Рост капиталистического богатства

Капиталисты не любят откровенничать насчет своих доходов. «Коммерческая тайна» блюдется строго, и непосвященным проникнуть в «секреты» того, как создаются богат­ства, очень трудно.

Частная собственность священна: никто не может вмешиваться в дела собственника – таков принцип капитализма.

Но капитал давно уже перерос рамки частной собственности и привел к образова­нию акционерных предприятий.

Сотни и тысячи неизвестных друг другу акционеров составляют единое предприятие; и господам частным собственникам пришлось не раз обжечься, когда «коммерческой тайной» прикрывались ловкие дельцы, очищавшие карманы своих товарищей по предприятию. Священная частная собственность должна была пожертвовать частичкой своей свя­тости, пришлось законом обязать акционерные предприятия вести правильную отчет­ность и публиковать главные итоги своей отчетности.

Конечно, надувание публики от этого не прекратилось, а только приняло иные формы, стало более хитрым. Но зато и нелепость капитализма становится все яснее и нагляднее для массы насе­ления.

Вот, например, итоги опубликованных отчетов страховых обществ в России за 10 лет, с 1902 по 1911 год.

Акционерный капитал был в 1902 году 3143 миллиона рублей (в 21 акционерном предприятии), а в 1911 году (то же 21 предприятие) – 34,8 миллиона рублей. Обыкновенно бывает так, что большая часть капитала принадлежит горстке миллионеров. Мо­жет быть, 10 или 20 тузов имеют акций на 18 миллионов рублей и, будучи в большин­стве, распоряжаются бесконтрольно остальными 13 или 16 миллионами «мелких» ак­ционеров.

Профессора, защитники капитализма, болтают об увеличении числа собственников при виде роста числа мелких акционеров. А на деле растет власть (и доход) тузов-миллионеров над капиталом «мелкоты» [gggggggg].

Посмотрите, как развернулись за десять лет наши страховые короли. Дивиденд на акционерный капитал составлял в среднем за 10 лет свыше 10 процентов! Недурная прибыль? В худший год десятилетия «заработали» по 6 копеек на рубль, а в лучшие годы по 12 копеек!

Запасные капиталы удвоились: в 1902 году они составляли 152 миллиона руб., а в 1911 году – 327 миллионов.

Имущество почти что удвоилось: в 1902 году было 44 миллиона, в 1911 – 76 миллионов. Итого, 32 миллиона нового имущества за десять лет в двадцати одном предприятии!

Кем «заработано» это имущество?

Тем, кто не работал, то есть акционерами, в первую голову тузами-миллионерами, имеющими большинство акций.

Если кто из тузов и приложил руку к «работе» – директорской, то он награжден за это особо и министерским жалованьем и премиями. Господа же акционеры обогатились за то, что они не работали. Они получали, в среднем за десятилетие, по три миллиона в год чистой прибыли, «трудясь» над отрезыванием купонов, да накопили еще добавочный капиталец в 32 миллиона рублей.

Работали сотни служащих, эти служащие так и остались служащими. Ни­чего, кроме заработной платы (для большинства, как известно, недостаточной даже для сносного содержания семьи), они не получают. Никакого имущества они скопить не могут.

Дешевое мясо – для «народа»

Какая злободневная новость! Какая насущная нужда рабочих получает удовлетворе­ние! Дешевое мясо для народа – где? что? как?

В Москве при городских бойнях открыта лавка для продажи деше­вого, обезвреженного, условно-годного мяса. Так сообщило «Русское Слово».

Дешевое мясо, это – хорошо. Но что это значит: «обезвреженное», «условно-годное» (следовательно, можно сказать с таким же правом: условно-негодное!) мясо? А вот, что это значит:

Когда скот поступает на продажу, его осматривает ветеринарный надзор. Больной скот бракуют. Его не позволяют убивать, ибо употребление его в пищу грозит зараже­нием людей различными болезнями. Особенно часто бракуют скот туберкулезный и «финнозный» (пузырчатые глисты).

Из общего числа около 450 000 голов скота, проходящего через московские бойни, бракуют, как подозрительных, около 30 000 голов.

Так вот, этот подозрительный, финнозный и туберкулезный скот обезвреживают варкой в течение около трех часов в особой камере, под надзором ветеринара. Глисты и туберкулезные бациллы гибнут от этой варки.

Ну, вероятно, все или почти все совершенно гибнут или почти совершенно гибнут! Получается обезвреженное, вываренное и дешевое мясо.

«Помереть от него, – говорит, по отзыву «Русского Слова», народ, – конечно, не помрешь, а чахоткой все-таки заболеешь или животом намаешься, потому что, известное дело, скотина больная».

От покупателей отбою нет. Приезжают рабочие даже из Москвы. Очереди ждут по­долгу. В утренней очереди больше женщины – хозяйки, в дневной – рабочие, главным образом строительные.

Вываренное, обезвреженное мясо, от которого не помрешь, а животом намаешься – это как раз для народа. Настоящее мясо народу не по карману.

Говорят, чем тщательнее ветеринарный надзор, тем больше бракуется мяса. «Таким образом, – заключает «Русское Слово», – население с двух сторон заинтересовано в тщательности надзора: средние классы в том, чтобы с боен в продажу поступало здоро­вое мясо; беднота – чтобы больше браковалось скота и чтобы лавка вполне была обеспечена мясом».

Вот в какое культурное и человеколюбивое время мы живем: «с двух сторон» научи­лись «заинтересовывать» население. Культура, свобода, дешевизна продуктов, оживление торговли – все для народа! Увидите объявление: «общество народных квартир» – знайте, что подвал или чердак будет дешевый и под врачебным надзором: помереть, конечно, не помрешь, а чахоткой заболеешь.

Увидите вывеску: «народная столовая» – идите смело. Будет дешевое вываренное мясо, под надзором прошедшее через бойню и без надзора через бойню не прошедшее.

Увидите надпись: «народная библиотека» – вы можете торжествовать. Будет деше­вая, а то и бесплатная брошюра, изданная союзом русского народа или всероссийским клубом националистов, под врачебным надзором духовной цензуры.

Говорят, скоро откроют лавку для «народного» хлеба... из травы, обезвреженной, вываренной, приготовленной под ветеринарным, то бишь я хотел сказать: под врачебным надзором. Культура, свобода, дешевизна продуктов, оживление торговли – все для народа!