От цинги в истории человечества погибло больше людей, чем от всех остальных заболеваний вместе взятых.

Это дефицит витамина С был главным фактором, регулирующим густоту населения, так же, как раньше он был главным фактором, останавливающим миграцию человекоподобных на территорию, где они не могли обеспечить себе хотя бы минимальное для выживания количество аскорбиновой кислоты в пище. Ископаемый человек, почти в каждой эпохе показывает нам в своих скелетах следы дефицита витамина С. Мясо, убитых на охоте животных, содержало витамин С только в ливере, а потомки homo erectus не всегда находили фрукты во время своих странствий в поисках новых охотничьих территорий.

Подлинной трагедией, которая едва не уничтожила наш вид, были попытки отказаться от охоты и от взаимного убийства в пользу мирного сосуществования в процессе развития сельского хозяйства в монокультурах выращивания зерновых.

Мы не знаем точно, почему одни народы, оставив кочевой образ жизни, дегенерировали, или вообще вымерли, а другие нет. Это могло происходить потому, что одни, кроме зерновых выращивали еще фрукты и овощи, или ели прорастающие зерна – источник наиболее биодоступного и высококачественного витамина С, а другие этого не умели.

Цинга, известная уже древним египтянам, как болезненный синдром, описанный еще Гиппократом около 400 лет до н.э. косила всех и везде. Это она, а не голод, приводила к тому, что сдавались осажденные крепости и отказывались от военных и морских экспедиций первооткрыватели, потому что после каторжников, галерников и рабов, то есть всех плохо питающихся – больше всего она поражала путешественников.

Цинга страшно мучила степные народы, кочующие в евразийском регионе, где зимы длинные и морозные, период вегетации короткий, а растительность бедная. От поздней весны до ранней осени кочевники восполняли меню, основанное на муке и мясе, свежими травами, диким чесноком и луком. Однако, по крайней мере, целых пол года, они были лишены каких-либо источников витамина С.

Одна из исторических концепций утверждает, что именно недостаток этого витамина подталкивал кочевников к грабительским набегам на территории сельскохозяйственных племен. Ибо там, где климат мягче, растительность богаче, а бытовые условия лучше, всегда можно было, даже ранней весной, найти и ограбить складированные запасы. Мы знаем из истории, что наезды степных кочевников на цивилизационные центры древней Азии и Европы сформировали этническую карту современного мира. Но удивительным может оказаться факт, что история великих миграций народов и множества кровавых войн – это в значительной части борьба за витамин.

От цинги страдали также ряды викингов, которые, как описывают саги, спасались от нее более или менее успешно низковитаминными овощами, такими как лук. Овощи и фрукты, растущие тогда на севере Европы, годились только для недолгого хранения на примитивных морских судах и могли лишь смягчать симптомы болезни.

В средние века болезнь эта вызывала подлинный мор среди крестоносцев, которые отправлялись то завоевывать, то отвоевывать святые земли. Исторические хроники описывают, что если они по дороге не грабили города единоверцев, то походы часто кончались еще до встречи с сарацинами.

В начале современной эпохи цинга стала кошмаром моряков. Стремительный прогресс в строительстве кораблей позволял постройку все больших судов, которые способны были преодолевать значительные морские расстояния, и что за этим следует – предпринимать все более долгие, многомесячные путешествия. Здесь и начиналась драма.

Когда люди разного возраста массово умирали от цинги на суше, это была болезненная потеря для близких, в море же эта потеря была двойной – погибал не только человек, но нередко и квалифицированный член команды.

Провиант, погруженный на судно (зерно, соленое и консервированное мясо, жиры, мед и ром) часто обладал высокой калорийностью, но не содержал таинственного вещества, которое позволило бы пережить долгий рейс.