Бутлеровская школа и Бутлеровское направление

Александр Михайлович Бутлеров (1828—1886) родился в родовом имении отца, деревне Бутлеровке Спасского уезда Казанской губернии. Отец его Михаил Васильевич был участником Отечест­венной войны 1812 г. и вышел в отставку подполковником. В имении отца числилось около 100 крепостных крестьян. Александр был у отца единственным сыном. Матери своей Бутлеров не помнил, она умерла вскоре после его рождения. Семнадцати лет Александр поступил в Казанский университет. Он имел атлетическое сложение, отличался большой физической силой: мог поднять легко на руки двух товарищей и согнуть кочергу в букву «Б».

Во время поездки к Каспийскому морю в 1846 г. Александр Бутлеров заболел брюшным тифом, был перевезен в г. Симбирск и постепенно вылечился; однако отец его, ухаживая за сыном, заболел, заразившись, и вскоре умер.

Бутлеров не смог защитить в Казанском университете докторскую диссертацию на тему «Об эфирных маслах» на степень доктора химии и физики (в то время еще не было отдельной степени доктора химии), так как профессор физики А. С. Соловьев дал отрицательный отзыв. Бутлеров забрал диссертацию и защитил ее в Московском университете. Позднее он сам говорил, что эта диссертация «не представляет ничего интересного».

Женился Бутлеров на Надежде Михайловне Глумилиной, племяннице писателя С. Т. Аксакова, в семье которого он одно время жил после смерти отца. Надежда Михайловна родила ему двух сыновей.

На дверях своей квартиры в Казани Бутлеров приклеил извещение приблизительно такого содержания: «Ал. М. Бутлеров визитов не делает и не отдает, но всегда очень рад видеть у себя своих добрых знакомых». Извещение шокировало горожан, так как в провинции свято чтили визиты.

В 1868 г. при поддержке Менделеева Бутлеров был избран профессором химии Петербургского университета. Перед голосованием Менделеев сказал на совете: «А. М. Бутлеров — один из замечательнейших русских ученых. Он русский и по ученому образованию, и по оригинальности своих трудов... В химии су­ществует бутлеровская школа и бутлеровское направление». Кафедра общей химии, которую возглавлял Менделеев, была разделена на две: кафедру неорганической химии, оставленную под руководством Менделеева, и кафедру органической химии, заведование которой было поручено Бутлерову.

Через шесть лет по представлению академика Зинина Бутлерова избрали академиком Петербургской академии наук (Бутлеров был учеником Зинина в Казанском университете).

В начале 1886 г. Бутлеров, забравшись на стул, чтобы достать книгу из шкафа, сделал неловкое движение и почувствовал сильную боль под коленом. На другой день у него образовалась опухоль. После операции и почти двухмесячного постельного режима у себя в имении Бутлеровке Александр Михайлович начал ходить и даже отправился на охоту. Но после возвращения с охоты он почувствовал себя плохо и вскоре скончался, не дожив до пятидесяти восьми лет всего двадцати дней. Его скоропостижная смерть была вызвана закупоркой кровеносных сосудов сгустками крови, которые, видимо, образовались на месте опухоли.

Во время гражданской войны 1918—1921 гг. имение Бутлеровых было сожжено. В пожаре погибли все рукописи и письма Бутлерова.

После неизбрания Менделеева в академики руководство Петербургской академии наук решило на это место выдвинуть кандидатуру профессора Бейльштейна Федора Федоровича (1838—1906). Секретарь академии академик Веселовский обратился к зарубежным химикам с просьбой дать характеристику работ Бейльштейна, хотя оценка научной деятельности претендента была дана русскими химиками. Это возмутило Бутлерова. Бутлеров, будучи по натуре человеком мягким, добрым, уважающим чужое мнение, внушал симпатии всем, кто с ним соприкасался, однако никогда не по­ступался своими принципиальными убеждениями. А с избранием Менделеева в члены Петербургской академии наук дело обстояло так. В 1874 г. академики Зинин и Бутлеров представили кандидатуру профессора Менделеева в адъюнкты академии по химии. При голосовании кандидатура Менделеева была провалена одиннадцатью голосами при всего восьми голосах за избрание. Особенно рьяным противником избрания Менделеева был Весе­ловский, заявивший: «...Мы не хотим университетских. Если они и лучше нас, то нам все-таки их не нужно». В 1876 г. Бутлеров снова представил Менделеева к избранию членом-корреспондентом академии. На этот раз Менделеев был избран, но надо иметь в виду, что звание члена-корреспондента было в то время только почетным титулом и не означало, что данное лицо — полноправный член академии.

В 1880 г. умер академик Зинин, и на вакантное место академика по технологии и химии Бутлеров вместе с тремя другими ака­демиками предложил кандидатуру Менделеева. Но при выборах Менделеев снова был забаллотирован: «за» — 9, «против» — 10 голосов. Возражали против избрания Менделеева престарелый и больной президент академии и видный географ Ф. Н. Литке, имевший право на два голоса при избраниях, и академик-секретарь Веселовский, преклонявшийся перед зарубежными химиками. По поводу поведения некоторых русских академиков Бутлеров писал: «Одни из "наших" — слабы, другие боятся гласности и всякого скандала, третьи эгоистичны, любят спокойствие, хотя критиковать охотники».

Менделеев и Бутлеров возглавляли кафедры неорганической и органической химии в Петербургском университете. Бутлеров был избран в академию, а Менделеев — дважды забаллотирован, не­смотря на все усилия Бутлерова. Друзьями Менделеев и Бутлеров не были. Первое их столкновение произошло из-за увлечения Бутлерова спиритизмом. Со спиритизмом Бутлеров познакомился в семье Аксаковых в 1858 г. в их подмосковном имении Абрамцево. Затем в Ницце Бутлеров и его жена встретились с английским медиумом Юмом, впоследствии женившимся на свояченице Бутлерова. Александр Михайлович активно пропагандировал спиритизм, чем и вызвал возмущение Менделеева. В одной статье Мен­делеев так и написал (имея в виду Бутлерова): «...Есть ведь и такие, которые если чему-нибудь поверили, так поверят уже нацело, всей натурой».

В 1870—1880 гг. Менделеев выступил против теории химического строения, разработанной Бутлеровым. Особенно резко он сформулировал свое отношение к этой теории в третьем издании учебника «Основы химии» (1877 г.): «...Понятия структуристов не могут быть сочтены за истинные». Получалось так, что студенты университета слушали курс неорганической химии у Менделеева, где он отрицал теорию химического строения, а затем слушали Бутлерова, читавшего курс органической химии, в котором ут­верждалась полезность этой теории. После 1880 г. Менделеев пре­кратил свои выпады против теории химического строения.

В январе 1868 г. Бутлеров решил посетить Алжир. Путешествие едва не закончилось трагически: в Средиземном море разыгрался двенадцатибалльный шторм. Буря унесла в море с корабля восемь матросов и весь находящийся на палубе груз. Бутлерову пришлось работать в качестве матроса и, спасая людей, он едва не погиб сам. Вот как рассказал Александр Михайлович об этом путешествии. «Взгляд на море заставил меня забыть палубу. Не видав, не представишь себе ничего подобного: борта парохода, прежде высоко стоявшие над водой, теперь, казалось, были наравне с нею, а немножко подальше, и справа, и слева, поднимались водяные черно-синие горы, все испещренные бурыми пенистыми гребнями. Пароход, казалось, был ими сжат. Еще мгновение — и одна из них обрушилась через левый борт, целый водопад пролился в машинный люк. Почти бессознательно вскочил я на веревочную лестницу правой стороны, поближе к шлюпке, висевшей на растрах и уже разбитой ударами волн. Не замечая этого, я видел в ней надежду на спасение. Но потоки воды на минуту перестали литься через борт, я сошел на палубу и с нее, оборотясь к корме, увидел, как за ней вдруг поднялась водяная гора... На мгновение я закрыл глаза, ожидая потопления, пароход прыгал, страшно качался, но не каждый раз черпал воду бортами... сам успел схватиться за веревки у мачты, когда через правый борт хлынула... новая масса воды и обдала нас с головы до ног. Судорожно цеплялся я за веревку и, к счастью, удержался. Секунды две я был совершенно в воде, невольно — открытыми глазами — видел синеву водяной массы, рот был полон воды. Весь мокрый, остался я на своем месте у мачты... Водяные горы поднимались и рушились между тем по-прежнему... одна из них ударила на ют, где находились капитан и двое рулевых. Капитан поднял руки и вскрикнул, колесо руля и поперечина оказались изломанными, раздробленными, но люди уцелели. За минуту перед тем капитан привязал веревками себя и их. Руль поспешили как-то прикрепить и, повернув пароход на ветер, предоставили его воле бури и волн».

Целых десять дней продолжалась буря. Наконец, пароход до­брался до Алжира.