Научная картина мира.
Все больше возрастает значимость понятия картина мира для методологии соц-гум наук, а развитие соц-гум наук в свою очередь, все активнее вводит гум составляющую в НКМ. Близость понятий КМ и мировоззрение отмечал Дильтей. Мировоззрение включает в себя КМ, оценку жизни и цели. Мировоззрение – результат познания, опыта жизненной позиции. Дильтей рассматривает типы мировоззрения в религии, поэзии и литературе, а также особый тип мировоззрения – метафизику, которое возникает, когда мировоззрение возвышается до связного рационального целого, научно оправдывается и претендует на общезначимость, выходя за пределы методологических приемов частных наук. Дильтей применяет понятие КМ при анализе наук о духе, включая в этот феномен такие базовые сущности как жизнь, цель, человек-субъект, что отсутствует в исследованиях ест-научной КМ. Его анализ разных подходов и типов исследования человека (метафизика греков, волевая позиция римлян, теория жизненного поведения, выявление основных типов антропологии в культуре 16-17 веков) – способы представленности человека в культурно-исторической КМ. Понимание КМ в соц-гум науках не возможно без ориентации на человека, понимания его места в культуре, в мире, способов видения им мира. В КМ соц-гум наук нет противопоставления субъекта-человека и объекта-мира, описываются лишь типы понимания мира, включающего самого человека.
Иной аспект прблемы КМ соц-гум знаний исследовал Витгенштейн. Общая КМ, усвоенная нами еще в детстве, принадлежит к сфере личностного знания, представлена особым типом эмпирических системных знаний (высказываний), принимаемых на веру. По Витгенштейну усвоение КМ в детстве, основанное на доверии к взрослым – не чисто познавательная процедура, но одна из форм жизни наряду языковыми играми; не просто знания, а основанные на них реальные действия. Сомнение приходит после веры, что выражается в принятии НКМ, принятие кот тоже основано на вере, но не повседневной, а формирующейся на научной парадигме.
Потребность в научной систематизации знаний о культуре и обществе, входящих в КМ, привела к специальным исследованиям в соц-гум знании. В теоретико-социологических работах Вебера картины мира включают человека. Вебер сопоставляет три наиболее общих и развитых КМ: конфуцианская (даосизм) – приспособление к миру; иудаизм/буддизм – призыв к отрешенности от мира; иудаизм и христианство – овладение миром. Вебер положил начало постижению феномена КМ в философии, соц-гум науках. Введение понятия НКМ в лингвистику позволяет выявить различные виды влияния человека на язык, влияние различных КМ (философской, НКМ, религиозно-мифологической) на язык. Язык формирует КМ и формируется ей.
По мнению Корнилова различия понятий НКМ и ЯКМ объясняются нетождественностью объектов и субъектов отражения. НКМ всегда меньше реального мира, но стремится к совпадению с ним. ЯКМ не стремится к тждественности с реальным миром, находится с ни в отношении частичного пересечения, достраивает его с помощью мифических, субъективно-объективных категорий, становясь больше отражаемого мира. Для соц-гум знания значимо то, что ЯКМ и НКМ являются средством интеграции культуры. Это особенно важно для историко-культурных исследований, где важна и интуиция, и научный подход. Развитие НКМ как базового понятия соц-гум наук проявилось в выявлении дополнительных смысловых категорий пространства и времени, НКМ дополнилась социально-психологическими составляющими. В последние годы разработано понятие художественной КМ, эмоционально-чувственного способа освоения мира. Ее внутренние составляющие: идея, жанр, темы, образы. ККМ – позновательная структура, отражающая мир в определенную эпоху развития.
С научной картиной мира связывают широкую панораму знаний о природе, включающую в себя наиболее важные теории, гипотезы и факты. Структура научной картины мира предполагает центральное теоретическое ядро, фундаментальные допущения и частные теоретические модели, которые постоянно достраиваются. Центральное теоретическое ядро обладает относительной устойчивостью и характеризуется достаточно длительным сроком существования. Оно представляет собой совокупность конкретно-научных и онтологических констант, сохраняющихся без изменения во всех научных теориях. Когда речь идет о физической реальности, то к сверхустойчивым элементам любой картины мира относят принцип сохранения энергии, принцип постоянного роста энтропии, фунда-ментальные физические константы, характеризующие основные свойства универсума: пространство, время, вещество, поле.
Фундаментальные допущения носят специфический характер и принимаются за условно неопровержимые. В их число входит набор теоретических постулатов, представлений о способах взаимодействия и организации в систему, о генезисе и закономерностях развития универсума. В случае столкновения сложившейся картины мира с контрпримерами или аномалиями для сохранности центрального теоретического ядра и фундаментальных допущений образуется ряд дополнительных частнонаучных моделей и гипотез. Именно они могут видоизменяться, адаптируясь к аномалиям.
Научная картина мира представляет собой не просто сумму или набор отдельных знаний, а результат их взаимосогласования и организации в новую целостность, т.е. в систему. С этим связана такая характеристика научной картины мира, как ее системность. Назначение научной картины мира как свода сведений состоит в обеспечении синтеза знаний. Отсюда вытекает ее интегративная функция.
Научная картина мира носит парадигмальный характер, так как задает систему установок и принципов освоения универсума. Накладывая определенные ограничения на характер допущении «разумных» новых гипотез, научная картина мира тем самым направляет движение мысли. Содержание научной картины мира обусловливает способ видения мира, поскольку влияет на формирование социокультурных, этических, методологических и логических норм научного исследования. Поэтому можно говорить о нормативной, а также о психологической функциях научной картины мира, создающей общетеоретический фон исследования и координирующей ориентиры научного поиска. Невозможно представить себе ситуацию, при которой ученый классической эпохи, например Ньютон или Максвелл, допускал бы идеи квантово-механического описания объекта и делал бы поправки на процедуры наблюдения, средства наблюдения и самого наблюдателя, что впоследствии сыграло такую важную роль при формировании новой парадигмы. Именно Бор и Гейзенберг — творцы квантовой механики — доказывали, что объективность предполагает учет этих процедур, т.е. зависимость объекта от наблюдателя и средства наблюдения.
Когда проблему научной картины мира обсуждают естествоиспытатели (а среди них такие ученые, как Л. Больцман, М. Планк, П. Дюгем, В. Амбарцумян, В. Казютинский и др.), речь идет прежде всего о физической реальности, системе фундаментальных физических конструктов, характеризующих основные свойства универсума: пространство, время, вещество, поле. В более широком смысле научная картина мира — это обоснованное конкретно-историческое представление о мире, обусловливающее стиль и способ научного мышления.
Как же создается научная картина мира? Наш современник физик А. Фридман убежден, что как бы ничтожна ни была сумма людских знаний, всегда находились мудрецы, пытающиеся на основании ничтожных данных воссоздать картину мира. Ответ ученого предполагает совокупную деятельность философов, а точнее, методологов, кропотливо вносящих на полотно интеллектуального обозрения новые штрихи современного образа мира. Примечательно, что основные характеристики научной картины мира адекватно ощущаются представителями различных научных сообществ и разнообразных дисциплинарных областей. Так, известный биолог и генетик Н. Тимофеев-Ресовский в свое время писал: «В нашем веке старая физическая картина мира, выражением которой можно считать детерминизм в стиле Опоста Конта, заменена совершенно новой общей физической картиной мира... Новая картина мира принципиально отличается от старой. Старая физическая картина мира была очень неудобна людям, во всяком случае многим из нас. Представим себе абсолютный огюстконтовский детерминизм: каждое мельчайшее движение содержится в мировой формуле, которой мы сейчас не можем воспользоваться только по неведению и по недостаточности данных. Нет свободы совести и свободы мнений, любое мнение, которое можно высказать, уже содержится в этой знаменитой формуле... Такой детерминизм, в сущности, определяет бессмысленность любой практической деятельности: обществу не к чему стремиться, так как все предусмотрено и предопределено формулой, и нам, людям, в этом мире делать нечего». Сравнивая подобный образ с новым, возникшим в результате революционных открытий в физике, автор продолжал: «Новая физическая картина мира принципиально отличается от старой. Она позволяет нам жить, дает людям свободу для планирования наших индивидуальных, общественных, коллективных, социальных, политических, экономических действий и, в частности, свободу совести, без которой нельзя жить»1.
Эволюция современной научной картины мира предполагает движение от классической к неклассической и постнеклассической картине мира. Европейская наука стартовала с принятия классической научной картины мира. Классическая картина мира, основанная на достижениях Галилея и Ньютона, господствовала на протяжении достаточно продолжительного периода, от времен Галилея до конца прошлого столетия. Она претендовала на привилегированное обладание истинным знанием. Ей соответствует графический образ прогрессивно направленного линейного развития с жестко однозначной детерминацией. Прошлое определяет настоящее так же изначально, как и настоящее определяет будущее. Все состояния мира, от бесконечно отдаленного былого до весьма далекого грядущего, могут быть просчитаны и предсказаны. Классическая картина мира осуществляла описание объектов, как если бы они существовали сами по себе в строго заданной системе координат. В ней четко соблюдалась ориентация на «онтос», т.е. то, что дано в его фрагментарности и изолированности. Основным условием становилось требование элиминации всего того, что относилось либо к субъекту познания, либо к возмущающим факторам и помехам.
Строго однозначная причинно-следственная зависимость возводилась в ранг объяснительного эталона. Она укрепляла претензии научной рациональности на обнаружение некоего общего правила или единственно верного метода, гарантирующего построение истинной теории. Естественненаучной базой данной модели была ньютонова Вселенная с ед постоянными обитателями: всеведущим субъектом и всезнающим Демоном Лапласа — существом, знающим положение дел во Вселенной на всех ее уровнях, от мельчайших частиц до всеобщего целого. Лишенные значимости атомарные события не оказывали никакого воздействия на субстанционально незыблемый пространственно-временной континуум. Это косвенным образом подтверждало теологические постулаты миропонимания, когда все происходящее в фатальной предзаданности устремлялось к реализации изначально положенного замысла. Кризисы конца XIX в. пошатнули постулаты классической картины мира. С объективностью стали конкурировать конвенции.
Неклассическая картина мира, пришедшая на смену классической, родилась под влиянием первых теорий термодинамики, оспаривающих универсальность законов классической механики. С развитием термодинамики выяснилось, что жидкости и газы нельзя представить как чисто механические системы. Складывалось убеждение, что в термодинамике случайные процессы оказываются не чем-то внешним и побочным, они сугубо имманентны системе. Переход к неклассическому мышлению был осуществлен в период революции в естествознании на рубеже XIX—XX вв., в том числе и под влиянием теории относительности. Графическая модель неклассической картины мира опирается на образ синусоиды, омывающей магистральную направляющую развития. В ней возникает более гибкая схема детерминации, нежели в линейном процессе, и учитывается новый фактор — роль случая. Развитие системы мыслится направленно, но ее состояние в каждый момент времени не детерминировано. Предположительно изменения осуществляются, подчиняясь теории вероятности и законам больших чисел. Чем больше отклонение, тем менее оно вероятностно, ибо каждый раз реальное явление приближается к генеральной линии — «закону среднего». Отсутствие детерминированности на уровне индивидов сочетается с детерминированностью на уровне системы в целом. Историческая магистраль все с той же линейной направленностью проторивает пространственно-временной континуум, однако поведение индивида в выборе траектории его деятельностной активности может быть вариабельно. Новая форма детерминации вошла в теорию под названием «статистическая закономерность». Неклассическое сознание постоянно наталкивалось на ситуации пофуженности в действительность. Оно ощущало свою предельную зависимость от социальных обстоятельств и одновременно льстило себя надеждами на участие в формировании «созвездия» возможностей.
Образ постнеклассической картины мира— древовидная ветвящаяся фафика— разработан с учетом достижений бельгийской школы И. При-гожина2. С самого начала и к любому данному моменту времени будущее остается неопределенным. Развитие может пойти в одном из нескольких направлений, что чаше всего определяется каким-нибудь незначительным фактором. Достаточно лишь небольшого энергетического воздействия, так называемого «укола», чтобы система перестроилась и возник новый уровень организации. В современной постнеклассической картине мира анализ общественных структур предполагает исследование открытых нелинейных систем, в которых велика роль исходных условий, входящих в них индивидов, локальных изменений и случайных факторов. В. Степин считает, что «постнеклассическая наука расширяет поле рефлексии над деятельностью, в рамках которой изучаются объекты. Она учитывает соотнесенность характеристик получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ее ценностно-целевыми структурами»"'. Следовательно, включенность ценностно-целевых структур становится новым императивом постнеклассики.
Самым сильным методологическим тезисом постнеклассики является утверждение о возможности перескока с одной траектории на другую и утрате системной памяти. В многомерной модели взаимодействий, где участвуют не две, а больше сторон, возникает так называемое турбулентное пространство. В нем вектора направленности одних силовых линий, сталкиваясь с устремлениями других и видоизменяясь под натиском третьих, в общем потоке взаимодействий напрочь перечеркивают логику развития, с устоявшимся порядком зависимости настоящего от прошлого и будущего от настоящего. Система забывает свои прошлые состояния, действует спонтанно и непредсказуемо. Прошлое никак не определяет настоящее, а настоящее не распространяет свое влияние на будущее. О подобной ситуации говорят: «Произошла потеря системной памяти».
Дата добавления: 2015-05-16; просмотров: 1243;