Октября. Всероссийская политическая стачка

Барометр показывает бурю! – Так заявляют сегодняшние заграничные газеты, приводя телеграфные известия о могучем росте всероссийской политической стачки.

И не только барометр показывает бурю, но все и вся сорвано уже с места гигантским вихрем солидарного пролетарского натиска.

Революция идет вперед с поразительной быстротой, развертывая удивительное богатство событий, и если бы мы захотели изло­жить перед нашими читателями подробную историю последних трех-четырех дней, – нам пришлось бы написать целую книгу.

Но писать подробную историю мы предоста­вим грядущим поколениям. Перед нами захватывающие сцены одной из величайших гражданских войн, войн за свободу, которые когда-либо переживало человечество, и надо торопиться жить, чтобы отдать все свои силы этой войне.

Буря разразилась, – и какими мизерными кажутся теперь либеральные и демократические речи, предположения, гадания и планы относительно Думы! Как устарели уже – за несколько дней, за несколько часов – все наши споры о Думе! Некоторые из нас сомневались в том, под силу ли революционному пролетариату сорвать эту гнусную комедию полицейских министров, некоторые из нас боялись говорить со всей смело­стью о бойкоте выборов. А вот выборы еще не везде начались, и одно мановение руки зашатало карточную постройку. Одно мановение руки заставило не только либералов и трус­ливых освобожденцев, заставило г. Витте, этого главу нового «либерального» царского правительства, говорить (правда, пока еще только говорить) о реформах, подрываю­щих все хитросплетения всего булыгинского фарса.

Эта рука, мановение которой произвело переворот в вопросе о Думе, есть рука российского пролетариата.

«Все колеса останавливаются, – говорит немецкая социалистическая песня, – когда того захочет твоя могучая рука». Теперь эта могучая рука поднялась.

Наши указания и предсказания о великом значении политической массовой стачки в деле вооруженного восстания блестяще оправдались.

Всероссийская политическая стачка охватила на этот раз действительно всю страну, объединив в геройском подъеме самого угнетенного и самого передового класса все народы проклятой «импе­рии» Российской.

Пролетарии всех народов этой империи гнета и насилия выстраива­ются теперь в одну великую армию свободы и армию социализма.

Москва и Петербург поделили между собой честь революционного пролетарского почина. Забастовали сто­лицы. Бастует Финляндия. Остзейский край с Ригой во главе присоединился к движе­нию. Геройская Польша снова уже встала в ряды стачечников, точно издеваясь над бес­сильной злобой врагов, которые мнили разбить ее своими ударами и которые только ковали крепче ее революционные силы. Встает Крым (Симферополь) и юг. В Екатери­нославе строятся баррикады и льется кровь. Бастует Поволжье (Саратов, Симбирск, Нижний), разгорается стачка и в центральных земледельческих губерниях (Воронеж), и в промышленном центре (Ярославль).

И во главе этой многоязычной, многомиллионной рабочей армии встала скромная делегация союза железнодорожных служащих[73].

Делегация железнодо­рожных рабочих не пожелала дожидаться «мещанской управы» – Государственной ду­мы. Делегация рабочих не стала даже тратить дорогого времени на «критику» этой ку­кольной комедии. Делегация рабочих подготовила сначала критику делом – полити­ческую стачку.

На сцену, где разыгрывались политиче­ские комедии господами либералами с их высокопарно-трусливыми речами к царю, с их ужимками по адресу Витте, – на эту сцену ворвался рабочий и предъявил новому главе нового «либерального» царского правительства, г-ну Витте, свой ультиматум:

Решение может быть только одно, созыв учредительного собрания на основе всеобщего и прямого избирательного права.

Делегация рабочих объявила всеобщую стачку.

Делегация рабочих пошла от ми­нистра в университет, где происходят политические собрания с десятком тысяч участ­ников.

Пролетариат сумел воспользоваться трибуной, предоставленной ему революционным студенчеством. И на первых в России массовых, систематических, свободных политических собраниях во всех городах, в школах, на заводах, на улицах обсуждается ответ министра-клоуна, говорится о задаче решительной вооруженной борьбы, которая сделает «возможным» и необходимым созыв учредительного собрания.

Заграничная буржуазная печать, даже самая либеральная, с ужасом бормочет о тех «террористиче­ских и мятежных» лозунгах, которые провозглашают ораторы свободных народных со­браний, как будто бы правительство царя не вызвало само всей своей политикой угне­тения необходимость и неизбежность восстания.

Восстание близится, оно вырастает на наших глазах из всероссийской политической стачки. Назначение министра-клоуна, уверяющего рабочих, что всенародное учредительное собрание «теперь» невозможно, показывает ясно подъем революционных сил и упадок сил царского правительства.

Самодержавие уже не в силах открыто выступить против революции.

Революция еще не в силах нанести решительно­го удара врагу.

Это колебание почти уравновешенных сил неизбежно порождает растерянность власти, вызывает переходы от репрессий к уступкам, к законам о свободе пе­чати и свободе собраний.

Вперед же, к новой, еще более широкой и упорной борьбе, чтобы не дать опомнить­ся врагу!

Пролетариат сделал уже чудеса для победы революции. Всероссийская политическая стачка страшно приблизила ее победу, заставив врага заметаться в предсмерт­ном ужасе. Но нами сделано еще далеко, далеко не все, что мы можем и долж­ны сделать для окончательной победы. Борьба подходит, но еще не подошла к настоя­щей развязке. Рабочий класс поднимается, мобилизуется, вооружается именно теперь в невиданных раньше размерах. И он снесет, наконец, целиком ненавистное самодержа­вие, прогонит всех министров-клоунов, поставит свое временное революционное пра­вительство и покажет всем народам России, как «возможно» и как необходимо именно «теперь» созвать действительно всенародное и действительно учредительное собрание.