Рынок труда. Использование фактора труд в России столетиями складывалось в условиях личной несвободы подавляющего большинства трудового населения страны

Использование фактора труд в России столетиями складывалось в условиях личной несвободы подавляющего большинства трудового населения страны. При этом степень зависимости трудящихся постоянно возрастала.

Так, установление поместной системы землевладения в зрелом феодальном обществе обернулось для крестьян еще большим закрепощением и эксплуатацией. Помещики, владения которых были относительно невелики, не довольствовались оброком и, стремясь выжать из зависимых крестьян максимум возможного, все шире использовали барщину. Следствием этого было усиление личной зависимости крестьян и прикрепление их к земле. С 1497 г. крестьяне могли переходить от одного помещика к другому лишь один раз в году ¾ в течение недели до и недели после «Юрьева дня» (26 ноября). С 1649 г. переход крестьян был вообще запрещен.

Как это ни парадоксально, но и в дальнейшем постепенное вызревание рыночных отношений в рамках традиционной экономики шло рука об руку с усилением крепостной зависимости. Так происходило потому, что в новых, рыночных, условиях помещики остро нуждались в денежных средствах. Если необходимость в натуральных благах, которые могло дать поместье, у каждого дворянина была ограниченной (в конце концов, даже самый расточительный хозяин может тратить на себя, свою семью и гостей относительно скромное количество продуктов питания ¾ солений, варений и прочих нехитрых припасов крестьянского изготовления), то надобность в деньгах не имела пределов.

Помещики стремились максимально увеличить производство сельскохозяйственной продукции на продажу. В таких условиях резко росла эксплуатация крестьян. Так, во второй половине XVIII в. работа на помещика (барщина) доходила до 6 дней в неделю. На наиболее плодородных черноземных землях, где труд крестьян приносил помещикам наибольшие доходы, барщина порой охватывала всю неделю целиком. При этом у крестьянина отбирался надел, а на содержание себя и семьи выдавалось нищенское количество продуктов. Такая сисМодуль называлась месячиной и очень напоминала рабство³.

Впечатляет и нарастание власти помещиков над судьбой крестьян. С 1736 г. им было дано право самостоятельно определять наказание крестьянам за побег. С 1760 г. они получили возможность для наказания крестьян за провинности использовать карательный аппарат государства ¾ по своему произволу ссылать в Сибирь или отдавать в рекруты (что было порой хуже ссылки ¾ солдатская жизнь в те годы оборачивалась десятилетиями тягот и унижений). С 1765 г. помещики получили право осуждать крестьян на каторжные работы. А в 1767 г. крестьянам к тому же под угрозой ссылки было запрещено жаловаться в государственные органы на своих помещиков. Екатерининский век просвещения, официально провозгласивший переход России от варварства к европейской цивилизации, одновременно самым циничным образом отобрал последние остатки прав человека у большинства населения страны.

Аналогичный процесс шел и в промышленности. В мануфактурном производстве XVII-XVIII вв. был довольно распространен наемный труд лично свободных горожан. Однако усиленное насаждение государством промышленности в петровскую эпоху и последующие десятилетия вызвало на рынке труда заметный регресс: истощение наемных трудовых ресурсов привело к использованию подневольного труда. Стали создаваться деревни при заводах ¾ заводчики получили право приписывать к предприятиям крепостных, обязанных в принудительном порядке работать на заводе.

Тем не менее, даже в условиях крепостного права, рынок труда постепенно развивался. В конце XVIII-начале XIX в. он опирался на два основных источника лично свободных рабочих: а) на горожан и б) на казенных крестьян, принадлежавших государству и официально называвшихся «свободными сельскими обывателями». Казенные крестьяне могли относительно свободно выбирать род занятия: вести сельскохозяйственное производство (с 1801 г. даже получили право покупать землю), заниматься ремеслом на селе или переходить в городское сословие.

К середине XIX в. в России было около 6 млн горожан. Число казенных крестьян и пользовавшихся несколько меньшими свободами удельных крестьян (последние принадлежали лично царской семье) было около 21 млн чел. Таким образом, разной степенью личной свободы обладало около трети населения страны. С точки зрения трудовых отношений, важно еще и то, что даже крепостные крестьяне, отпущенные помещиком в город на заработки, хотя и платили ему денежный оброк, но на рынке труда выступали как вольнонаемная сила.

В результате реформы 1861 г. все крестьяне получили личную свободу, право распоряжаться своим имуществом, покупать и продавать недвижимость, заниматься торговой и промышленной деятельностью. Рынок труда первых пореформенных десятилетий если и не был рынком совершенной конкуренции, то имел с ним заметные черты сходства. Неорганизованной массе бывших крепостных, активно переезжавших в города, противостояли столь же неорганизованные работодатели ¾ мелкие промышленные и торговые фирмы, из которых в то время состояла российская экономика.

Впрочем, широко были распространены и случаи локальной монопсонии. Например, многие поселки и города на Урале возникали на базе одного завода и первоначально населялись приписанными к нему крепостными. После отмены крепостного права рабочие получили личную свободу, но это мало что изменило в их отношениях с заводом. Положение единственного работодателя по-прежнему давало его владельцам огромную власть над рабочими.

В конце XIX - начале ХХ в. ситуация на рынке труда дополнительно осложнилась из-за появления крупных предприятий и формирования их олигополистических объединений (синдикатов). Ситуация односторонней монопсонии стала все более распространяться по стране. Рабочий, выступавший на рынке труда как одиночка, был не в состоянии защитить свои права в противостоянии с целой промышленной империей. Естественно, что такая ситуация не способствовала классовому миру в стране, а напротив, вызывала массовое озлобление трудящихся.

Противовес монопсонии ¾ профсоюзы ¾ были в России официально запрещены и потому начали создаваться весьма поздно ¾ только во время революции 1905 г. Зато их формирование носило лавинообразный характер. Уже к началу 1907 г. в стране действовало 652 профсоюза, а число их членов достигало 245 тыс. чел. После разгрома революции на профсоюзы начались гонения. Хотя формально они не были вновь запрещены, число их членов к 1909 г. сократилось до 19 тыс. Новый подъем профсоюзного движения произошел после Февральской революции и снятия всех ограничений на профсоюзную деятельность. К октябрю 1917 г. профсоюзы насчитывали более 2 млн. членов.

Возникшие в обстановке острейших социальных потрясений, российские профсоюзы были сильно политизированы. Наибольшим влиянием в профсоюзах пользовались разные течения социалистов: большевики, меньшевики и эсеры. Не удивительно, что организованные профсоюзами забастовки и иные акции часто проходили не только с экономическими, но и с политическими требованиями.

После Октябрьской революции профсоюзы постепенно утратили самостоятельное значение. В тяжелые годы Гражданской войны, когда положение рабочих резко ухудшилось, новая власть решительно пресекла попытки некоторых профсоюзов отстаивать экономические права своих членов (например, проводить забастовки с требованиями повышения зарплаты). После завершения в 1921 г. дискуссии о профсоюзах в коммунистической партии, подобная деятельность стала фактически приравниваться к контрреволюционной и сурово караться.

Новая роль профсоюзов в социалистической экономике более походила на деятельность государственного ведомства, ответственного за социально-культурную работу с трудящимися. Впрочем, права профсоюзов в этом плане были достаточно широки и обеспечивали (особенно в позднесоветскую эпоху) довольно большие социальные льготы трудящимся: материальную помощь в экстренных ситуациях, бесплатные или льготные путевки в дома отдыха и санатории, дотации на деятельность детских садов и пионерских лагерей, проезд на транспорте и т. п.

Изменения в деятельности профсоюзов представляли собой лишь одну и далеко не самую главную сторону общих перемен на рынке труда в советское время. Основная же суть изменений состояла в постепенном формировании тотального государственного монопсонизма. В отличие от рыночной монопсонии, охватывающей в самом крайнем случае лишь одну отрасль и, как правило, уравновешенной противодействием мощного профсоюза, социалистическая монопсония распространялась на все хозяйство и не имела издержек. Условия труда и уровень его оплаты при социализме практически односторонне определялись государством, официально провозглашавшим своей целью рост благосостояния трудящихся, но десятилетиями платившим им заниженную зарплату.

Впрочем, государственная монопсония имела с точки зрения занятых и преимущества по сравнению с частнокапиталистической. В отличие от последней, она не вела к искусственному занижению спроса на труд. Напротив, как это всегда бывает в ресурсоограниченной экономике, спрос на труд обычно превышал предложение. В СССР безработица была ликвидирована в ходе индустриализации, когда потребность в рабочих руках для строительства и эксплуатации массово создававшихся промышленных предприятий вовлекла в производство все наличные трудовые ресурсы страны. В 1931 г. закрылась биржа труда.

Позитивным последствием этих процессов стала уверенность в завтрашнем дне (т. е. исчезновение страха стать безработным и возможность планировать свою карьеру на долгие годы вперед), негативным ¾ резкое ослабление трудовой мотивации.

В дальнейшем важнейшей характеристикой советского рынка труда стал постоянный дефицит трудовых ресурсов. При этом зарплата поддерживалась на заниженном уровне. А государственная монопсония в сочетании с ограничительными мерами внеэкономического характера (пропиской, принудительным распределением выпускников вузов, обязательностью партийных решений для членов КПСС, коими были многие квалифицированные специалисты) существенно снижали и личную свободу в выборе места работы.