяли, однако, меркантилизма джентльменов, ярким примером которого стал Навигационный акт Кромвеля, принятый в XVII в. и просуществовавший два века. Этот закон, продиктованный, по словам А. Смита, «национальной неприязнью» и начисто лишенный даже намека на космополитизм, назван им «мудрейшим из всех торговых законов Англии». Закон этот запрещал неангличанам ввозить и вывозить товары в английские колонии и из них. Запрещал неанглийским подданным быть купцами или производителями в этих колониях, запрещал ввозить товары в Англию на неанглийских кораблях, запрещал вывозить колониальные товары не в Англию, предписывал каждому чиновнику клятвенно соблюдать эти правила и следить за соблюдением их другими (см.: Помпеев Ю.А. История и философия отечественного предпринимательства. С. 95-96).

Расчетливость, стремление «разумно вести свои дела в этом мире» придавали образам джентльменов некоторую холодноватость, граничащую с бесчувственностью. Она-то и понималась как истинный аристократизм, поскольку «...отличительной чертой людей, вращающихся в свете, является ледяное, невозмутимое спокойствие, которым проникнуты все их действия и привычки, от самых существенных до самых ничтожных: они спокойно едят, спокойно двигаются, спокойно живут, спокойно переносят утрату своих жен и даже своих денег, в то время как люди низшего круга не могут донести до рта ложку или снести оскорбления, не поднимая при этом неистового шума» (Булъвер-Литтон. Пелэм, или Приключения джентльмена. М., 1958. С. 42).

Простота личных потребностей,

аристократизм вкусов и профессионализм —