Конструктивность физиологических параллелей в исследовании проблем социальной безопасности и социальных катастроф

Классикам русской литературы свойственны философские обоб­щения. смысл и сфера применения которых раскрываются не сразу. В разные времена и разными людьми они воспринимаются значи­тельно шире того контекста, в котором их употребил автор.

Обратимся к первым фразам романа Л.Толстого “Анна Каренина”: “Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастна по-своему”. Семья — малая социальная система, некий малый социум. Но справедливость упомянутого суждения относится не только к семье. По своему смыслу оно значительно шире: критерии благополучного существования социума (если не учитывать некоторые надстроечные моменты) весьма сходны, но при воздействии экстремальных факторов (стихийных бедствий, антро-погенных катастроф, войн или сильных социальных потрясений) си­туация резко меняется. Социум, переживающий потрясение, всегда несет в себе особые черты, свой неповторимый интегральный образ, не позволяющий извлекать полноценные уроки, пригодные для фор­мирования поведенческих реакций по принципам полной аналогии. Раннее и адекватное распознавание этого образа имеет чрезвычайно важное значение, поскольку в нем в значительной мере отражается программа грядущих изменений, являющихся по своей сути индиви­дуальным проявлением последействия экстремального состояния, перенесенного социумом.

Следует заметить, что сами по себе поражающие факторы стихий­ных бедствий и катастроф не столь разнообразны. В основном они укладываются в несколько объединяющих категорий: механические, термические, химические, радиационные и психо-эмоциональные факторы. Неповторимость, исключительность каждой экстремаль­ной ситуации, от которых зависит и индивидуальность ее интеграль­ного “образа”, определяются конкретными условиями проявления поражающих факторов, с одной стороны, и особенностями ответа социума (как системной организации) на эту экстремальную ситуа­цию — с другой. Поиск наиболее репрезентативных критериев для формирования адекватного представления об интегральном “образе” конкретного социума, переживающего экстремальное состояние. или для достоверного прогнозирования этого “образа” в целях реа­лизации задач его безопасности и составляет главный смысл обращения к аналогиям с высокоорганизованной природной живой си­стемой — организмом человека.

В данном случае, так же как и при обсуждении биоэкономических подходов в физиологии, задача состоит в поиске некоего абстрактно­го представления о социуме, позволяющего выделить общебиологиче­ские закономерности его существования как сложной открытой нерав­новесной системы и оценить конструктивность использования этих закономерностей для теории и практики социальной безопасности и разрешения проблемы экстремальных состояний в социальной сфере.

Наиболее общие представления о биологических факторах системообразования применительно к социальным организмам воплоще­ны в понятии о популяции. Однако это понятие имеет весьма узко­специальные критерии адаптации. Оно отражает главным образом генетические закономерности существования и развития социальных систем. Кроме того. понятие о популяции применимо к любым видам живых организмов и не отражает специфики поведения соци­альных организаций. Значительно ближе по своей сути к рассматри­ваемым проблемам социальной безопасности и экстремальных со­стояний находится категория, предложенная в качестве основы обсу­ждения социально-биологических закономерностей Л.Н.Гумилевым [9] — этнос. Испытывая необходимость в сопряженном обсуждении социальных и природных факторов. Л.Н.Гумилев достаточно четко выделил эту категорию и сформулировал ее дефиниции. Он рассма­тривал этнос как своеобразный феномен биосферы, как системную целостность дискретного типа. основу которой составляет геобиохи­мическая энергия живого вещества, преобразующаяся в согласии с принципами второго начала термодинамики. С социальных позиций этнос — это устойчивый, естественно сложившийся коллектив лю­дей. отличающийся своеобразным типом своего поведения, который закономерно (то есть в соответствии с этническими особенностями) меняется в историческом времени. Иными словами, этнос — систе­ма. состоящая из особей, различающихся по своим генетическим и функциональным параметрам, и продуктов коллективной жизнедея­тельности этих особей на протяжении многих поколений. К продук­там коллективной жизнедеятельности людей автор относит техно-сферу. антропогенное изменение ландшафта и климата (то есть эко­логию). а также создание культурных традиций и ценностей.

В то же время этнос рассматривается Л.Н.Гумилевым не в стати­ческом состоянии, а как фаза этногенеза, то есть развития от пуско­вого механизма через акматическую фазу к рассеянию или превраще­нию в реликт. Такая постановка вопроса еще более подчеркивает сходство этноса с живым организмом, характеризует его как некую биологическую систему, имеющую определенный цикл своего разви­тия. Более того. автор выделяет два этнических “состояния”: гомеостатическое, где жизненный цикл повторяется в поколениях, и дина­мическое, где этнос проходит все фазы своего развития, имея в пре­деле гомеостаз. Таким образом, этнос подобно другим сложным сис­темам природы, в том числе и организму человека, находится в постоянном развитии, при котором корреляция с социогенезом по­рождает возникновение и разрушение систем более жесткого типа. В этом состоит дискретность этнической истории.

Однако любая перестройка живых систем требует затрат энергии. По мнению Л.Н.Гумилева, речь идет об особом виде энергии и осо­бом ее эффекте. Она кумулируется в импульсе, достаточно мощном для того. чтобы преодолеть свойственный любому организму инстинкт личного и видового самосохранения. В социальной сфере этот им­пульс выражается как жертвенность, простирающаяся на собственное потомство. Следовательно, как утверждает автор, существует некий “фактор икс”, проецирующийся в сферу человеческой психики. И приходит к заключению, что для описания “фактора икс” необхо­дим особый, нетрадиционный и универсальный, принцип. В качестве такого принципа Л.Н.Гумилев выдвигает и подробно характеризует реально существующее явление пассионарности как эффекта воздей­ствия на поведение этнических сообществ. Это суждение перекидыва­ет логический “мост” к открытию В.И.Вернадским биохимической энергии живого вещества, заложенной им в основу учения о биосфе­ре как оболочке Земли, обладающей антиэнтропийными свойствами. Эти свойства биосферы способствуют целенаправленному расходова­нию энергии импульсов, рождающихся в постоянно динамически меняющейся природе. А поскольку люди составляют часть биосферы, то планетарная энергия живого вещества “.пронизывает тела наши. наших предков и будет пронизывать тела наших потомков, стимули­руя разнообразные этногенезы. В биосфере явления, связанные с рас­тратой инерции полученного импульса, именуются сукцессиями. Сук­цессии весьма разнообразны и по характеру, и по продолжительности. и по последствиям, но все они имеют обозначенную черту сходства — инерционность, которая у человека проявляется как растрата пассионарного импульса. Это роднит человечество с прочими явлениями биосферы” [9]. Далее автор выдвигает понятие о пассионарном напря­жении. Оно еще более сближает представления о внутренних механиз­мах этногенеза с термодинамикой сложных неравновесных систем, что вытекает из формулы: работа, выполняемая этническим коллективом, прямо пропорциональна уровню пассионарного напряжения. А под пассионарным напряжением этноса предлагается понимать количест­во имеющейся в этнической системе пассионарности. поделенной на количество персон, составляющих этнос.

Казалось бы. можно считать, что объект исследования теоретиче­ских аспектов и практических проблем безопасности и экстремального состояния биосоциальных систем найден: это этнос. Однако та­ково лишь первое впечатление. Если рассматривать этнос в качестве базисной системной социальной организации, то исследование ее радикальных преобразований через экстремальное состояние и ката­строфы затрагивает фундаментальные закономерности эволюции биосферы. Оценить и использовать эти закономерности в целях про­филактики и устранения пагубных последствий экстремальных ситу­аций и катастроф в пределах короткого исторического отрезка. исчисляемого жизненным циклом одного—двух поколений, практи­чески невозможно. Поэтому для исследования крупных биосоциаль­ных систем необходима иная базисная категория. В качестве систе­мы, соответствующей такой категории, может быть предложено социально-территориальное образование, сложившееся по регио­нальному типу. В таком случае в продукцию системообразования могут быть включены не только фундаментальные результаты этно­генеза, получающие отражение в эволюции биосферы, но и те над­строечные компоненты, которые представлены административными и общественными инфраструктурами, ответственными за различные параметры жизнеспособности сложившейся системы и доступные коррекции в целях ее безопасности. Важно только, чтобы исследова­ние проблем безопасности и экстремального состояния социума не перешло в таком случае в обсуждение связанных с этими проблема­ми политических аспектов. Тогда обсуждение перейдет уже в другую плоскость, потребует иной специализации авторов, иной информа­ционной базы, иной мотивации и логических посылок и, наконец, иного научного языка. Думается, что само осознание этой трудности делает ее вполне преодолимой путем априорной абстракции сужде­ний, проецирования их в сферу положений, заимствованных из результатов изучения физиологии и патологии организма человека, что может быть признано наиболее корректным.

Итак. в ходе дальнейших рассуждений под социумом предлагается понимать сложную биологическую систему, организованную по соци­ально-территориальному принципу, исторически сформировавшуюся на основе этногенеза и включающую как результаты пассионарных преобразований, так и надстроечные инфраструктуры, обеспечиваю­щие жизнеспособность системы на конкретном историческом этапе. Именно в этом ключе предполагается рассмотреть конструктивность экстраполяции в социальную сферу познания некоторых положений функциональной синергетики организма человека.

Положение первое. Безопасность социума неразрывно связана с сохранением “нормального” его состояния. Обратившись к фило­софскому толкованию нормы в физиологи и медицине |13|. соглас­но которому нормальное состояние организма определяется зоной его оптимального функционирования, достигаемой путем саморегу­ляции. допустимо заключить, что диапазон нормы в сложных систе­мах одного класса подвержен широким колебаниям. Из общих зако­номерностей синергетики следует логический вывод о том, что глав­ный путь расширения зоны нормального состояния любой сложной системы состоит в увеличении “люфта”, в пределах которого сохраня­ется стабильность главных функциональных аттракторов и повышает­ся адаптируемость системы. Это, как уже отмечалось в главе 3, дос­тигается углублением “потенциальной ямы” этих аттракторов [11]. Иными словами, безопасность системы, устойчивость ее к переходу в неупорядоченное состояние под влиянием внешних воздействий за­висят от привлекающей силы ее главного жизнеутверждающего аттра­ктора. На примере организма отдельного человека отчетливо видно, сколь мощным жизнеутверждающим началом является не только био­логическая. но также смысловая (то есть идеологическая) мотивация функционирования. Если эта мотивация достаточно сильна, то воз­мущения отдельных функциональных алгоритмов не позволяют им “выплеснуться” из глубокой потенциальной ямы. Эти возмущения оказываются неспособными противостоять инерционности функцио­нальных процессов и ввергнуть главный функциональный аттрактор системы в состояние “странного” аттрактора. Хорошо известны при­меры выживания в экстремальных условиях людей, сохранивших идейную, нравственную мотивацию продолжения жизни.

Разумеется, просматривается и другая возможность избежать пере­хода живой системы в неупорядоченное состояние — предотвратить возмущающие внешние воздействия. Но этот путь связан с конкрет­ными организационными мероприятиями, обсуждение которых вы­ходит за пределы вопросов внутренней саморегуляции сложных сис­тем и сопряжено с неизбежным углублением в сферу политики, со­циальной экономики и экологии.

Положение второе. Трехмерность диалектики, привносимая синер­гетикой в известный закон единства и борьбы противоположностей. состоит в том, что при взаимодействии двух противоположных тен­денций (покоя и напряжения, воссоздания и разрушения и т. д.) рас­сматривается действие и третьего фактора — оптимизатора, регулиру­ющего динамическое неустойчивое равновесие. Этот третий фактор определяет суть саморегуляции сложных биологических систем, что особенно явственно прослеживается в организме человека. В организ­ме присутствует несколько систем регуляции, осуществляющих опти­мизирующее управление функциями на разных уровнях жизнеобеспе­чения и с помощью разных механизмов. Нервно-рефлекторный меха­низм обеспечивает центральную, императивную систему управления организмом. При возрастании силы внешних раздражителей он начинает действовать но принципу доминанты. Как указывал сам автор теории доминанты А.А.Ухтомский. этот принцип свойственен также сложным поведенческим реакциям человека в социальной сфере ц сказывается в коллективном поведении социальных групп [25|. Однако центральному императивному управлению противостоит автономная, местная, региональная регуляция, по возможности обес­печивающая стабильный режим функциональной осцилляции отдель­ных органов, определяемый самостоятельными пейсмекерными индукторами и внутриорганными нервными образованиями.

Непосредственными агентами передачи регулирующей информа­ции служат биологически активные продукты, так называемые меди­аторы. Важно заметить, что многие медиаторы, ответственные за передачу нервных импульсов, входят в состав обширной группы биорегуляторов, циркулирующих в кровяном русле. Различие состоит лишь в том. что в первом случае они являются агентами передачи центральной императивной информации по самостоятельной систе­ме связи — нервно-рефлекторному аппарату, а во втором случае они в различном составе и в различном количестве циркулируют в крови и проявляют свою активность только при встрече с органами-мише­нями или клетками-мишенями, обладающими специализированным (к каждому биорегулятору) воспринимающим устройством. Таким образом, биорегуляторы являются главными инструментами переда­чи регулирующей информации, причем многие из них выполняют своеобразную коммутационную функцию, объединяя нервно-рефле­кторные и гуморальные пули регуляции.

Однако и этим не исчерпываются внутрисистемные информатив­ные связи. Как уже упоминалось выше. в управлении процессами адаптации принимают участие акустоэлектрические волны и колеба­ния в диапазоне частот 30—300 Гц (в миллиметровом диапазоне 1—10 мм), генерируемые клетками живых организмов и крупными высодифференцированными белковыми молекулами. Наличие тако­го биофизического резонансного механизма информации наиболее вероятно в распознавании “своего” и “чужого” на уровне крупных белковых молекул и отдельных клеток, когда речь идет об иммунной защите организма [7].

Существование в организме нескольких систем информации заставляет предполагать, что и в более обширных социальных струк­турах также должно существовать несколько внутренних информационно-регуляторных каналов. И они действительно существуют. Нулем логических сопоставлении в этом отношении аналогия обо­значается достаточно определенно.

Императивная, управляющая информация со стороны властных административных структур, основанная на четко определенных пря­мой и обратной связи, и значительной мере воспроизводит функцию центральной нервной системы применительно к живому организму. Определенная аналогия прослеживается также между системой гумо­ральной регуляции в организме и средствами массовой информации. существующими в социуме. В обоих случаях регулирующая информа­ция не передается целенаправленно, а как бы “выплескивается” во вну­треннюю среду (организма или социума), чтоб затем быть воспринятой лишь теми внутренними объектами (индивидуумами) или инфраструк­турами крупной биосистемы, которые обладают специфическими ме­ханизмами селекции нужной им (или интересующей их) информации в общем потоке. Характерно, что как первый (императивный), так и второй (массовый) каналы регулирующей информации используют один и тот же набор инструментов ее передачи: в организме — медиа­торы, а в социуме — вторую сигнальную систему, то есть письменную или устную речь.

Наконец, в социуме существует и третий канал регулирующей информации — различные виды искусства. Этот канал использует значительно более обширный набор инструментов передачи инфор­мации. но воспринимается она сугубо избирательно в зависимости от факторов, определяющих индивидуальную культуру, нравствен­ность. эмоциональное и духовное развитие. В определенной мере эта информация соответствует резонансной передаче квазигармони­ческих акустоэлектрических колебаний между крупными высокодифференцированными белковыми молекулами в организме. В обоих случаях главный смысл обмена информацией между внутрен­ними структурами крупной биосистемы состоит в распознавании “своего” и “чужого” [26].

Представленные суждения о сосуществовании нескольких каналов регуляторной информации в сложных биосистемах имеют единст­венную цель — показать невозможность полноценного управления динамикой системы без учета факторов внутренней ее саморегуля­ции. среди которых важнейшая роль принадлежит постоянному об­мену информацией между объектами внутренней структуры системы об их функциональном состоянии.

Осуществление управления по принципу доминанты с помощью императивных импульсов необходимо в чрезвычайной ситуации. Од­нако оно оказывается действенным в течение относительно коротко­го срока, пока на глубинных иерархических уровнях системы накап­ливаются изменения, обусловленные взаимодействием автономных регулирующих факторов. Постепенно эти изменения выходят на об­щесистемный уровень и вносят неизбежные значительные корректи­вы в ожидаемый эффект императивного централизованного управле­ния системой. Это — главная причина многочисленных ошибок в построении долгосрочных прогнозов поведения системы лишь на ос­нове анализа ее взаимодействия с внешними факторами.

Положение третье. Формирование “нормальных”, так сказать. обыденных функциональных алгоритмов, так же как и патологиче­ских алгоритмов при экстремальном состоянии организма, в основе своей определяется типовыми и индивидуальными особенностями, а также периодичностью глубинных преобразований на молекулярном уровне. Эти особенности получают выражение в хронобиологической согласованности (а в экстремальной ситуации — в нарушении такой согласованности) режимов функциональной осцилляции в раз­личных органах и системах организма. В определенном смысле допу­стимо говорить об индивидуальных или типовых особенностях ба­зисного метаболизма. При этом определение “базисный” означает. что речь идет об изменениях, лежащих в основе множества вторич­ных преобразований на других иерархических уровнях системы. Важ­но представлять, что алгоритмы базисного метаболизма способны реализовываться лишь в пределах определенной, запрограммирован­ной для данного организма пространственной конструкции, или иначе — сети. “канвы”, отражающей индивидуальные потенциаль­ные возможности функциональных взаимосвязей между элементар­ными субструктурами (см. гл. 3).

Есть основания полагать, что сфера использования понятия о ба­зисном метаболизме не ограничивается организмом человека. Базис­ный метаболизм в той или иной мере свойственен, видимо, любой сложной биосистеме. В социуме именно от него зависят особенности функционирования системы в особом режиме, обусловленном экс­тремальной ситуацией.

Экстремальное состояние системы всегда связано с потрясением и частичным нарушением базисных процессов функционирования. ответственных за сохранение ее жизнеспособности и регулируемых изначально заложенной в ходе системообразования хронобиологической программой сопряжения различных факторов жизнеобеспече­ния. Утрата при экстремальном состоянии отдельных функций базисного жизнеобеспечения системы влечет за собой нарушение со­ответствующих алгоритмов и как следствие — разрушение инфра­структур. реализующих эти алгоритмы. Разрушение элементарных инфраструктур в целях высвобождения связанной внутренней энер­гии и поддержания функционирования всей системы в режиме напряжения (срочной адаптации к неблагоприятному внешнему воз­действию) является общебиологической закономерностью, посколь­ку направлено на сохранение системы, переживающей критическую ситуацию. После выхода системы из экстремального состояния и до­стижения устойчивой адаптации к новым условиях! существования она обретает способность к более или менее полному восстановле­нию утраченных инфраструктур на основе саморегуляции.

Положение четвертое. Весьма интересные и конструктивные ассо­циации складываются при сопоставлении алгоритмической модели живой клетки как составной структуры организма с алгоритмами коллективного поведения составляющих структур социума.

Согласно существующим представлениям |4]. соответствие внут­риклеточных механизмов характеру функционирования клетки в жи­вом организме достигается сложной адаптивной системой, которая способна оценивать временную организацию внешних воздействий, то есть обладает опережающим отражением внешней среды, ориен­тированным на прогнозирование событий [1|. Клетка, находящаяся в фазе отрицательного баланса, снижает чувствительность к внеш­ним воздействиям, что для нее (клетки) соответствует принципам экономики и выражает пассивную стратегию адаптации. Переход к положительному энергобалансу связан с включением активной стра­тегии адаптации клетки и соответствующей энергозависимой пере­стройкой ее микроструктуры. Смена стратегий адаптации в соответ­ствии с временной организацией внешней среды и ритмами энерге­тики является характерной особенностью не только живой клетки, но и других биосистем. Причем эта смена в условиях вариабельности внешних воздействий и внутренних перемен регулируется особым функциональным механизмом — оптимизатором, тем самым третьим фактором трехмерной диалектики, о котором говорилось выше. В упрощенном виде оптимизацию энергетики живой клетки можно представить как динамическую регуляцию отношения энергии, за­трачиваемой на восстановление энергетического потенциала и вос­становление структуры клетки, к энергии, затрачиваемой на обеспе­чение функциональной активности клетки в интересах целостного организма. Или иначе:

Общий энергетический баланс клетки = К (Е + T)/Q,

где Е — энергетический потенциал клетки: Т — трофика клетки:

Q — энергозатраты на функцию клетки в интересах организма:

К - оптимизирующий коэффициент.

Сходное положение наблюдается во взаимоотношениях социума и составляющих его структур. Имеются в виду не элементарные струк­туры (личности), а социальные группы различного масштаба, сфор­мировавшиеся главным образом по административно-территориальному признаку, но с учетом этнических особенностей, входящие в состав социума, но вместе с тем сохраняющие свои собственные осо­бенности коллективного поведения. Во взаимодействии с социумом эти структуры проявляют тенденцию к автономному использованию своего экономического потенциала, а социум в свою очередь стре­мится использовать их потенциал в общесистемных интересах. Сложность состоит в том. что в социальной сфере регуляция соотношения экономических затрат далеко не всегда определяется оптими­зирующими природными факторами. В ней присутствует субъектив­ный. пассионарныи эффект, который вполне может оказаться ирра­циональным. Тогда возможны два пути развития социума. При пер­вом из них возобладают затраты на внутреннюю экономику отдель­ных структур, отображенные в числителе дроби. Тогда эти структуры приобретают тенденцию к неконтролируемому изолированному раз­растанию по типу раковой опухоли в организме социума, что ставит под угрозу его существование. Развитие по другому пути, когда пре­валируют затраты, императивно направляемые в экономический бюджет целостной системы, приводит к прогрессирующему истоще­нию и гибели отдельных составляющих структур. Оптимизирующий фактор регуляции соотношения затрат может базироваться лишь на одном факторе — опережающем отражении временной организации внешней среды, то есть — на объективном прогнозировании. Следо­вательно, научная разработка .методов такого прогнозирования со­ставляет актуальную задачу каждого социума, от способности решить которую зависит его судьба.

Положение пятое. Своевременное распознавание особенностей поведения конкретного социума в экстремальной ситуации, завися­щих как от внешних факторов, характеризующих, так сказать, саму ситуацию, так и от внутреннего базисного метаболизма социальной системы, совершенно необходимого для формирования адекватной программы устранения последствий природных и антропогенных ка­тастроф. При этом ориентация лишь на внешние поражающие фак­торы не отражает объективную реальность и не предоставляет объе­ктивной информации для управления ситуацией. Так, во время ката­строфы в районе Уфы в 1990 году ожидаемая структура санитарных потерь, основанная на сведениях о поражающих факторах, соответ­ствующих мощному объемному взрыву, включала массовое возник­новение комбинированных термо-механических травм. Исходя из этих предположений, вначале и комплектовались силы и средства медицинской помощи пострадавшим. Однако на самом деле оказа­лось. что в структуре санитарных потерь абсолютно преобладали тер­мические поражения (ожоги), изредка сочетающиеся с относительно легкими механическим повреждениями. Все пострадавшие с тяжелой механической травмой остались в районе взрыва и погибли в огне. То есть на структуру санитарных потерь оказали влияние многие конкретные условия, определяемые особенностями железнодорож­ной катастрофы, особенностями местности, удаленностью от средств спасения и т. д. Еще более характерная ситуация развилась в пери­од ликвидации последствии катастрофического землетрясения в Ар­мении в 1989 году. Ориентация на структуру поражений во время Ашхабадского землетрясения 1948 года. Ташкентского и ряда других землетрясений побудила к направлению непосредственно в район катастрофы из других районов страны и из-за рубежа дорогостоящих и требующих щадящей транспортировки аппаратов “искусственная почка” и другого оборудования, которое оказалось на месте катаст­рофы невостребованным. Дело в том. что масштабы катастрофы и местные особенности обусловили значительные трудности, резко увеличили сроки освобождения большинства пострадавших из зава­лов. Освобожденные от сдавления конечности людей оказывались заведомо нежизнеспособными, в них не восстанавливалась циркуля­ция крови, и вследствие этого у пострадавших после извлечения не развивался синдром длительного сдавления тканей, сопровождаю­щийся почечной недостаточностью. Этот синдром развивался у них значительно позже, к концу первой недели, когда проявлялся резуль­тат так называемого позиционного сдавления, обусловленного длительным нахождением тела в вынужденном положении и сопровож­дающегося поздним, вторичным некробиозом тканей.

Катастрофы или другие крупномасштабные ситуации, так же как внезапная угроза гибели отдельного человека, не могут достоверно прогнозироваться. Невозможно и предусмотреть стандартный комп­лекс оперативных мероприятий по устранению последствий катаст­роф. даже с учетом известных обстоятельств или объектов, предста­вляющих угрозу для того или иного региона. Каждая катастрофа имеет свои особенности, начиная с условий проведения работ по ли­квидации ее последствий и кончая структурой массовых санитарных потерь среди населения. Поэтому в каждом случае нужен свой. инди­видуальный, но достаточно полный, развернутый “диагноз” катаст­рофы, необходимый в целях формирования программы неотложных мероприятий и выделения необходимых для этого сил и средств. Установление такого “диагноза” возможно лишь на основе аналогии. подобия с помощью компьютерного банка данных, включающего развернутую характеристику каждой отдельной катастрофы.

Таким образом, формирование адекватной программы мероприя­тий по устранению последствий катастрофы в каждом случае требу­ет четкого обозначения типовых особенностей экстремальной ситуа­ции. Аналогичная задача прослеживается и в клинических условиях. когда в раннем постшоковом периоде возникает необходимость рас­познавания типового клинического образа пациента, перенесшего экстремальное состояние. В клинике для этой цели используется идентификация с помощью компьютерной техники функционально­го “профиля” организма на основе целенаправленно отобранных. достаточно репрезентативных критериев. В этом случае функцио­нальный профиль может быть представлен как плоскостной срез аттрактора, схема которого составлена с использованием специально отобранных одномоментно зафиксированных критериев, объективно отражающих перспективы сохранения жизни и полноценной функ­циональной реабилитации. Сопоставление полученного профиля с обобщенным образом функционального состояния организма паци­ентов. благополучно переживших чрезвычайную ситуацию (стресс). дает возможность зафиксировать характер функциональных наруше­ний. Кроме того. полученный профиль может быть идентифициро­ван как типовой клинический образ путем использования компью­терной методики распознавания патологических образов, выделен­ных в результате обобщения банка данных. Каждый из выделенных патологических образов ориентирован на определенный клиниче­ский прогноз, что позволяет осуществлять адекватное упреждающее лечение ожидаемых осложнении (см. гл. 3).

Есть все основания полагать, что разработка на основе междуна­родного банка данных объективных стандартных критериев для рас­познавания репрезентативных типовых “профилей” социальных ката­строф обеспечит значительный экономический эффект при формиро­вании и реализации конкретных программ ликвидации последствий экстремальных ситуаций, возникающих в региональных социумах.

Положение шестое. Изучение проблемы экстремального состояния организма человека позволяет сформулировать биоэкономический подход к управлению сложными социальными биосистемами, рас­считанный на безопасность этих систем и на создание конкретных программ ликвидации последствий экстремальных ситуаций.

Если в предыдущем разделе речь шла об экстраполяции принципов социальной экономики в представления о внутренней биоэнергетике (или иначе — о термодинамике) организма человека, переживающего экстремальную ситуацию, то теперь постановка вопроса носит обрат­ный характер. Имеется в виду использование общебиологических за­кономерностей. свойственных социуму как сложной биологической системе, в решении задач рационального распределения его ограни­ченного экономического потенциала в экстремальных условиях.

Применительно к проблемам безопасности и экстремального со­стояния сложных биологических мегасистем типа социума целью биоэкономического подхода становится оптимизация динамического функционального баланса системы на основе принципов, вытекаю­щих из сложившихся представлений о закономерностях термодина­мических преобразований и полифункционадьной синергетики.

Руководствуясь биоэкономическим подходом, становится возмож­ным обосновать некоторые эмпирически сформировавшиеся в прак­тике положения, а также сформулировать ряд принципов оптималь­ного распределения ограниченных внутренних резервов в экстре­мальной ситуации.

Прежде всего в свете биоэкономического подхода обретает науч­ную аргументацию известный тезис о необходимости раннего начала мероприятий по устранению экстремального состояния системы. Это обеспечивает возможность более полной ликвидации связанных с ним разрушений и восстановления разрушенных инфраструктур. В противном случае полноценность восстановительных процессов ста­новится сомнительной, поскольку процесс многоплановой разбалансировки сложной неравновесной системы носит аутокаталитический характер, и обратимость его зависит от временного фактора.

Во-вторых, биоэкономический подход, основанный на аналогии сложных социальных систем с живым организмом, подтверждает не­обходимость постоянного поддержания активного функционального состояния структур, предназначенных для обеспечения реакции системы на экстремальную ситуацию. Эти структуры не должны бездействовать, находясь в резерве на случай экстремального внеш­него воздействия, а должны, сохраняя активное состояние, быть в готовности к срочной мобилизации и переходу к функционирова­нию в особом, чрезвычайном режиме. Даже определенную часть материальных средств, предназначенных для работы в особых усло­виях. следует держать в рабочем состоянии и не подвергать длитель­ной консервации, чтобы обеспечить их сохранность и обновление. Только такой подход соответствует принципам экономической целе­сообразности и при этом сохраняет динамизм и адаптационную пла­стичность сложной системы.

В-третьих, биоэкономический подход обосновывает целенаправ­ленную подготовку сложной системы к работе в экстремальной си­туации. Согласно физиологической теории доминанты, распростра­няющейся. как указывал ее создатель А.А.Ухтомский, и на поведен­ческие реакции в социальной сфере, в ответ на сильное внешнее воз­действие всегда включается множество функциональных алгоритмов, часть из которых вовлекается в реактивный процесс как бы попутно и не вносит в него полезного вклада. С позиций биоэкономики и си­нергетики такая ситуация явно нерациональна. Чтобы избежать ее, необходимо усилить функциональную инерцию аттрактора, углубить его “потенциальную яму”, устранив затраты на побочные процессы и сосредоточив ограниченный потенциал на главных функциональных алгоритмах, обеспечивающих достижение цели. Это может быть до­стигнуто в ходе заблаговременной профилактической отработки “ра­финированных” алгоритмов срочной адаптации с учетом специфики предполагаемых вредоносных факторов. Одним из путей реализации данного принципа может служить целенаправленная тренировка, ме­тодология которой должна разрабатываться применительно к кон­кретным особенностям социума и особенностям угрожающих экс­тремальных факторов.

В-четвертых, с тех же биоэкономических позиций в критический период до включения полноценной внутренней саморегуляции слож­ной системы представляется перспективным искусственное создание в ней своеобразного управляемого гипобиоза. Речь идет о снижении уровня общего функционального напряжения системы при полном сохранении в ней условий для восстановления и укрепления меж­функциональных интегративных связей. Рациональные формы тако­го управляемого гипобиоза также нуждаются в разработке примени­тельно к конкретным особенностям системы, переживающей экстре­мальную ситуацию. Задача состоит в том, чтобы обеспечить управля­емость гипобиоза, не допустить его неравномерного, стохастическо­го развития, полностью зависимого от внезапного появления дефи­цита как энергетического потенциала, так и отдельных средств суще­ствования. Именно в этот относительно короткий период централи­зованному императивному управлению системой принадлежит глав­ная роль в устранении реальной угрозы ее гибели. Однако важно со­знавать, что императивное централизованное руководство развитием событий в сложной системе никогда не бывает полноценным. Через какое-то время неизбежно утрачивается контроль за глубинными процессами, осуществляющимися на основе саморегуляции. И когда взаимодействие этих процессов нарушено, раньше или позднее разбалансировка их обязательно будет сказываться каскадами функцио­нальных флуктуаций, потрясающих основы жизнеспособности сис­темы. Потому период абсолютного преобладания централизованного руководства и управляемого гипобиоза должен быть предельно ко­ротким и эффективным.

Положение седьмое. Завершая обсуждение неспецифических эле­ментов теории экстремального состояния и безопасности сложных биосистем и вновь обращаясь к аналогии крупных социальных стру­ктур с организмом человека, следует заметить, что выведение систе­мы из экстремального состояния нельзя расценивать как самоцель для осуществления которой пригодны любые средства. В медицине известны факты, когда сохранение жизни в экстремальной ситуации достигается ценой глубокого повреждения организма, определяюще­го неизбежность стойкой инвалидности, неполноценной жизнедея­тельности. тяжелых хронических заболеваний.

Устранение угрозы гибели системы и видимое восстановление ста­бильного режима жизнедеятельности не исключают возможности бо­лезненных проявлений последействии перенесенного экстремального состояния на различных этапах жизненного цикла. Неполноценное восстановление глубинных основ внутренней интеграции системы, со­храняющееся хотя бы на уровне ультраструктурных нарушений, может длительно оставаться нераспознанным. Однако оно представляет собой “заряд замедленного действия”, готовый проявиться при любой прово­кации и составить серьезную угрозу для жизнедеятельности системы. Эта закономерность распространяется на нее сложные биосистемы. Следовательно, необходимо активное целенаправленное наблюдение за состоянием сложной системы, пережившей экстремальную ситуацию. Методология такой “диспансеризации” в каждом конкретном случае нуждается в специальном изучении и разработке.

Завершая последнюю главу, несколько выступающую за рамки проблем, относящихся к сферам физиологии и патологии, которым главным образом посвящена книга, хотелось бы со всей определен­ностью подчеркнуть, что изложенные в данной главе суждения от­нюдь не претендуют на реализацию is конкретных практических ре­комендациях. Тем более в области социологии, требующей специаль­ного профессионализма, участия экономистов, политиков, социаль­ных психологов и не имеющей, казалось бы. прямого отношения к медицинским проблемам.

Использование эмпирического обобщения (по терминологии В.И.Вернадского) при обсуждении принципов существования слож­ных биологических систем дает основание для двух важных гносео­логических заключений.

Во-первых, существуют некоторые общеприродные закономерно­сти. которые при всем различии направлений научного поиска и соот­ветствующих им научных дисциплин должны в определенной мере учитываться в качестве основы междисциплинарной сопряженности. Они могут предоставить своеобразный логический “ключ” для анализа информации, имеющей, на первый взгляд, узкоспециальный характер.

Во-вторых, при исследовании проблем, имеющих отношение к жизнедеятельности человека, будь то физиологические, медицинские или социологические проблемы, следует учитывать их биологические аспекты. Это совсем не означает, что биологическим аспектам следу­ет всегда отводить приоритетную роль в изучении процессов и явле­ний. исследуемых различными естественнонаучными дисциплинами. История развития науки изобилует примерами, красноречиво предо­стерегающими от такого одностороннего толкования событий. Одна­ко умение увидеть в том или ином явлении признаки его природных, общебиологических истоков всегда полезно не только в теоретиче­ском плане, но и в конкретной практической деятельности.