Об объединении советских республик

Товарищи! Несколько дней тому назад, до открытия настоящего съезда, Президиум ВЦИК получил ряд постановлений от съездов Советов закавказских республик, Украины и Белоруссии о желательности и необходимости объединения этих республик в одно союзное государство. Президиум ВЦИК высказался за своевременность объединения. В связи с этим постановлением в порядке дня настоящего съезда стоит вопрос об объединении республик.

Кампания по объединению советских социалистических республик началась еще месяца три – четыре тому назад. Инициативу взяли на себя Азербайджанская, Армянская и Грузинская республики, затем присоединились к ним Украинская и Белорусская республики.

Смысл кампании состоит в том, что старые договорные отношения – отношения конвенции между РСФСР и другими советскими республиками – исчерпали себя, оказались недостаточными, от старых договорных отношений неизбежно приходится перейти к отношениям более тесного объединения, – к отношениям, предполагающим создание единого союзного государства с соответствующими союзными органами исполнительного и законодательного характера, с ЦИК и Совнаркомом Союза. То, что раньше разрешалось эпизодически, в рамках конвенционных отношений, ныне предлагается оформить как нечто постоянное.

Каковы причины, определившие необходимость объединения?

Существуют три группы обстоятельств, определивших неизбежность объединения советских республик в одно союзное государство.

Первая группа обстоятельств – это факты, касающиеся нашего внутреннего хозяйственного состояния.

Во‑первых, скудость наших хозяйственных ресурсов, оставшихся в распоряжении республик в результате семилетней войны, – скудость, которая заставляет нас объединить эти скудные средства для более рационального их использования и развития главных отраслей хозяйства, составляющих становой хребет Советской власти во всех республиках.

Во‑вторых, сложившееся исторически естественное разделение труда, хозяйственное разделение труда, между различными районами и республиками нашей федерации. Например, север снабжает юг и восток мануфактурой; юг и восток снабжают север хлопком, топливом и т.д.

Это разделение труда, установившееся между областями, не может быть вычеркнуто одним росчерком пера: оно создано исторически всем ходом хозяйственного развития федерации. И это разделение труда, делает невозможным полное развитие отдельных районов при раздельном существовании республик, обязывает республики сплотиться в единое хозяйственное целое.

В‑третьих, единство основных средств сообщения по всей федерации, составляющих нерв и фундамент всякого возможного объединения.

Само собой понятно, что нельзя допустить раздельного существования средств сообщения в распоряжении и в рамках интересов отдельных республик, ибо это превратит основной нерв хозяйственной жизни – транспорт – в груду отдельных частиц, используемых не по плану. Это обстоятельство также располагает республики к объединению в одно государство.

Наконец, скудость наших финансовых средств.

Товарищи, надо сказать прямо, что наше финансовое положение теперь, на шестом году существования Советской власти, имеет гораздо меньше возможностей развиться в большем масштабе, чем, например, при старом режиме, у которого была водка, чего у нас не будет, дававшая пятьсот миллионов рублей в год, у которого были обеспечены заграничные кредиты по несколько сот миллионов, чего у нас также не имеется.

Все это говорит о том, что при таких скудных возможностях нашего финансового развития без сплочения сил, без сложения финансовых сил отдельных республик в одно целое нам не удастся разрешить основных и очередных задач финансового хозяйства наших республик.

Такова первая группа обстоятельств, толкающих наши республики на путь объединения.

Вторая группа обстоятельств, определивших объединение республик, – это факты, связанные с нашим внешним положением. Я имею в виду наше военное положение. Я имею в виду наши отношения с заграничным капиталом через Внешторг. Я имею в виду, наконец, наши дипломатические отношения с буржуазными государствами.

Следует, товарищи, помнить, что, несмотря на счастливый выход наших республик из состояния гражданской войны, опасность нападения далеко не исключена. Эта опасность требует того, чтобы наш военный фронт был абсолютно единым, чтобы наша армия была безусловно единой, особенно теперь, когда мы вступили на путь действительного материального сокращения вооружений. После того, как мы довели состав войск до 600 тысяч, особенно необходимо иметь единый неразрывный военный фронт, могущий обеспечить внешнюю безопасность республики.

Затем, кроме опасности военного характера, имеется еще опасность экономического изолирования нашей федерации. Вы знаете, что после Генуи и Гааги и после Уркарта[243] экономический бойкот нашей республики хотя и не удался, но большого наплыва капитала на нужды нашего хозяйства не наблюдается. Есть опасность экономического изолирования наших республик.

Эта новая форма интервенции, не менее опасная, чем интервенция военная, может быть устранена лишь созданием единого экономического фронта наших советских республик перед лицом капиталистического окружения.

Наконец, наше дипломатическое положение. Вы были свидетелями того, как недавно, накануне открытия Лозаннской конференции[244], государства Антанты всячески старались изолировать нашу федерацию. Дипломатически это им не удалось. Организованный дипломатический бойкот, направленный против нашей федерации, был прорван. Антанта была вынуждена считаться с нашей федерацией и отступить. Нет основания рассчитывать на то, что эти и подобные факты дипломатического изолирования нашей федерации не повторятся. Отсюда необходимость объединенного фронта, уже по линии дипломатической.

Такова вторая группа обстоятельств, толкающих советские социалистические республики на путь объединения.

И первая группа обстоятельств и вторая действовали весь период существования Советской власти. Однако, эти обстоятельства приобрели исключительную силу только теперь, после окончания гражданской войны, когда республики впервые получили возможность приступить к хозяйственному строительству, впервые увидели всю скудость своих хозяйственных средств и всю необходимость объединения как по внутренней хозяйственной линии, так и по линии внешней. Вот почему теперь, на шестом году существования Советской власти, стал на очередь вопрос об объединении независимых советских социалистических республик.

Наконец, третья группа фактов, тоже требующих объединения, связанны с классовой природой Советской власти.

Советская власть интернациональная по своей внутренней сущности, всячески культивирует в массах идею объединения, сама толкает их на путь объединения.

Если капитал, частная собственность и эксплуатация разделяют людей, примером чего могут служить Великобритания, Франция и даже такие маленькие многонациональные государства, как Польша и Югославия, с их непримиримыми внутренними национальными противоречиями[245], то здесь, в мире Советов, где власть построена не на капитале, а на труде, где власть построена не на частной собственности, а на собственности коллективной, где власть построена не на эксплуатации человека человеком, а на борьбе с этой эксплуатацией, здесь, наоборот, сама природа власти располагает к тому, чтобы трудящиеся массы естественно стремились к объединению в одну социалистическую семью.

Разве это не знаменательно, что там, на Западе, в мире буржуазной демократии, мы имеем дело с постепенным упадком и разложением многонациональных государств на составные части (вроде Великобритании, которая, не знаю, как она уладит дело с Индией, Египтом, Ирландией, или вроде Польши, которая, опять же, не знаю, как уладит дело со своими белоруссами, украинцами), а здесь, в нашей федерации, объединяющей не менее 30 национальностей, идет процесс укрепления государственных связей между независимыми республиками, тесного сближения независимых национальностей в одно независимое государство!

Вот вам два типа государственного объединения, капиталистический – ведет к развалу государства, а советский – к постепенному, но прочному сближению ранее независимых национальностей в одно независимое государство.

Такова третья группа фактов, толкающих отдельные республики на путь объединения.

Какова же должна быть форма объединения республик? Основы объединения очерчены в тех резолюциях, которые Президиум ВЦИК получил от советских республик Украины, Белоруссии и Закавказья.

Объединяются четыре республики: РСФСР, как целостное федеральное образование, Закавказская республика, тоже как целостное федеральное образование, Украина и Белоруссия.

Две независимые советские республики, Хорезм и Бухара, являющиеся не социалистическими, а народными советскими республиками, пока остаются вне рамок этого объединения исключительно потому, что эти республики не являются еще социалистическими. Я не сомневаюсь, товарищи, надеюсь, и вы не сомневаетесь, что эти республики, по мере внутреннего развития их в сторону социализма, также войдут в состав союзного государств.

Основы договора об объединении, должны быть следующие: комиссариаты внешней торговли, военно‑морской, иностранных дел, НКПС и Наркомпочтель образуются лишь в Совнаркоме Союза. Наркоматы финансов, хозяйства, продовольствия, труда и инспекции остаются в составе договаривающихся республик, но с тем, чтобы они могли действовать по директивам соответствующих комиссариатов в союзном центре.

Это необходимо для того, чтобы силы трудовых масс республик по линии продовольствия, ВСНХ, Наркомфина или труда объединились под руководством союзного центра.

Остальные комиссариаты: внутренних дел, юстиции, просвещения, земледелия и пр., имеющие прямое отношение к быту, нравам, особым формам землеустройства, особым формам судоустройства, к языку и культуре народов, входящих в состав республик, – должны быть оставлены как самостоятельные, руководимые ЦИК и Совнаркомами договаривающихся республик.

Это необходимо как реальное условие, обеспечивающее свободу национального развития народов, входящих в состав советских республик.

Соответственно с этим я предлагаю проект резолюции, одобренный Президиумом ВЦИК:

1. Признать своевременным объединение Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, Украинской Социалистической Советской Республики, Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики и Белорусской Социалистической Советской Республики в Союз Советских Социалистических Республик.

2. В основу объединения положить принцип добровольности и равноправия республик с сохранением за каждой из них права свободного выхода из Союза Республик.

3. Поручить делегации РСФСР выработать совместно с делегациями Украины, Закавказской республики и Белоруссии проект декларации об образовании Союза Республик с изложением обстоятельств, диктующих объединение республик в одно союзное государство.

4. Поручить делегации выработать условия вхождения РСФСР в Союз Республик, обязав ее при рассмотрении союзного договора отстаивать следующие положения:

а) образование соответствующих союзных законодательных и исполнительных органов;

б) слияние комиссариатов: военно‑морского, путей сообщения, иностранных дел, внешней торговли и почт и телеграфов;

в) подчинение комиссариатов по финансам, продовольствию, народному хозяйству, труду и рабоче‑крестьянской инспекции договаривающихся республик директивам соответствующих комиссариатов Союза Республик;

г) полное обеспечение интересов национального развития народов договаривающихся республик.

5. Проект договора, до внесения его на первый съезд Союза Республик, представить на одобрение ВЦИК в лице его Президиума.

6. Уполномочить делегацию, на основе одобрения ВЦИК условий объединения, заключить договор РСФСР с социалистическими советскими республиками Украины, Закавказья и Белоруссии об образовании Союза Советских Социалистических Республик.

7. Договор представить на утверждение I съезда Союза Республик.

Товарищи! Со времени образования советских республик государства мира разбились на два лагеря: на лагерь социализма и на лагерь капитализма.

В лагере капитализма мы имеем империалистические войны, национальную рознь, угнетение, колониальное рабство и шовинизм.

В лагере Советов, в лагере социализма, мы имеем, наоборот, взаимное доверие, национальное равноправие, мирное сожительство и братское сотрудничество народов.

Десятки лет капиталистическая демократия старается разрешить национальные противоречия в порядке совмещения интересов свободного развития национальностей с системой эксплуатации. Но это не удавалось до сих пор и не удастся. Наоборот, клубок национальных противоречий все более запутывается, угрожая смертью капитализму.

Только здесь, в мире Советов, в лагере социализма, удалось с корнем вырвать национальный гнет и наладить взаимное доверие и братское сотрудничество народов. И только после того, как это удалось Советам, мы получили возможность построить нашу федерацию и отстоять ее от нападения врагов как внутренних, так и внешних.

Пять лет назад Советской власти удалось заложить основы мирного сожительства и братского сотрудничества народов. Теперь, когда мы здесь решаем вопрос о желательности и необходимости объединения, нам предстоит увенчать это дело новым зданием, – образованием новой могучей союзной трудовой державы.

Сегодняшний день является днем торжества новой России, разбившей цепи национального угнетения, организовавшей победу над капиталом, создавшей диктатуру пролетариата, разбудившей народы Востока, вдохновляющей рабочих Запада, превратившей красный стяг из знамени партийного в знамя государственное и собравшей вокруг этого знамени народы советских республик для того, чтобы объединить их в одно государство, в Союз Советских Социалистических Республик, прообраз грядущей Мировой Советской Социалистической Республики.

Воля народов наших республик, собравшихся недавно на своих съездах и единодушно постановивших образовать Союз Республик, с несомненностью говорит о том, что дело объединения стоит на правильном пути, что оно зиждется на великом принципе добровольности в равноправия народов.

Будем надеяться, товарищи, что образованием нашей союзной республики мы создадим верный оплот против международного капитализма, что новое союзное государство послужит новым решительным шагом по пути к объединению трудящихся всего мира в Мировую Советскую Социалистическую Республику.

[a] Капи­талистическое сельское хозяйство брошено теперь в состояние неустойчивости, которое свойственно капиталистической промышленности, и вынуждено приспособ­ляться к новым условиям рынка. Аграрный кризис, как и всякий кризис, разоряет массы хозяев, производит крупную ломку установившихся отношений собственности, мес­тами ведет к техническому регрессу, к оживанию средневековых отношений и форм хозяйства, но в общем и целом он ускоряет общественную эволюцию, вытесняет пат­риархальный застой из его последних прибежищ, вынуждает дальнейшую специализа­цию земледелия (один из основных факторов сельскохозяйственного прогресса в капиталистическом обществе), дальнейшее применение машин и т.д.

[b] Народники игнориро­вали связь кулачества с разложением крестьянства, близость сельских ростовщиков-»мироедов» к «хозяйственным мужикам», этим представителям мелкой сельской буржуазии в России.

Остатки средневековых учреждений, тяготеющие над нашей де­ревней вызывают распространение низших и худших форм капитала, торгового и ростовщического. Немногочисленные зажиточные крестьяне, среди массы «маломощных» крестьян, ведущих полуголодное существование на ничтожных наделах, неизбежно превращаются в эксплуататоров худшего вида, закабаляющих бедноту раздачей денег в долг, зимней наемкой и пр.

Устарелые учреждения, задерживая рост капитализма и в земледе­лии, и в промышленности, суживают спрос на рабочую силу, нисколько не гарантируя в то же время крестьян от самой беззастенчивой и безграничной эксплуата­ции и даже от голодной смерти. Наши неимущие крестьяне относятся к пауперам, и все чаще и чаще повторяются годы, когда требуются экстраординарные меры помощи миллионам голо­дающих крестьян.

[c] Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни. По поводу книги в. Е. Постникова – «Южно-русское крестьянское хозяйство». Ленин т. 1

[d] т.е. количество земли, которое семья может обработать своим трудом.

[e] Очень естественно, что при таких условиях земледельческое хозяйство низшей группы крестьян находится в крайне печальном положении: 33-39% населения совсем не имеют пахотных орудий. Неимение инвентаря заставляет крестьян бросать землю, сдавать наделы в аренду: Постников считает, что число таких сдатчиков (с хо­зяйством, несомненно, уже совершенно расстроенным) составляет около ¹/з населения. Пресса, от­метившая этот факт, успела уже изобрести и средство против него – неотчуждаемость наделов. Постников совершенно справедливо возражает против действительности по­добных мер, обличающих в авторах чисто чиновничью веру в могущество предписаний начальства. «Несомненно, – говорит он, – что запрещение сдачи земель в арен­ду не уничтожит этого явления, корни которого лежат слишком глубоко в настоящем экономическом строе крестьянского быта. Крестьянин, у которого нет инвентаря и средств для собственного хозяйства, фактически не может пользоваться своим наделом и должен отдавать его в наем. Запрещение сдачи земель заставит производить это тайно, без контроля, на худших условиях для сдающего землю, чем теперь, потому что сдаю­щий землю вынужден ее сдавать. Затем, для оплаты казенных недоимок на крестьянах, наделы их чаще станут сдаваться чрез сельскую расправу, а такая сдача для бедных крестьян менее всего будет выгодна».

[f] Развитие капитализма в России. т. 3

[g] Нечего и думать о том, чтобы дере­венская община могла перейти к крупному общинному земледелию. Охрана крестьянства озна­чает не охрану личности крестьянина, а охрану собственности крестьянина. Между тем, именно собственность крестья­нина и есть главная причина его обнищания. Наемные рабочие в земле­делии зачастую находятся в лучшем положении, чем мелкие крестьяне. Процесс коренного преобразования капитализмом всего сельского хозяйства еще только начинается, но этот процесс быст­ро идет вперед, превращая крестьянина в наемного рабочего, усиливая бегство из деревни. Попытки задержать этот процесс реакционны и вредны: как ни тяжелы последствия этого процесса в современном обществе, но по­следствия задержки процесса еще хуже и ставят трудящееся население в еще более беспомощное и безысходное положение. Прогрессивная деятельность в современном обществе может стремиться только к тому, чтобы ослабить вредное действие капиталистического прогресса на население, чтобы усилить его сознательность и способность к коллективной самоза­щите.

Пролетариат именно тем и от­личается от других угнетенных буржуазией классов, что он возлагает свои надежды не на задержку буржуазного развития, не на смягчение классовой борьбы, а на ее наиболее полное и свободное развитие, на ускорение буржуазного прогресса. В развивающемся капиталистическом обществе нельзя уничтожить остатки стесняющего его развитие крепостничества, чтобы не усилить и не упрочить этим буржуазии. «Смущаться» этим – значит повторять ошибку тех социалистов, которые говорили, что политиче­ская свобода нам ни к чему, ибо она усилит и упрочит господство буржуазии.

[h] Бросьте семена социал-демократии в среду этих рабочих, воодушевите и сплотите их на борьбу за свои права, – и господству юнкеров придет конец. (К. Маркс)

[i] «Кто объявил войну? Правительство. Спросили народ о том, хочет ли он воевать? Нет, не спросили. И вот народ по вине правительства был разорен тяжелой войной. Погибли сотни тысяч молодых солдат, разорены их семьи, погиб весь русский флот; затрачено на всю войну более двух миллиардов рублей (два миллиарда рублей – это составит по сто рублей на двадцать миллионов семей в России). Народ не хотел войны. А правительство чинов­ников управляло народом по своей воле и заставило вести эту позорную, гибельную и разорительную войну.

[j] Такое полновластие чиновников называется бюрократическим правлением, а все чиновничество – бюрократи­ей.

[k] Вот в соседнем государстве, Германии, есть выборное правление. Прежде в Германии тоже было неограниченное самодержавное королевское правление. Но германский народ уже давно, больше пятидесяти лет тому назад, разрушил самодержавие и взял себе силою политическую свободу. Законы из­даются в Германии не кучкой чиновников, как в России, а собранием народных выбор­ных, парламентом, или имперским сеймом, как называют его немцы. Выбирают депута­тов в этот сейм все взрослые мужчины. Поэтому можно сосчитать, сколько голосов по­дано за социал-демократов. В 1887 году одна десятая часть всех голосов была подана за социал-демократов. К 1898 году (когда были последний раз выборы в немецкий им­перский сейм) число голосов социал-демократических увеличилось почти втрое. Уже более четвертой части всех голосов было подано за социал-демократов, Более двух миллионов взрослых мужчин выбрали социал-демократических депутатов в парла­мент. Среди деревенских рабочих социализм распространен в Германии еще мало, но теперь он особенно быстро шагает там вперед. И когда масса батраков, поденщиков и неимущего, обнищавшего крестьянства присоединится к своим городским братьям, – немецкие рабочие победят и устроят такие порядки, при которых не будет нищеты и угнетения трудящихся.

[l] Буржуа – значит собственник. Крупный буржуа значит крупный собственник. Мелкий буржуа – мелкий собственник. Буржуазия и пролетариат это все равно, что собственники и рабочие, богатые и неимущие, люди, живущие чужим трудом, и люди, работающие на других из-за платы.

[m] Понятно, что миллионы и десятки миллионов народа должны бедствовать и голо­дать и всегда будут бедствовать и голодать, покуда в руках у нескольких тысяч богате­ев будут такие необъятные количества земли. Понятно, что и государственная власть, правительство будет плясать под дудку этих крупных землевладельцев. Понятно, что деревенской бедноте не от кого и неоткуда ждать помощи, пока она сама не соединится, не сомкнётся в один класс для упорной, отчаянной борьбы с этим помещичьим классом.

[n] Надо еще не забывать одной вещи насчет «заработков». Всякие чиновники и люди, думающие по-чиновничьи, любят потолковать о том, что крестьянину, мужичку «нуж­ны» две вещи: земля (только не очень много, – да много и взять неоткуда, потому что богатые уже прибрали!) и «заработки». Поэтому, дескать, чтобы помочь народу, надо заводить в деревне побольше промыслов, надо «давать» больше «заработку». Такие речи – одно лицемерие. Для бедноты заработки, это – наемная работа. «Давать заработок» крестьянину – значит превращать крестья­нина в наемного рабочего. Хороша помощь, нечего сказать! Для богатых крестьян есть другие «заработки», требующие капитала, – например, устройство мельницы или дру­гого заведения, покупка молотилки, торговля и тому подобное. Смешивать эти зара­ботки денежных людей с наемной работой бедноты – значит обманывать бедноту. Бо­гатым, конечно, выгоден такой обман, им выгодно представить дело так, как будто все «заработки» по плечу и по карману всем крестьянам. А кто хочет действительно добра для бедноты, тот говорит ей всю правду и только правду.

[o] Пар­ламентской комиссии, исследовавшей аграрный быт Англии (1897), один мелкий крестьянин из Линкольна заявлял: «Я воспитал целую семью и до полусмерти замучил ее работой». Другой говорит: «Мы работаем с детьми по 18 часов». Третий: «Мы работаем тяжелее, чем поденщики, мы работаем как рабы». Г-н Рид следующим образом характеризует перед той же комиссией положение мелких крестьян: «Един­ственное средство для него удержаться, это работать за двоих поденщиков, а расходо­вать столько же, сколько один поденщик. Его дети более замучены работой и хуже вос­питаны, чем дети поденщиков».

[p] Есть книжка «Неурожай и народное бедствие» (голод), написанная теперешним «министром земледелия», господином Ермоловым. В этой книжке прямо говорится: не следует мужику пересе­ляться, когда на месте господам помещикам рабочие руки нужны. Министр открыто говорит, не стесняется, думает, что мужик не услышит таких речей и не поймет их. За­чем отпускать народ, когда господам помещикам дешевые работники надобны? Чем теснее живет народ, тем выгоднее для помещиков, тем больше нужды, тем дешевле наниматься будут, тем смирнее будут сносить всякие прижимки. Прежде бурмистры за барской выгодой смотрели, а теперь смотрят земские да губернаторы. Прежде бурми­стры распоряжались на конюшне наказывать, а теперь земские распоряжаются в воло­стном правлении пороть.

[q] При этом не надо забывать, что никакие выборные депутаты от ра­бочих не принесут никакой пользы, пока нет политической свободы, пока полиция все­властна и перед народом неответственна. Всякий знает, что полиция арестует теперь без суда не только рабочих депутатов, но и всякого рабочего, который посмеет говорить за всех, раскры­вать нарушения закона и призывать рабочих к объединению. Но когда у нас будет по­литическая свобода, тогда депутаты от рабочих будут приносить очень много пользы.

[r] Крестьянские комитеты должны иметь право отобрать все земли у помещиков и у всех частновладельцев вообще, причем народное собрание депутатов само установит, как быть с этими землями, пере­ходящими в собственность всего народа.

[s] Крестьянские комитеты должны иметь право всю землю отнять у помещиков. Народные депутаты установят, как быть с народной землей. Но мы должны добиваться полного осуществления социалистического общества и не забывать, что пока держится власть денег, власть капитала, никакое распределение земли поровну не избавит на­род от нищеты.

[t] Развитие капитализма в России, т. 3

[u] Одна из наиболее вредных сторон капиталистической работы на дому состоит в том, что она ведет к пониже­нию уровня потребностей работника. Предприниматель получает возможность выбирать себе рабочих в таких захолустьях, где жизненный уровень населения стоит особенно низко и где связь с землей позволяет работать за бесценок. Напр., хозяин деревенского чулочного заведения объясняет, что в Москве дороги квартиры, да мастериц «нужно кормить белым хлебом... А у нас работают в своей же избе, едят черный хлеб... Ну, как же Москве с нами тягаться?». «Фабрика ищет дешевого ткача и такого она находит в его родной деревне, вдали от центров промышленности... Понижение зара­ботной платы от центров промышленности к перифе­рии – факт, не подлежащий сомнению».

«Рабочий на других загранич­ных или даже петербургских фабриках и заводах чужд интере­сам этих заводов: сегодня он здесь, а завтра в другом месте. Фабрика идет, и он работает; барыши сменились убытками – он берет свою котомку и уходит так же скоро и легко, как и пришел. Он и хозяин завода – два вечных врага... Совсем в дру­гом положении рабочий уральских заводов: он – местный жи­тель, имеющий тут при заводе и свою землю и свое хозяйство, наконец, свою семью. С благосостоянием завода тесно, неразрывно связано и его собственное благосостояние. Идет завод хорошо – и ему хорошо; идет плохо – и ему плохо, а уйти нельзя: тут не одна котомка. Уйти – значит разрушить весь свой мир, бросить и землю, и хозяйство, и семью... II вот, он готов переживать годы, готов работать из половины рабочей платы, или, что то же, половину своего рабочего времени оста­ваться без работы, чтобы дать возможность другому такому же местному рабочему заработать кусок хлеба. Словом, он готов идти со своим хозяином на всякие соглашения, лишь бы только остаться при заводе. Таким образом, между уральскими рабочими и заводами неразрывная связь; отношения их те же, что были прежде, до их освобождения от крепостной зависимости; пере­менилась только форма этих отношений, не более «.

«В плотницком районе элементом, аналогичным мастеркам и фабри­кантам, являются подрядчики», которые обыкновенно выходят из наиболее ловких членов плотничьей артели. «Нередки случаи, когда подрядчик в 10 лет наживает 50-60 тыс. рублей и более чистой прибыли. Некоторые подрядчики имеют по 300-500 плотников и сдела­лись уже настоящими капиталистами... Недаром говорят здешние крестьяне, что «нет выгоднее торговли плотни­ками»«. Трудно рельефнее охарактеризовать самую суть современной организации промысла!

[v] Когда промышленность процветает, фабриканты получают большие прибыли и не думая делиться ими с рабочими; во время же кризиса фабриканты стараются свалить убытки на рабочих.

[w] Один немецкий министр внутренних дел, который прославился тем, что всеми силами преследовал социалистов и сознательных рабочих, недаром заявил однажды перед народными представителями: «из-за каждой стачки поглядывает гидра (чудовище) революции».

[x] Для успеха стачек нужны кассы, чтобы из них содержать рабочих во время стачек. Такие кассы рабочие устраивают во всех странах, но у нас в России это особенно трудно, потому что полиция выслеживает их, захватывает деньги, арестует рабочих. Конечно, рабочие умеют и скрываться от полиции; конечно, устройство таких касс полезно, и мы не хотим отсоветовать рабочим заниматься этим. Но нельзя надеяться, чтобы при запрещении законом рабочих касс они могли привлечь массу членов; а при малом числе членов рабочие кассы не очень-то много принесут пользы. Даже и в тех странах, в которых свободно существуют рабочие союзы, и у них есть громадные кассы, – даже и в них рабочий класс никак не может ограничиться в своей борьбе одними стачками. Стоит только произойти заминке в промышленных делах (кризису, который теперь приближается и в России), – и фабриканты даже нарочно вызывают стачки, потому что им выгодно прекратить иногда на время работу, выгодно разорить рабочие кассы. Одними стачками и стачечными обществами рабочие поэтому никак не могут ограничиваться.

[y] 8 праздников в числах: 1 и 6 января, 25 марта, 6 и 15 августа, 8 сентября, 25 и 26 декабря; и 6 праздников передвижных: пятница и суббота страстной недели, понедельник и вторник пасхи, вознесение и сошествие святого духа.

[z] «Новый фабричный закон», т. 2

[aa] Не следует также упускать из виду, что постройка жел. дорог в 1902 г. вызвана отчасти военными целями нашего «миролюбивого» правительства (громадная Бологое-Седлецкая линия, протяжением более 1000 верст), отчасти безусловной необходимо­стью хоть чем-нибудь «помочь» угнетенной промышленности, в делах которой Госу­дарственный банк заинтересован непосредственно. Гос. банк не только щедро ссужал разные пошатнувшиеся предприятия, но и принял многие из них в свое полное заведование. Банкротство промышленных предприятий грозило привести к государственному банкротству!

[bb] Кстати, вот еще один факт для суждения о мере наказания, налагаемого за разные преступления на­шими судами. Через несколько дней после суда над убийцами Воздухова московский военно-окружной суд судил солдата, служившего в местной артиллерийской бригаде и укравшего из цейхгауза 50 шаровар. Приговор – четыре года каторги. Жизнь человека, вверенного полиции, стоит столько же, сколько 50 шаровар вверенных часовому. В этом оригинальном «уравнении» отражается весь строй нашего полицейского государства. Личность против власти – ничто. Мелкий вор – на каторгу, а крупный вор, все эти тузы, министры, директора банков, строители железных дорог, инжене­ры, подрядчики и пр., хапающие десятки и сотни тысяч казенного имущества, они расплачиваются в са­мом редком и самом худшем случае ссылкой на житье в отдаленные губернии, где можно жить припе­ваючи на награбленные деньги (банковые воры в Западной Сибири) и откуда легко удрать и за границу (жандармский полковник Меранвиль де сен-Клэр).

[cc] Вместо разоблачения безобразий во всем их объеме перед судом и перед обществом у нас предпочи­тают замазывать дела на суде и отделываться циркулярами и приказами, полными пышных, но пустых фраз. Например, орловским полицмейстером издан на днях приказ, которым предлагается приставам лично, и через своих помощников, настойчиво внушать нижним полицейским чинам не допускать грубого обращения и каких-либо насильственных дей­ствий при задержании пьяных на улицах и водворении их для вытрезвления в часть, Разъясняется, что на обязанности полиции лежит, и охранение пьяных, что нижние полицейские чины, поставленные самим законом в качестве ближайших защитников и охранителей обывателей, при задер­жании и доставлении пьяного в часть не только не должны прибегать к какому-либо грубому и нечеловечному обращению с ними, а, напротив, прилагать все зависящие от них меры к охранению лиц, дос­тавляемых ими под стражу впредь до вытрезвления. – Проект картинки для сатирического журнала: оправданный по обвинению в убийстве околоточный над­зиратель читает приказ о том, что он должен служить примером порядочности и добрых нравов!

[dd] слово «прикосновенный» есть, собственно, термин уголовный, но мы уже видели, что в настоящее время неразрешенная помощь голодающим всецело входит в понятие уголовщины.

[ee] Напр., министр находит неблагоразумным и запрещает «преждевременно» составлять списки нуждающихся: это вызывает в населении «преувеличенные надежды»!

[ff] Г. Сипягин много говорит о деморализации: «весьма важно, – пишет он, – чтобы... местные учреждения... содействовали сбережению ас­сигнованных средств, а главное – предотвратили имеющие вредное деморали­зующее влияние случаи неосновательной выдачи правительственного пособия лицам обеспеченным». И это беззастенчивое предписание содействовать сбережению средств подкрепляется следующим принципиальным наставлением: «... широкая раздача продовольственных пособий могущим обойтись без оных семействам, имеет пагубные последствия в будущем не менее вредные, с государственной точки зрения, чем оставле­ние без надлежащей помощи истинно нуждающихся». В старину расчувствовавшиеся монархи говорили: «лучше десять виновных оправдать, нежели одного невинного осудить». А теперь ближайший помощ­ник царя заявляет: хуже дать пособие семейству, которое может обойтись и 24-мя пудами хлеба в год, чем оставить без пособия «истинно» нуждающегося.

[gg] Как решает министерство этот вопрос, можно видеть из примера Пермской губернии. Как сообщают последние газеты, губерния эта продолжает все еще считаться «благополучной по урожаю», хотя неуро­жай в ней (по сведениям экстренного губернского земского собрания, бывшего 10-го октября) еще силь­нее неурожая 1898 года. Сбор хлебов составляет только 58% среднего сбора, а по Шадринскому и Ирбитскому уездам – только 36 и 34%. В 1898 году было выдано правительством (не считая местных средств) l¹/₂ миллиона пудов хлеба и более ¹/₄, миллиона рублей деньгами. Теперь же у земства нет средств, земство ограничено в правах, неурожай гораздо сильнее, чем в 1898 году, цены на хлеб на­чали подниматься еще с 1-го июля, крестьяне уже распродают скот, – а правительство все-таки упорно считает губернию «благополучной»!!

Неурожай хлебов сопровождается недостатком кормов. За последние месяцы (т.е. уже во второй половине лета!) было отмечена чрезвычайная смертность скота. «По сообщению ветеринарного врача, при вскрытии павших животных в желудках последних ничего кроме земли не оказывалось».

Как же после этого не верить «Московским Ведомостям», которые в особой передовице (№ 258) внушают нам, что «по последним известиям из 12 губерний, пострадавших от неурожая, в них кипит дея­тельная работа администрации по устройству помощи. Многие уезды уже обследо­ваны на предмет признания их неблагополучными в продовольственном отношении, назначаются уездные заведующие продовольственною частью и т.д. По-видимому, правительственными должностными лицами делается все возможное для оказания своевременной и достаточной помощи».

«Кипит деятельная работа», и... «зарегистрировано не более 400 крайне нуждающихся»... В Хвалынском уезде 165 тысяч сельского населения, а порций выдается одна ты­сяча. Недобор ржи в этом году составляет во всем восточном районе (в том числе и в Саратовской губернии) 34%. В Саратовской губернии полным неурожаем поражены 15% и плохим – 75%, а Хвалынский уезд, вместе с Камышинским, принадлежат к наиболее пострадавшим уездам Саратовской губернии. Следовательно, общий недобор хлеба у крестьян Хвалынского уезда состав­ляет не менее 30% процентов. Допустим, что половина этого недобора падает на за­житочное крестьянство, которое доведено этим еще не до голодания (хотя это допуще­ние более чем рискованное). Даже и при таком предположении окажется, что голодающих должно быть процентов 15, т. е. до 25-ти тысяч. А нас хотят утешить тем, что хвалынской цинге далеко еще до архангель­ской, что случаев тифа будто бы было только три случая (врали бы хотя поискуснее!) и что выдается одна тысяча порций (рассчитанных и размеренных, вероятно, по сипягинской системе борьбы... с преувеличениями).

[hh] А вот еще образчик борьбы с преувеличениями, которую ведет вятский губернатор: Вятский губернатор в «объявлении», разосланном по волостным правлениям, констатирует весьма осторожное отношение крестьян к продовольственной ссуде, выдаваемой правительством и земством. «При объезде губернии, – говорит г. Клингенберг, – я убедился, насколько крестьяне обдуманно и ос­торожно относятся к нынешним обстоятельствам, боятся брать на себя не вызываемые крайнею необхо­димостью долги и твердо решились терпеливо ждать божией помощи в будущем году, стараясь своими силами выйти из затруднительного положения». Это дает начальнику Вятской губернии уверенность в том, что «никакие слухи о даровой правительственной и земской помощи и о возможности сложения долгов и недоимок, а равно о преувеличенных размерах недорода, не будут смущать спокойное и благо­разумное население Вятской губернии». Губернатор считает нужным предупредить крестьянское насе­ление, «что если при поверке приговоров окажется, что домохозяин хотя и не имеет никаких запасов, но собрал в нынешнем году хлеб в достаточном количестве на прокормление семьи и на обсеменение полей, но хлеб этот продал и вырученные деньги употреблял на другие надобности, то он уже рассчитывать на получение ссуды не может. Выданные ссуды будут, по новому закону, взыскиваться без ответственности круговою порукою, поэтому домохозяин, получивший ссуду, должен помнить, что он один и должен будет ее возвратить, что никто ему не поможет и что взыскание будет производиться строго, так что в случае накопления недоимки все движимое имущество может быть продано, а недвижимое отобрано».

Можно себе представить, как обращаются волостные заправилы с просящими ссуду голодающими недоимщиками после такого объявления губернатора!

[ii] Это – обвинения, в сущности, прямо лживые. Из­вестно, что в 1891 г, были рассылаемы прокламации «крестьянских доброхотов», прокламации, справедливо указывавшие народу на его настоящего врага; были, вероятно, и другие попытки агитации на почве голода! Но не было ни одного факта, чтобы, прикрываясь благотворительностью, вели агитацию революционеры. Масса благотворителей – это несомненный факт – были только благотворителями, и если г. Сипягин ссылается на то, что из них многие «лица с небезупречным политическим прошлым», то ведь кто у нас теперь с «безу­пречным прошлым»? Даже «высокопоставленные лица», в юности, очень часто отдавали дань общедемократическому движению!

Всякий, кто соприкасался с публикой, направлявшейся в голодные годы «кормить» крестьян, знает, что ее побуждало к этому простое чувство человеческого сострадания и жалости, что какие бы то ни было «политические» планы были совер­шенно чужды ей, что пропаганда идей классовой борьбы оставляла эту публику совер­шенно холодной, что аргументы марксистов на деревню эту публику не убеждали. При чем тут классовая борьба? гово­рили они. Просто крестьяне голодают, и надо им помочь.

Мы, конечно, не хотим сказать, чтобы агита­ция против правительства на почве голода недозволительна. Наоборот, агитация необходима всегда и во время голода в особенности. Мы хотим сказать только, что г. Сипягин выдумывает небылицы. Мы хотим сказать, что слова г. Сипягина доказывают только одну старую истину: полицейское правительство боится всякого соприкосновения с народом сколько-нибудь независимой и честной интеллигенции, боится всякого правдивого и смелого слова, прямо обращенного к народу, подозревает и подозревает совершенно справедливо, – что одна уже забота о действительном удовлетворении нужды будет равносильна агитации против правительства, – ибо народ видит, что частные благотворители искренне хотят ему помочь, а чиновники царя мешают этому, урезают помощь, преуменьшают размеры нужды, затрудняют уст­ройство столовых и т.д.

[jj] Однако тесно же становится на русской земле русскому правительству. Было время, когда особо охраняемой средой считалась только учащаяся молодежь: за ней учрежден был особо строгий надзор, сношения с ней со стороны каких-либо лиц с небезупреч­ным политическим прошлым вменялись в большую вину, всякие кружки и общества, хотя бы и преследовавшие только цели материальной помощи, заподозривались в противоправительственных целях и проч. Но с половины 90-х годов в официальных правительственных сообщениях вы встретите указание уже а другой, неизмеримо более многочисленный класс населения, требующий особой охраны: фабрично-заводских рабочих.

Рост рабочего движения заставил создать целые системы учреждений для надзора за новым буйным элементом; в списке местно­стей, запрещенных для жительства сомнительным в политическом отношении лицам, стали появляться наряду с столицами и университетскими городами фабричные центры, поселки, уезды и целые губернии. Особо охраняемыми от неблагонадежных ока­зались две трети Европейской России, а оставшуюся треть до того переполняет масса «лиц с небезупречным политическим прошлым», что даже самая глухая провинция становится неспокойной. Теперь оказывается, что по авторитетному суждению такого компетентного лица, как г. министр внутренних дел, «благоприятную почву» для противоправительственной аги­тации представляет из себя и самая глухая деревня, поскольку в ней имеют место слу­чаи не вполне удовлетворенной нужды, болезней и расстройства хозяйства. И не следует ли нам, русским социал-демократам, немедленно воспользоваться этим поучительным указани­ем г. Сипягина на «благоприятную» почву?

[kk] Попробуйте только предста­вить себе это дело конкретно: непосредственно около голодающих находится один зем­ский начальник. Он пишет бумажку – кому? Губернатору, гласит статья временных правил 15-го сентября. Но на основании цирку­ляра от 17-го августа создано ведь особое «уездное центральное по продовольственной части управление», назначение которого «сосредоточить заведование всею продоволь­ственною частью по уезду в руках одного должностного лица» (этим лицом предпочтительно должен назначаться уездный предводитель дворянст­ва). Возникает «пререкание», которое, конечно, быстро разрешается на основании замечательно ясных и простых «начал», изложенных в шести пунктах статьи 175-ой «об­щего учреждения губернского», определяющей «порядок разрешения пререканий... между присутственными местами и должностными лицами». В конце концов бумажка попадает все-таки в канцелярию губернатора, где и принимаются составлять «заключе­ние». Затем все посылается в Петербург и поступает на рассмотрение особого совеща­ния. Но участвующий в совещании представитель министерства путей сообщения не в состоянии решить вопрос о целесообразности такой работы, как исправление дорог Бугурусланского уезда, – и вот новая бумажка путешествует из Петербурга в провинцию и обратно. И когда наконец вопрос о целесообразности работы и проч. и проч. будет принципиально разрешен, тогда петербургское совещание займется «распределением рабочих партий» между Бузулукским и Бугурусланским уездами.

Как видите, «продовольственная кампания» правительства состоит в том, что петербургские департаменты целый месяц (с 17-го августа по 15 сентября) выдумывали и выду­мали-таки бесконечное усложнение волокиты. Зато петербургское совещание, наверное уже, не поддастся той опасности впасть в преувеличения, от которой не защищены ме­стные чиновники, «боящиеся показаться нелиберальными»...

[ll] «Последствия не­урожая отразились и на кустарях благодаря уменьшению сбыта их продуктов. В силу этих обстоятельств в уездах с наи­более развитыми кустарными промыслами наблюдаются кризисы». И в обыкновенные годы порядки в этом, заброшенном в деревенское захолустье, промысле были самые безобразные: работали, например, де­ти 6-7 лет, получая 7-8 копеек в день. Можно себе представить, что там делается в год громадного неурожая и особого кустарного кризиса.

[mm] Пресмыкающаяся печать («Новое Время» №9) восторгается успехами новой тор­говли с Персией, оживленно обсуждаются коммерческие виды на Среднюю Азию и особенно на Маньчжурию. Железоделательные и прочие промышленные тузы радостно потирают руки, слыша об оживлении железно­дорожного строительства – гарантированы правительством железнодорож­ные займы на 37 миллионов. Голодающие крестьяне и безработные рабочие могут утешаться: казенные денежки (если казна добудет еще денег) не будут, разумеется, «непроизводи­тельно» расходоваться на пособия, нет, они польются в карманы инженеров и подрядчиков.

Как в широко известном деле, инженера Александрова, который в компании с начальником нижего­родского отделения Казанского округа министерства путей сообщения Шнакенбургом и с шестью, при­влеченными к делу, подрядчиками в течение трех лет (1893-1895) «сооружал» для себя и других ты­сячные капиталы, представляя в казну счета, ведомости, акты освидетельствования и проч. на никогда не существовавшие работы и поставки. Фиктивны были не только работы, но и сами подрядчики! Какую сумму хапнула вся братия, можно судить по следующему. Инженер Александров представил счетов на двести с лишком тысяч рублей, а в этих счетах, например, вместо 400 рублей действительного расхода ста­вили 4400 руб. Инженер Александров, по показанию одного свидетеля, прокучивал то с девицами, то со своим непосредственным начальством, путейскими инженерами, рублей по 50-80 в один обед.

Но интереснее всего то, как велось и чем кончилось это дело. Полицеймейстер, которому донес агент сыскной полиции, «не захотел поднимать дело» (!). «Дело, – говорит, – не наше, а министерства путей сообщения», и агенту пришлось обратиться к прокурору. Обнаружилось все только потому, что воры перессорились: Александров «не поделился» с одним из писцов-подрядчиков. Велось дело шесть лет, так что многие свидетели успели умереть и почти все успели перезабыть самое важное. Даже такой свидетель, как бывший начальник Казанского округа путей сообщения Лохтин, не разыскан: не то он в Казани, не то в г. Енисейске на командировке! Пусть читатель не думает, что это – шутка, это спи­сано с отчета о судебном разбирательстве.

Что замешаны в этом деле далеко не одни обвиняемые, видно хотя бы из 2-х следующих фактов: во-первых, тот самый добродетельный агент полиции, который поднял дело, теперь в полиции не служит, а приобрел дом и живет доходами с него. Во-вторых, инженер Макаров, начальник Казанского округа пу­тей сообщения, на суде из кожи лез, выгораживая Александрова; он заявил – буквально! – что если дамбу весной 1894 г. размыло, то «это так и полагалось». По его, макаровским, ревизиям, у Александрова все было в порядке, и Алексан­дров отличался опытностью, усердием и аккуратностью!

Результат: Александрову – один год крепости; Шнакенбургу – строгий выговор (не приведенный в исполнение по манифесту 1896 г.!); остальные оправданы. Гражданский иск казны отклонен. Во­ображаю, как должны быть довольны и неразысканные Лохтины и состоящие на службе Макаровы.

[nn] Было время, и сравнительно очень недавнее, когда рабочие восстания являлись ред­ким исключением, вызывались только какими-нибудь особыми условиями. Теперь не то. Несколько лет тому назад мы переживали период процветания промышленности, когда торговые дела шли бойко, спрос на рабочих был большой. Рабо­чие устраивали стачки, добиваясь лучших условий труда. Но вот процве­тание сменилось кризисом: товары не идут с рук у фабрикантов, прибыли их уменьшаются, увеличивается число банкротств, фабрики сокращают производство, распускают рабочих, которые массами оказываются на улице без куска хлеба. Рабочим приходится отчаянно бороться уже не за улучшение своего положения, а за сохранение старого, за уменьшение тех потерь, которые взваливает на них фабрикант. Таким образом, рабочее движение углубляется и расширяется: сначала борьба в исключительных отдельных случаях, потом упорная и непрерывная борьба во время оживления промышленных дел и бойкого хода торговли, наконец – такая же непрерывная и упорная борьба во время кризиса. Теперь мы можем уже сказать, что рабочее движение стало постоянным явле­нием нашей жизни, что оно будет расти при всяких условиях.

[oo] Это достижимо только при существовании свободного союза рабочих, сою­за, охватывающего много фабрик, имеющего свою кассу и готового отстоять своих депутатов.

[pp] Никто не решиться отрицать, что интеллигенция, как особый слой современных капиталистических обществ, характеризуется индивидуализмом, неспособностью к дисциплине и организации, в этом состоит невыгодное отличие этого общественного слоя от пролетариата, и в этом заключается одно из объяснений интеллигентской дряблости и неустойчивости. Это свойство интеллигенции стоит в неразрывной связи с условиями ее жизни и заработка, приближающимися в очень и очень многом к условиям мелкобуржуазного существования (работа в одиночку или в очень мелких коллективах и т.д.).

[qq] Если так, то не повторить ли уж нам «крылатое слово» одного «молодого» столич­ного социал-демократа: «преждевременно дискредитировать среди рабочих самодер­жавие»?

[rr] Лучшая часть русского флота уже истреблена, положение Порт-Артура безнадежно, идущая к нему на помощь эскадра не имеет ни малейших шансов не то что на успех, но даже на то, чтобы дойти до места назначения, главная армия с Куропаткиным во главе потеряла более 200 000 человек, обессилена и стоит беспомощно перед неприятелем, который неминуемо раздавит ее после взятия Порт-Артура.

[ss] По сравнению с пролетариатом интеллигенция всегда более индивидуалистична уже в силу основных условий своей жизни и работы, не дающих ей непосредственно широкого объединения сил, непосредственного воспитания на организованном совме­стном труде. Поэтому интеллигентским элементам труднее приспособиться к дисцип­лине партийной жизни, и те из них, которые не в силах справиться с этой задачей, есте­ственно поднимают знамя восстания против необходимых организационных ограниче­ний и свою стихийную анархичность возводят в принцип борьбы, неправильно обозна­чая эту анархичность, как стремление к «автономии», как требование «терпимости» и т.п.

[tt] Всего пять лет тому назад лозунг «долой самодержавие!» казался многим представи­телям социал-демократии преждевременным, непонятным для рабочей массы. Эти представители справедливо были относимы к оппортунистам. Им разъясняли и разъяс­нили, что они отстают от движения, что они не понимают задач партии, как передового отряда класса, как его руководителя и организатора, как представителя движения в це­лом, его коренных и главных целей.

Эти цели временно могут заслоняться повседнев­ной будничной работой, но никогда не должны терять значения путеводной звезды для борющегося пролетариата.

[uu] Петиция начинается следующим образом:

«Мы, рабочие, жители Петербурга, пришли к Тебе. Мы — несчастные, поруганные рабы, мы задавлены деспотизмом и произволом. Когда переполнилась чаша терпения, мы прекратили работу и просили наших хозяев дать нам лишь только то, без чего жизнь является мучением. Но все это было отвергнуто, все показалось фабрикантам незаконным. Мы здесь, многие тысячи, как и весь русский народ, не имеем никаких человеческих прав. Благодаря Твоим чиновникам, мы стали рабами».

Петиция перечисляет следующие требования: амнистия, общественные свободы, нормальная заработная плата, постепенная передача земли народу, созыв учредитель­ного собрания на основе всеобщего и равного избирательного права и заканчивается словами:

«Государь! Не откажи в помощи Твоему народу! Разрушь стену между Тобой и Твоим народом! Повели и поклянись, чтобы исполнились наши просьбы, и Ты сделаешь Россию счастливой; если нет, тогда мы готовы умереть тут же, У нас только два пути: свобода и счастие или могила».

[vv] Возможен двоякий исход начавшейся русской революции.

Возможно, что царское правительство сумеет еще вывернуться из тисков, в которых оно сжато, по­средством ничтожных уступок. Такой исход мало вероятен, но если международное положение самодержавия улучшится в случае, напр., удачного мира, если буржуазия быстро предаст, если неизбежный революционный взрыв окончатся поражением народа, – то­гда этот исход наступит.

Нас, социал-демократов, да и весь сознательный пролетариат, ждут тогда долгие серые будни свирепого якобы конституционного господства буржуа­зии, всевозможного подавления политической самодеятельности рабочих.

Мы не падем духом, разу­меется, ни при каких исходах революции, мы будем использовать всякое изменение условий для расширения и укрепления самостоятельной организации рабочей партии, для политического воспитания пролетариата к новой борьбе.

Предоставим оппор­тунистам «освобожденской» буржуазии сочинять, из страха перед революцией и из страха перед прямым путем, обходные, окольные, компромиссные пути. Если нас си­лой заставят волочиться по таким путям, мы сумеем исполнить свой долг и на мелкой будничной работе. Но пусть сначала беспощадная борьба решит вопрос о выборе пути.

Другой исход революции – полная победа де­мократии с рабочим классом во главе. Нечего и говорить о том, что мы сделаем, что только в наших силах, для достижения этого ре­зультата. И объективные исторические условия складываются благоприятно для русской рево­люции. Дол­гое и безраздельное господство самодержавия накопило невиданное в исто­рии количество революционной энергии в народе: наряду с громадным рабочим дви­жением ширится и растет крестьянское восстание, сплачивается мелкобуржуазная де­мократия. Даже дружественные по отношению к царю об­щественные силы, вроде клерикализма, должны организовываться против него. Брожение среди духовенства, появление христиан­ских социалистов и христианских демократов, возмущение «иноверцев», сектантов и т.д.: все это играет на руку революции, создавая благоприятнейшую почву для агитации за полное отделение церкви от государства. Вольные и невольные, сознательные и бессознательные союзники революции растут и множатся не по дням, а по часам. Вероятность победы народа над самодержавием усиливается.

[ww] Сведения, сообщенные г. Диллоном, корреспондентом английской газеты «The Daily Telegraph» , и подтвержденные впоследствии другими корреспондентами.

[xx] Общество, ныне кажущееся единым и цельным в борьбе против само­державия, расколото бесповоротно пропастью между капиталом и трудом. Народ, вос­ставший против самодержавия, – не единый народ. Собственники и наемные рабочие, незначительное число («верхние десять тысяч») богачей – и десятки миллионов не­имущих и трудящихся, это, поистине, «две нации», как сказал один дальновидный анг­личанин еще в первой половине XIX века. В современной России не две борющиеся силы революции, а две различные и разнородные социальные войны: одна в недрах современного самодержавно-крепостнического строя, другая в недрах будущего, уже рождающегося на наших гла­зах буржуазно-демократического строя. Одна – общенародная борьба за свободу (за свободу буржуазного общества), за демократию, т.е. за самодержавие народа, другая – классовая борьба пролетариата с буржуазией за социалистическое устройство обще­ства.

На социалистов ложится, таким образом, тяжелая и трудная задача – вести одно­временно две войны, совершенно разнородных и по характеру, и по целям, и по составу социальных сил; быть способным к решительному участию в той или другой войне. Эту трудную задачу ясно поставила и твердо решила социал-демократия, благодаря тому, что она в основу всей своей программы положила научный социализм, т.е. марксизм, благодаря тому, что она вошла, как один из отрядов, в армию всемирной социал-демократии, которая проверила, подтвердила, разъяснила и развила детальнее положе­ния марксизма на опыте длинного ряда демократических и социалистических движе­ний самых различных европейских стран.

[yy] Пока не произойдет полного социалистического переворота, до тех пор никакие радикальнейшие и революционнейшие меры аграрных преобразований не устранят клас­са сельскохозяйственных наемных рабочих. Мечта о превращении всех людей в мелких буржуа есть реакционная пошлость, она столь же не осуществима и столь же не коммунистична, как мечта превратить всех людей в императоров, королей и пап. И вот почему мы должны уже теперь работать над развитием классового самосознания сельских наемных рабочих, над их самостоятель­ной классовой организацией. Городская стачечная волна может и должна перекинуться на деревню не только в виде крестьянских восстаний, но и в виде настоящих рабочих стачек, – особенно ко времени покоса и жатвы. Требования нашего рабочего отдела программы долж­ны предъявляться также сельскими рабочими. Надо заботиться о том, чтобы волна пролетарского подъема заронила специально пролетарское настрое­ние и пролетарские методы борьбы в среду батраков и поденщиков.

[zz] Мы не обещаем уравнительного раздела, «социализации» и т.п., На практике, может быть и переход земли к классу мелких хозяев-крестьян, там, где преобладает кабальная, крепостническая крупная собственность, где нет еще материальных условий крупного социалистического производства, и национализация, при условии полной победы демокра­тической революции, и передача крупных капиталистических имений ассоциациям ра­бочих, ибо от революции демократической мы сейчас же начнем переходить, в меру нашей силы, силы сознательного и организованного пролетариата – начнем пере­ходить к социалистической революции. Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути. Если мы не обещаем сейчас же и немедленно всяких «социа­лизации», то именно потому, что мы знаем действительные условия этой задачи и не затушевываем, а разоблачаем зреющую новую классовую борьбу в недрах крестьянст­ва.

Мы всецело стали за лозунг отобрания земли. Но отобрание земли лишь пустой звук, если оно не означает победы вооруженного восстания, ибо против крестьян стоит не только войско, но и отряды добровольцев, нанимаемые помещиками. Пропове­дуя отобрание земли, мы зовем крестьян на восстание. А разве мы вправе были бы делать это, если бы не рассчитывали на восстание рабочих в горо­дах, на поддержку рабочими крестьян? Было бы горькой насмешкой, если бы крестья­нам, которые поднимутся волной и начнут отбирать земли, рабочие предложили содействие профессиональных, опекаемых полицией обществ за отсутствием боевых органи­заций.

[aaa] Об уничтоже­нии «сразу» всей и всякой эксплуатации давно уже, много тысячеле­тий мечтает человечество. Но эти мечтания оставались мечтаниями до тех пор, пока миллионы эксплуатируемых во всем мире не стали объединяться для выдержанной, стойкой, всесторонней борьбы за изменение капиталистического общества. Социалистические мечтания превратились в социалистическую борьбу миллионов людей только тогда, когда научный социализм Маркса связал эти стремления с борьбой определенного класса. Вне классовой борьбы социализм есть пустая фраза или наивное мечтание.

[bbb] Крестьянство включает в себя массу полупролетарских элементов наряду с мелкобуржуазными. Это делает его неустойчивым. Но неустойчивость крестьянства коренным образом отличается от неустойчивости буржуазии, ибо крестьянство в данный момент заинтересовано не столько в охране частной собственности, сколько в от­нятии помещичьей земли, одного из главных видов этой собственности, Не становясь от этого социалистическим, не переставая быть мелкобуржуазным, крестьянство спо­собно стать радикальнейшим сторонником демократической революции. Крестьянство неизбежно станет таким, если только просвещающий его ход револю­ционных событий не оборвется слишком рано предательством буржуазии и поражени­ем пролетариата. Крестьянство неизбежно станет оплотом ре­волюции и республики, ибо только вполне победившая революция сможет дать кресть­янству все в области земельных реформ, все то, чего крестьянство хочет, о чем оно мечтает, что действительно необходимо ему (не для уничтожения капитализма, как во­ображают «социалисты-революционеры»), а для того, чтобы подняться из тины полу­крепостничества, из мрака забитости и холопства, чтобы улучшить свои условия жизни настолько, насколько это только допустимо в пределах товарного хозяйства.

Мало того: не только радикальное аграрное преобразование привязывает крестьян­ство к революции, но и все интересы крестьянства. Даже в борьбе с пролетариатом крестьянство нуждается в демократии, только демократический строй способен точно выразить его интересы и дать ему преобладание, как массе, как большинству. Чем просвещеннее будет крестьянство (а со времени войны с Японией оно просвещается с такой быстротой, которой не подозревают многие), тем последовательнее и решительнее оно будет стоять за полный демократический переворот – ему не страшно, как бур­жуазии, а выгодно верховенство народа. Демократическая республика станет его идеа­лом, как только оно станет избавляться от наивного монархизма – сознательный монархизм маклерствующей буржуазии (с верхней палатой и т.д.) означает для крестьян­ства ту же бесправность, ту же забитость и темноту, чуть-чуть только подкрашенную европейски-конституционным лаком.

Вот почему буржуазия, как класс, естественно и неизбежно стремится под крылыш­ко либерально-монархической партии, а крестьянство, как масса, – под руководство революционной и республиканской партии.

Вот почему буржуазия не способна довести демократической революции до конца, а крестьянство способно, и мы должны всеми силами помочь ему в этом.

[ccc] Соци­ал-демократических крестьянских комитетов, по нашему мнению, быть не должно: если социал-демократический, значит не только крестьянский – если крестьянский, зна­чит не чисто пролетарский, не социал-демократический.

Везде, где можно, мы будем стремиться орга­низовать свои комитеты, комитеты социал-демократической рабочей партии. Туда войдут и крестьяне, и пауперы, и интеллигенты, и проститутки (нас недавно спрашивал один рабочий в письме, можно ли агитировать проституток), и солдаты, и учите­ля, и рабочие, – одним словом, все социал-демократы и никто, кроме социал-демократов. Эти комитеты будут вести социал-демократическую работу всю, во всей ее широте, стремясь, однако, организовать специально и особо сельский пролетариат, ибо социал-демократия есть классовая партия пролетариата.

Городской и промышленный про­летариат неизбежно будет основным ядром нашей социал-демократической рабочей партии, но привлекать к ней, просвещать, организовать мы должны всех без исключения трудящихся и эксплуатируемых: и кустарей, и пауперов, и нищих, и прислугу, и босяков, и проституток, – разумеется, при том необ­ходимом и обязательном условии, чтобы они примыкали к социал-демократии, переходили на точку зрения пролетариата.

[ddd] Вот интересное подтверждение этого. Берлинский корреспондент одного из самых влиятельных органов европейских финансовых тузов, лондонского «The Economist» сообщал:

«Представитель фирмы Мендельсона был на этой неделе в Петербурге для участия в переговорах ме­жду русским правительством и французскими банкирами о новом русском займе, о котором там много уже говорили. Определяют сум­му в 75 млн. фунтов стерлингов (около 700 млн. руб.), из которых Франция возьмет около половины, а остальное будет предложено в Германии, Голландии, Англии и Соединенных Штатах. Ут­верждают также, что большая часть выпускаемых обязательств должна быть предназначена на покрытие билетов казначейства, помещенных во Франции и Герма­нии во время войны.

Что Россия обращается к денежным рынкам при такой конъюнктуре, когда все крупные центры испытывают необыкновенно угнетенное состояние, это при­нимается за яркое свидетельство ее финансовых затруднений.

Что в Германии, в настоящий момент, нет никакого энтузиазма к русскому займу это ясно са