Культура итальянского возрождения

Нет такой исторической эпохи которая бы не отличалась своеобразием своей культуры.Отличительной чертой культуры эпохи возрождения в Италии явилось осмысление и углубление индивидуалистических устремлений человека.Опорой этого процесса явилась античность, чем и вызван особый интерес к ней у возрожденцев. Возрожденческая культура охватила многие города Италии, но центром ее была Флоренция.

Термин «Возрождение» впервые употребил известный живописец, архитектор и историк искусства эпохи возрождения Джорджо Вазари (1512-1574) в своей книге «Жизнь и описание наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» (16 век). Он имел ввиду возрождение античности. В дальнейшем в основном с 18 века эпоха итальянского Возрождения характеризовалась преимущественно как эпоха возрождения человека, как эпоха гуманизма. Однако истоки такого толкования культуры Италии 14-15 века берут начало в самой этой эпохе. Коллючо Салютати и Леонардо Бруни собственно ввели в обиход слово humanitas (в переводе с латинского – человеческая природа, человеческое достоинство).

Как бы ни спорили ученные-историки о том, является ли Возрождение мировым феноменом или этот культурный процесс присущ только Италии. В любом случае уникальный и неповторимая культура итальянского возрождения выступает своеобразным образом с которым сравниваются возрожденческие явления в культурах других стран. Основными чертами культуры Возрождения являются:

· антропоцентризм

· гуманизм

· модификация средневековой христианской традиции

· особое отношение к античности – возрождение памятников античной философии

· новое отношение к миру.

Названные черты тесно связаны друг с другом. Изучение одной в отрыве от других грозит потерей объективности в оценке этого интересного времени.

С определением основных черт связана и хронология эпохи Итальянского Возрождения (ренессанса). Время, в которое указанные качества едва только проявляются, характеризуется как Предвозрождение (Проторенессанс) или в обозначении названиями столетий – дученто (13 вв.) и треченто (14 в.) Отрезок времени, когда культурная традиция, отвечающая этим чертам, прослеживается четко, получило название раннего Возрождения (кватроченто (XV)). Время, ставшее периодом расцвета идей и принципов итальянской возрожденческой культуры, а также кануном ее кризиса, принято называть высоким возрождением (чинквеченто (XVI в.)).

Культура итальянского Возрождения дала миру поэта Данте Алигьери (1265-1321), живописца Джотто ди Бондоне (1266-1336), поэта, гуманиста Франческо Петрарку (1304-1374), поэта, писателя, гуманиста Джованни Бокаччо (1313-1375), архитектора Филиппо Брунеллески (1377-1446), скульптора Донателло (Донато ди Никколо ди Бетто Барди) (1368-1466), живописца Мазаччо (Томмазо ди Джованни ди Симоне Гвиди) (1401-1428), гуманиста, писателя Лоренцо Валлу (1407-1457), гуманиста, писателя Пико делла Мирандолу (1462-1494), философа, гуманиста Марсилио Фичино (1433-1494), живописца Сандро Боттичелли (1447-1510), живописца, ученого Леонардо да Винчи (1452-1519), живописца, скульптора, архитектора Микеланджело Буонаротти (1475-1564), живописца Рафаэля Санти (1483-1520) и многих других выдающихся личностей.

С чем связана в культуре итальянского Возрождения четкая ориентация на человека? Не последнюю роль в процессе самоутверждения человека сыграли социально-экономические факторы, в частности, развитие простого товарно-денежного хозяйства. Во многом причиной независимости человека, его нарождавшегося свободомыслия явилась городская культура. Хорошо известно, что средневековые города были средоточием мастеров своего дела – людей, покинувших крестьянское хозяйство и полностью полагающих прожить, добывая себе хлеб своим ремеслом. Естественно, что представление о независимом человеке могло сформироваться только среди подобных людей.

Города Италии славились разнообразными ремеслами. Так, Флоренция была известна своим суконным производством. Конторы Барди, Перуцци обосновались во многих торговавших с Флоренцией городах. Процветали во Флоренции и многие другие виды ремесленного мастерства. Ранний расцвет итальянских городов связан, однако, не только с развитием той или иной отрасли производства, но в большей мере с активным участием итальянских городов в транзитной торговле. Соперничество конкурирующих на внешнем рынке городов выступило, кстати, одной из причин печально знаменитой раздробленности средневековой Италии. Подчеркивая роль торговых операций в расцвете городов Италии, французский историк Фернан Бродель отмечал, что уже в 18-19 вв. Средиземное море после некоторого перерыва вновь стало местом средоточия торговых путей. От этого почти все приближенные жители получали выгоду. Отсутствие достаточных природных ресурсов, наличие неблагоприятных земель заставляло десятки маленьких гаваней «Очертя голову броситься в морские предприятия». Цель деятельности маленьких городов заключалась в том, «чтобы связать между собой богатые приморские страны, города мира ислама или Константинополь, получить золотую монету – египетские и сирийские динары, - чтобы закупить роскошные шелка Византии и перепродать их на Западе, т.е. в торговле по треугольнику. Эта активность пробудила итальянскую экономику, - подчеркивает Бродель, - пребывающую в полудреме со времени падения Рима». А «фантастическая авантюра крестовых походов, - как далее утверждает французский исследователь, - ускорила торговый взлет христианского мира и Венеции». Перевозка людей с тяжелым снаряжением и конями оказалась очень выгодной для итальянских городов. Решающим, особенно для Венеции, стал IV крестовой поход, завершившийся разграблением Константинополя. Если ранее, способствуя продвижению крестоносцев, Венеция разоряла Византию изнутри, то теперь могущественная когда-то империя стала почти что собственностью итальянского портового города. «От краха Византии, - пишет Бродель, - «выиграли все итальянские города, точно так же выиграли они и от монгольского нашествия, которое открыло прямой путь по суше от Черного моря до Китая и Индии, дававший неоценимое преимущество, - обойти позицию ислама»

Очевидно, что в основе развития итальянских городов лежали причины разнообразного характера, но именно городская культура создала новых людей. Однако самоутверждение личности в эпоху Возрождения не отличалось вульгарно-материалистическим содержанием, а носило духовный характер. Решающее влияние здесь оказала христианская традиция. Время, в которое жили возрожденцы, действительно заставило их осознать свою значимость, ответственность за самих себя. Но они не перестали еще быть людьми средневековья. Не потеряв Бога и веру, они лишь по-новому взглянули на самих себя. А модификация средневекового сознания накладывалась на пристальный интерес к античности, что и создавало уникальную и неповторимую культуру, которая, конечно же, была прерогативой верхов общества. Несмотря на формирование в XIV-XVI вв. нового менталитета, «во всех проявлениях жизни царила, хотя расшатанная, католическая церковность»

Что стояло за обращением к античности? Почему так часто объектом исследования мыслителей и художников Возрождения становились учения Платона и Плотина? Почему античное (в большей мере греческое) пространственное искусство так притягивало внимание художников? Новое мироощущение человека, определенный, возможно, наивный оптимизм мышления нуждались в мировоззренческой опоре, обосновании, чем и выступила классическая древность. «Самое обращение к классической древности объясняется не чем иным, как необходимостью найти опору для новых потребностей ума и новых жизненных устремлений», - писал русский историк И. Кареев. Из философских учений античности, прежде всего, платонизм и нео-платонизм оказались наиболее притягательными для возрожденцев. Причины этого блестяще раскрыл А.Ф. Лосев. Неоплатонизм, истолкованный средневековыми мыслителями, был знаком возрожденцам. Ренессанс очистил его от догматического средневекового влияния, равно как переосмыслил и античное содержание.

Лосев выделяет в истории культуры три типа неоплатонизма:

· первый, собственно античный – космологический,

· второй, средневековый – теологический,

· третий, возрожденческий – антропоцентрический.

Античный неоплатонизм переосмыслил учение Платона, интерпретировал учение Аристотеля о Нусе (переосмысленном платоновском мире вечных идей), переработал учение стоиков об эманации первоогня, которая у нео-платоников превратилась в чисто смысловую эманацию Нуса, в особую движущую идею – источник движения вообще – Мировую Душу, и, наконец, неоплатонизм обогатился понятием Единого. Если у платона это всего лишь абстрактная всеобщая категория, то у неоплатоников – максимальное оформление жизни и бытия». Античный неоплатонизм был в своей основе космологией с попыткой объяснить правильность космического круговращения, круговорота веществ и душ в природе. Средневековый неоплатонизм был направлен на теорию абсолютной личности, существующей выше всякой природы и мира и являющуюся творцом всякого бытия из ничего. Антропологический возрожденческий неоплатонизм, с одной стороны, старается возвысить и утвердить материальный мир при помощи категорий античного неоплатонизма, с другой стороны – у него много общего со средневековым неоплатонизмом и, прежде всего, с культом универсальной и самостоятельной личности. В результате мир, в котором пребывает человек, предстает насыщенным божественным смыслом (вот где рождается смысловая эманация неоплатоников!), а человек предстает личностью, стремящейся абсолютизировать, осуществить себя в «своем гордом индивидуализме».

Постижение человеком мира, наполненного божественной красотой, становится одной из мировоззренческих задач возрожденцев. Мир влечет человека, поскольку он одухотворен Богом. А что лучше может помочь ему в познании мира, чем его собственные чувства. Человеческий глаз в этом смысле, по мнению возрожденцев, не знает равных. Поэтому в эпоху Итальянского возрождения наблюдается пристальный интерес к визуальному восприятию, расцветают живопись и другие пространственные искусства. Именно они, обладающие пространственными закономерностями, позволяют более точно и верно увидеть и запечатлеть божественную красоту. Поэтому в эпоху возрождения особое внимание уделяется законам искусства, поэтому именно художники ближе других стоят в решении мировоззренческих задач. В плане познания мира у художника все преимущества. Поэтому эпоха Итальянского Возрождения носит отчетливо художественный характер.

В эпоху Итальянского Возрождения невозможно не заметить другой, противоположной тенденции – ощущения человеком трагичности своего существования. Причем, эта тенденция не возникает на исходе эпохи Возрождения, а присутствует на протяжении всего этого периода в творчестве художников и мыслителей. Понять ее происхождение позволяет обращение к уже указанному сложному взаимодействию в возрожденческой культуре наследия античности и христианства. Интересен анализ этой проблемы, сделанный Н. Бердяевым. Русский философ считал, что в эпоху Возрождения совершилось небывалое столкновение языческих и христианских начал человеческой природы. Именно это послужило причиной глубокого раздвоения человека.

Кровь людей эпохи Возрождения была отравлена христианским сознанием греховности этого мира и христианской жаждой искупления. Великие художники этой эпохи были одержимы созданием иного бытия, прорывом в иной, трансцендентный мир. Возрожденец, особенно одаренный художник, ощущая в себе силы, подобные, как он считал, самому творцу, ставил перед собой онтологические задачи, заведомо невыполнимые в мире культуры. Художественное творчество, отличающееся психологической природой, таких задач не решает. В нем творится идеальное, а не реальное. Опора художников Возрождения на достижения эпохи античности и их устремленность в высший мир, открытый Христом, не совпадают. Это и приводит к глубокой возрожденческой тоске, к трагическому мироощущению. Бердяев пишет: «Тайна Возрождения – в том, что оно не удалось. Никогда еще не было послано в мир таких творческих сил, и никогда еще не была так обнаружена трагедия творчества».

В свое время Караев заметил, что итальянские историки неоднозначно относятся к гуманистам. Ренессанс совпал в Италии с самым тяжелым периодом ее истории – междоусобицами, итальянскими войнами. А гуманисты, которых прославляли во всем мире, нередко служили тиранам, подавлявшим свободу Италии, не проявляли особого патриотизма во время вторжения иноземцев и часто высказывали мысли, носившие явно космополитический характер, и т.п. Но в мировом масштабе гуманисты характеризуются как новый общественный слой, где отсутствует сословный признак и где каждый занимает свое место лишь в силу личного образования и таланта; а сама эпоха Возрождения оценивается как начало светской цивилизации нового времени.

Среди представителей культуры Возрождения есть личности, наиболее полно выразившие черты того или иного ее периода. Крупнейший представитель периода Проторенессанса Данте Алигьери – легендарная фигура, человек, в творчестве которого появились тенденции развития итальянской литературы и культуры в целом на века вперед. Перу Данте принадлежат оригинальная лирическая автобиография «Новая жизнь», философский трактат «Пир» (оба произведения написаны на итальянском языке), трактат «О народном языке», сонеты, канцоны и другие произведения. Конечно, Данте более всего известен как автор «Илиады средних веков» (по выражению В.Г. Белинского) – «Комедии», названной потомками Божественной. В ней великий поэт использует привычный для средневековья сюжет – изображает себя путешествующим по Аду, Чистилищу и Раю, в сопровождении давно умершего римского поэта Вергилия. Однако несмотря на далекий от повседневности сюжет, произведение наполнено картинами жизни современной ему Италии и насыщено символическими образами и иносказаниями.

Первое, что характеризует Данте как человека новой культуры, это его обращение в самом начале творческой жизни к так называемому «новому сладостному стилю» – направлению, полному искренности эмоций, но в то же время углубленного философского содержания. Этот стиль отличается разрешением центральной проблемы средневековой лирики – взаимоотношений «земной» и «небесной» любви. Если религиозная поэзия всегда призывала отказаться от земной любви, а куртуазная, напротив, воспевала земную страсть, то новый сладостный стиль, сохраняя образ земной любви, максимально его одухотворяет; он предстает как доступное чувственному восприятию воплощение Бога. Одухотворенное чувство любви несет собой радость, чуждую религиозной морали и аскетизму.

У Данте любая идея – «мысль Бога».

Все, что умрет, и все, что не умрет, -

Лишь отблеск мысли, коей Всемогущий

Своей любовью бытие дает.

Данте был убежден в высшей обусловленности творческого акта. Если природа лишь в незначительной степени отражает божественное совершенство, то художник, по мысли поэта, призван уловить божественную идею, «гений чистой красоты», и максимально точно выразить ее в своем произведении. Задача приближения к миру вечных сущностей, к божественной идее стоит перед всеми художниками Возрождения, и тот факт, что Данте тяготеет к символизму (знаменитый его трактат «Пир» посвящен учению о символе, о четырех смыслах толкования текстов), подчеркивает его стремление. Для того, чтобы раскрыть божественную идею, необходимо понять символический смысл произведения:

О, вы, разумные, взгляните сами,

И всякий наставленье да поймет,

Сокрытое под странными стихами.

Хотя образы, данные в «Божественной комедии», крепко связаны со средневековым мировоззрением, о возрожденческом характере творчества автора говорят яркость языка и индивидуальность ее героев. У данте «действие развивается не в глубинном, перспективном пространстве, а как бы в тесных узких пределах плоского рельефа, что вообще сближает Данте с живописцами Возрождения, которые рельефно выделяют лишь предметы первого плана, - писал М. Алпатов. Как тут не провести аналогию между творчеством Данте и Джотто, великого живописца Проторенессанса.

У Данте в «Божественной комедии» личностное отношение к грешникам расходится с принятыми нормами божественного правосудия. Великий поэт практически переосмысливает средневековую систему грехов и наказаний за них. Данте обращается к аристотелевской классификации пороков и преступлений, согласно которой поступок объявляется греховным не по смыслу, а по действию. Данте удалось показать, что наказание таится, по сути, в самом преступлении, в общественном его осуждении. Практически эта мысль наводит мост к теории нравственности, не нуждающейся в загробном воздаянии.

У Данте иной взгляд и на гордость. Он не отрицает, что гордость – «проклятая гордыня сатаны», соглашаясь с христианским толкованием этой черты. Не выносит поэт и спеси. Он осуждает этот порок в аллегорическом образе льва:

… Навстречу вышел лев с поднятой гривой.

Он наступил как будто на меня,

От голода рыча освирепело

И самый воздух страхом цепеня.

Осуждая гордыню сатаны, Данте, тем не менее, принимает гордое самосознание человека. Так, богоборец Капаней вызывает сочувствие Данте:

Кто это, рослый, хмуро так лежит,

Презрев пожар, палящий отовсюду.

Его и дождь, я вижу не мягчит.

А тот, поняв, что я дивлюсь как чуду,

Его гордыне, отвечал крича:

«Каким я жил, таким и в смерти буду!

Такое внимание и сочувствие гордости знаменует новый подход к личности, раскрепощение ее от духовной тирании церкви. Гордый дух был присущ всем великим художникам Возрождения и самому Данте в первую очередь. Изменение отношения к гордости влечет за собой его изменение к земной славе. Данте неоднократно подчеркивает, что души умерших не равнодушны к памяти о себе на земле.

Вызывают у данте сочувствие и грешники, осужденные за чувственную любовь. Скорбя над душами Паоло и Франчески, поэт говорит:

О знал ли кто-нибудь,