Охота с соколами в угон

Напуск сокола в угон начинается как прямая атака с лета, переходящая в преследование, когда добыча начнет движение. У добычи есть три пути спасения: спрятаться в укрытие, где сокол не сможет ее достать; уклониться от сокола в воздухе, благодаря природной ловкости или скорости; подняться выше сокола. Если напустить сокола с преимуществом в высоте, то никакого воздушного боя высоко в небе вы не увидите, поскольку сокол с самого начала будет доминировать над добычей. Остается только два варианта, но если поблизости не будет никакого укрытия, то добыча скорее всего будет поймана. Сокольник должет стремиться поставить молодого сокола в такую ситуацию, чтобы он непременно поймал добычу, но в последствии постепенно усложнять задачу, поддерживая точный баланс между уверенностью в себе и гранью возможного.

Некоторые виды ловчих птиц, такие как большинство крупных соколов, можно обучить как охоте с кругов, так и охоте в угон, тогда как другие, типа дербников лучше охотятся в угон. Вообще говоря, гены балобана, кречета, новозеландского сокола и дербника дают птице настойчивость­; кречета, сапсана и дербника - скорость; кречета, балобана, новозеландского сокола и дербника - интеллект и храбрость; новозеландского сокола и дербника - ловкость; а гены сапсана часто делают птицу более воздушной и расположенной к восхождению выше добычи прежде, чем перейти в нападение. Гены балобана и средиземноморского сокола замедляют птицу, хотя между различными подвидами балобана существует огромная разница в скорости.

Для этого типа охоты необходимо выбирать те виды добычи, которые соответствуют соколу и предпочитают улетать от опасности (см. 7.4). Например, жаворонки при атаке дербника, в большинстве случаев стремятся набрать высоту, а коньки больше склонны искать спасение в траве, и таким образом чаще попадают в когти. Скворцы плохо подпускают к себе на ближнюю дистанцию и уходят ­прежде, чем дербник сможет до них добраться. Они держатся стаями и выставляют сторожей. При приближении сокола, скворцы прячутся в густую растительность или плотной стаей начинают набирать высоту. Поэтому для сокола скворец - достойный думающий соперник.

Охота с крупными соколами на чаек и вихляев во многом схожа. Но регулярно охотиться на чаек сложно, они каждый день перелетают на новое место, что не позволяет выяснить их местонахождение и получить разрешение на охоту. Другая проблема состоит в том, что они часто сидят большой стаей, ворвавшись в которую хороший сокол без труда ловит одну из них. Лучше, когда их немного, тогда можно стать свидетелем поединка двух птиц. То же самое относится к грачам и воронам. Вихляи склонны держаться поодиночке, но предпочитают не улетать от сокола, а встречать его на земле. Если вихляй поднимется на крыло прежде, чем напустят сокола, тогда есть вероятность долгого воздушного преследования, которое может продлиться ­несколько минут и покрыть большое расстояние. В Марокко, где вихляи живут около людей, к ним можно ­подойти близко, но они с самого начала держат ситуацию под контролем, тогда как в Пакистане они более пугливы, что часто дает возможность увидеть красивую охоту.

Охота на ворон верхом на лошади это упражнение в оценке рисков от начала и до конца. В нынешнее время на Западе это должно быть самый захватывающий способ соколиной охоты из всех возможных. Она захватывает всех, кто хоть раз побудет на ней! Три года назад, мой старый друг Tony Owens выехал с нами на охоту. В течение тридцати лет он охотился с тетеревятниками и иногда с сапсаном гонял белых куропаток. На третий день охоты во время бешеной скачки его лошадь упала и Тони пришлось отправить домой с подозрением на перелом шеи. На следующий день он вернулся с бандажом на шее, ­договариваясь по телефону о новом вольере для своего семилетнего тетеревятника! В прошлом году Peter Owens разбился вместе с конем во время скачки за соколом, и никто не пошел искать его останки, пока не закончилась охота. Liam O'Broin очнулся на корабле, возвращавшемся в Ирландию с тремя сломанными ребрами, лопаткой и ключицей.

В дотелеметрийные времена, охота на грачей была сложным делом, поскольку потерять сокола было очень просто. После нескольких удачных напусков я бросил это занятие, причиной было сильное психическое и физическое переутомление, к счастью сделал я это ­раньше, чем потерял своего сапсана. Точный порядок действий для сокольников практикующих охоту на грачей описанный Jack Mavrogordato в его книге "A Falcon in the Field", в то время якобы нацеленный на подготовку зрелищной охоты, на самом деле был необходим, чтобы уменьшить потери обученных соколов. Телеметрия оказала большую помощь в проведении этой охоты, по сравнению с другими видами охот. Современная технология помогла ­справиться с некоторыми рисками современной соколиной охоты. Чтобы повысить качество охоты, уменьшить риск потери сокола и уберечь лошадей от ненужных нагрузок мы используем телеметрию и портативные радиостанции. Никто не получит удовольствия от поисков птицы или долгой дороги домой на измученной лошади, на которой на следующий день надо будет снова выезжать.

В Великобритании мы находимся на особом положении, поскольку в течение двух месяцев охотимся с соколами на ворон, подготовливая их к охоте на вихляев на Ближнем Востоке. Это означает, что у нас есть двадцать или больше молодых облетанных ­соколов, которых мы должны подготовить в период с августа по октябрь. Каждый год это новое испытание и ценный опыт ­проникновения в суть становления сокола. Мы работаем как команда, чтобы управляться с таким количеством птиц у нас задействовано 8-10 сокольников.

Все кому довелось довести до притравки молодого ястреба или сокола, знают какой это объем работ. Когда у вас большая группа птиц, которых нужно довести до ума, проблем масса. Мы судим о своих птицах не по лучшим из них, а по худшим. Довольно просто воспитать несколько звезд, а остальных оставить как есть. Здесь правило весьма простое - оно относится и к ловчим птицам, и к собакам, сначала худшие. Всегда берите худшую птицу и напускайте ее первой. Если времени не хватает, "Профессора" можно не напускать. Хуже от этого хорошая птица не станет, а плохая станет лучше. Конечно будут времена, когда вам придется нарушить это правило; бывают обстоятельства или добыча, которые по силам только хорошим птицам или у вас гости и вы хотите гарантировать хорошее зрелище. Многие сокольники налагают на себя слишком большое бремя, приглашая на охоту в начале сезона большое количество людей, когда молодые птицы еще не готовы. Таким образом старые испытанные птицы летают, а молодежь только дышит воздухом. Нужно проявить силу воли.

Система, которую мы теперь используем, разрабатывалась постепенно в течении последних пятнадцати лет, и она работает. Как и во многом другом в соколиной охоте важна каждая мелочь. Мы не применяем подсадную дичь, вместо этого мы используем резиновое вабило, напоминающее ворону, и напускаем соколов в паре, чтобы они учились друг у друга. Как только несколько молодых птиц научатся хорошо ловить, они быстро научат и остальных.

Первым делом нужно найти подходящие угодья. Немногие понимают насколько важны для охоты на врановых открытые пространства, пока сами не попробуют. Большинство сокольников, которые охотятся на грачей, довольствуются угодьями, имеющимися у них в наличии, передвигаясь по ним на автомобиле. В принципе можно охотиться и пешком. На машине охотятся стандартным способом; ездят по полевым дорогам, пока не заметят стайку грачей, затем идут или едут в подходящее для напуска место и если получится напускают. Напустив птицу, сокольник остается стоять на месте, наблюдая за полетом в полевой бинокль, а затем едет или бежит к месту схватки. Подобная охота напоминает классическую охоту, ровно настолько, насколько человек в автомобиле напоминает верхового охотника на лис. От такой охоты испытываешь только половину эмоций.

Чтобы охотится верхом, прежде всего, необходимо найти местность, подходящую для охоты и верховой езды. Это значит открытое пространство с расстоянием между куртинами растительности минимум 500 метров. Под куртинами растительности подразумеваются различные группы деревьев и кустарников (одиночные растения не в счет), заросли папоротника и любая травянистая растительность высотой более 50 сантиметров. Проволочные заборы, каменные стены, стада овец, заросли тростника и папоротника будут помехой для необлетанного сапсана, но большинство гибридов это не испугает. Вороны прежде чем прятаться в укрытие обычно сначала поднимаются в воздух, что дает хороший шанс увидеть высотный полет. Местность для охоты лучше выбирать слабохолмистую, чтобы перед вами постоянно открывались новые горизонты. Плоская поверхность превосходно подходит для первого напуска, но потом придется долго искать новое место. Если рельеф сильнохолмистый, для охоты лучше выбрать большую долину, поскольку тогда все будет происходить в ее пределах. Выпуклые купола, уходящие своими подножиями в бессточные долины, как большинство уэльсских холмов, крайне неудачный выбор. Здесь полеты всегда заканчиваются в неудобных местах.

В некоторых частях Европы есть достаточные площади открытых пространств удобных для охоты на врановых, включая Польшу, ­Венгрию и Испанию. Некоторые из этих регионов являются местами зимовки грачей и представляют идеальную местность для охоты на них. В Северной Америке также много открытых пространств, но очень мало врановых, чтобы найти их приходится много ездить. Пока неясно, когда американские сокольники начнут практиковать классическую охоту с крупными соколами; проблема в подходящей законной добыче.

Добычи в угодьях должно быть достаточно, но не слишком много. Наши угодья это территории лежащие вдоль хребтов от границ вересковых пустошей и высоких холмов. Там очень низкая численность ворон и трудно ездить верхом, но они служат хорошей буферной зоной открытых пространств. Средний пояс "белых земель" самый лучший вариант. Там обитают немногочисленные сильные вороны, бич пастухов и егерей. Эти земли постоянно используются как пастбища для крупного и мелкого рогатого скота. В Уэльсе большая часть белых земель непригодна для верховой езды, этому мешают многочисленные болота или камни или крутые склоны, а то и все сразу. На севере ездить намного лучше и во многих местах можно скакать во весь опор. Чтобы найти ворон часто приходится проехать значительных отрезок пути, но зато по красивой местности и когда наконец удается подъехать к нескольким воронам, появляется хороший шанс увидеть зрелищную атаку, поскакать на коне и поймать ворону. Белые земли граничат с более интенсивно обрабатываемыми территориями; небольшие участки этих земель используются для заготовки сена и силоса, зачастую их приходится заново засевать травами, поскольку лошади легко изрывают землю копытами. Однако на них держится много ворон и грачей. На них также намного больше укрытий. Фермеры не обрадуются, если вы прогоните табун лошадей через эту землю, поэтому мы используем их для притравки молодых соколов на грачей, которых намного легче поймать, чем ворон. Когда на больших открытых пространствах дует слишком сильный ветер или когда задействовано всего две-три лошади мы может там немного поохотиться, но даже в этом случае, чтобы подъехать к добыче, сокольнику обычно приходится спешиваться и переводить лошадь через уязвимый для копыт участок. Самое быстрая охота происходит в низине, если удастся получить туда ­доступ. Там можно ехать галопом и есть много добычи; иногда слишком много.

Что касается площади угодий, то в нашем случае она равняется 10 000 акров в Уэльсе и приблизительно 30 000 акров на севере. Я верю Роджеру Аптону, что он обходится приблизительно 14 000 акрами для охоты на грачей с несколькими соколами. Территорию нет смысла использовать, если ее площадь составляет менее 2 000 акров. Понятно, что все зависит от численности добычи, но мы считаем, что выехав в 14 часов и вернувшись в конюшни приблизительно в 18 часов и проехав 10-15 миль, мы покрываем как минимум 2 000 акров, а зачастую и в два раза больше. Чтобы не посещать один участок чаще чем один раз в десять дней, нам требуется площадь минимум 30 000 акров. При более частой охоте дичь быстро умнеет, а фермерские земли вытаптываются. Поскольку существенная часть любых частных земель не пригодна для охоты - застроена, облесена, камениста и т. д., то чтобы получить 30 000 акров пригодной для охоты площади в целом необходимо получить доступ приблизительно на 50 000 акров земли. Поэтому наши земли используются исключительно в охотничьих целях. Требуется час, чтобы добраться из одного конца в другой. По этой причине в течение сезона охоты мы переводим часть лошадей на другую ферму и держим их там в течение нескольких дней, пока осваиваем окрестные территории. Чтобы иметь столько земли необходимо много общаться с фермерами и хорошо потрудится, чтобы приобрести их расположение. Поэтому мы охотимся организованной группой под контролем Главного Сокольника, а иногда Руководителя Охоты. Участники охоты одеты в зеленые пиджаки, чтобы Руководитель и фермеры могли отличить, кто за что в ответе. За исключением некоторых съездов сокольников, Руководитель ограничивает количество лошадей шестью головами и не позволяет брать с собой пеших и транспортные средства, кроме охотничьего фургона. Для фермеров наша задача - наловить как можно больше ворон с минимальным ущербом для земли и скота. Для меня - обучить всех своих молодых соколов хорошо охотиться, чтобы подготовить их к охоте на вихляев. Руководителю конечно главное увидеть высококлассную охоту, красивый ландшафт, хорошие напуски и вволю наскакаться.

Когда вы поймете, сколько сил нужно вложить, чтобы иметь подходящую землю, то увидите, что классическая охота на врановых, проводимая Old Hawking Club, не доступна для многих, за исключением ограниченного числа сокольников, ввиду отсутствия времени, возможностей и финансов. Основная задача заключается в сведении всех этих трех составляющих воедино. Один сокольник, если у него есть немного земли и транспорт, может хорошо провести время всего с одним - двумя соколами за очень умеренные деньги.

Следующий пазл этой мозаики это классификация ловчих птиц, которые подходят для этой охоты. Old Hawking Club ­предпочитал охотиться на грачей с диколовленными слетками сапсанов, но сейчас в Великобритании их отлавливать запрещено. Так или иначе, сапсаны не лучший выбор для охоты на ворон, поскольку они плохо приспособлены борьбе в партере­. Наши лучшие гаевники были гибридами сапсан/балобан, балобан/сапсан, кречет/сапсан, кречет/балобан и кречет/балобан/балобан, хотя были среди них и чистокровные сапсаны и кречеты. Нам нужен сокол, который поднимается на хвосте, как ракета, ­гонит без устали, не сдается и способен взять ворону на земле среди редкой растительности.

На прошлой неделе я напустил Black Jack, молодого черного гибрида кречет/алтайский кречет на стайку грачей приблизительно в 800 метров от меня по ветру. Он сразу начал подниматься и ударил по грачам, сбив одного с первой ставки. Подъем составил 3.2 километра от места напуска до места ставки. Для выполнения такого полета все условия должны быть идеальными.

Одна из раздражающих особенностей сапсанов, ­в отличие от пустнынных соколов, их нежелание атаковать ворон, сидящих на земле. Это означает, что вы вынуждены напускать на летящую ворону, которая может довольно быстро сообразить, что к чему и принять меры, или вам придется поднимать ворон самостоятельно, что автоматически лишает сокола преимущества­. Хороший гаевник обладает острым умом и знает, что внезапность также важна, как и преимущество в высоте. Очень часто, чтобы замаскировать свой подход, слетевший с руки сокол летит к воронам под прикрытием скачущих легким галопом лошадей, а когда приблизится на нужное расстояние бросается в атаку.

В основе нашей охоты лежит та же система, которую так талантливо описал Роджер Аптон в своей книге "Falconry: Principles and Prac­tice". Ловчие птицы с кровями балобана или кречета гораздо проворнее чистокровных сапсанов и на земле, и в воздухе, как и облетанные птицы неизмеримо лучше необлетанных. Несмотря на усиленные тренировки необлетанные птицы, по разным причинам, редко достигают уровня летных и ловчих качеств облетанных птиц. По видимому опыт не полученный в том критическом возрасте трудно приобрести позднее. Очень крупные соколы, весящие более килограмма, наводят на грачей и ворон панический страх (не говоря уже о белой куропатке), отчего добыча уходит низом или прячется в укрытие, срывая таким образом красочную охоту. Зрелищное противостояние чаще можно увидеть при охоте с некрупными, не внушающими страх соколами.

Сильные ветры в век телеметрии больше не представляют опасности. Чем больше сокол летает в ветер, тем опытнее он становится; до тех пор пока он не поймает сорок - пятьдесят ворон или грачей, умение летать в ветер у него сопоставимо с таковым у ворон. Когда по небу несутся облака и прекращаются разговоры начинается настоящая охота. Напущенный с подветреного склона сокол раскрывает крылья и буквально вжимается в небо. Поднявшись над воронами под облака, он непринужденно и легко уходит к земле. Разлетевшиеся в суматохе вороны падают как подкошенные. Сокол разворачивается и с легкостью догонят одну из них, отчего ваше сердце звенит от радости.

Сильный ветер усиливает восприятие. Успехи запоминаются навсегда, неудачи сильно расстраивают, скачки разбивают внутренности. Хороший гаевник на сильном ветру - незабываемая картина, возможно это лучшее, что можно увидеть в современной соколиной охоте. Но посредственный сокол может привести в уныние и конечно доставит много проблем. Охотиться на ворон зимой при штормовом ветре среди холмов Buchanesque значит испытывать надежду, неуверенность и отчаяние, безысходность, восторг и физическое истощение, понимать жизнь и ум несравненного сокола и суть вечной ­борьбы за выживание, что недоступно другим.

Хотя часто кажется, что пойманная ворона не подозревала о нападении и поэтому попалась, не успев сдвинуться с места, при явной опасности вороны не паникуют и сохраняют самообладание. Очень часто вороны пикируют и терроризируют сокола. Вороны редко сбиваются намертво, обычно сокол хватает ворону и, упав с ней на землю, перекусывает ей шею. У сапсанов очень слабая хватка и вороны часто уходят от них. Если ворона вырывается, сапсан редко ее преследует. Сокол должен быстро научиться брать ворону за голову и мгновенно убивать. Если он будет возится с ней на открытом месте, очень скоро его облепит стая злых ворон, которые могут его покалечить или отбить свою товарку. Мой новозеландский сокол убивает ворону в первые 30 секунд после поимки, а когда жертва затухает, остальные вороны уже меньше волнуются и держатся на расстоянии. Когда сокол тащит ворону к ближайшим кустам, туда же следуют и лошади. Сокол, сидящий на вороне в чистом поле очень уязвим; немало хороших птиц погибло от рук посторонних людей. В Великобритании на соколов часто нападают другие хищники, особенно канюки.

Теплое мясо ворон обычно нравится соколам, но когда оно остывает они находят его невкусным; некоторые соколы едят и холодное мясо, но тетеревятники отказываются. Жирные вольерные птицы обычно не едят остывших ворон. Будет хорошо, если вы иногда будете давать птенцам мясо ворон, чтобы они привыкли к его вкусу.

Грачи более ловкие, чем вороны, но морально слабее. На них лучше охотиться с некрупными соколами. Когда грачи сбиваются в огромную стаю, это может смутить молодого сокола, но опытный сокол без труда выхватывает грача из стаи.

Галки - более трудная добыча. Очень непросто поставить сокола выше них, настолько они осторожные и непоседливые. В воздухе сапсан обычно слишком неповоротлив, чтобы сбить галку. Мой новозеландский сокол, если ему удается забраться выше галки, может сбить ее, применив спиральное пикирование. От этой техники трудно уклониться. Мой лучший сокол - галчатник это гибрид наполовину новозеландский сокол, на четверть кречет и на четверть тундряной сапсан, по кличке Коктейль. Когда он гонялся за галкой, обе птицы носились по небу словно пораженные током.

Охота на сорок кардинально отличается от охоты на ворон, поскольку сорока не умеет быстро летать и вынуждена маневрировать. Успешно охотиться на сорок можно только когда у сокола есть постоянное преимущество в высоте, а местность исключительно благоприятна для этой охоты, т. е. растительности не слишком много, но и не слишком мало. Такие места есть в Северной Америке ­и Испании. Сорока не останется на крыле, когда в небе сокол, если только у нее нет другого выбора, поэтому никаких преследований и борьбы за высоту вы не увидите. Чтобы результативно охотиться на сорок, вы должны быть молоды, тренированы, быть пешком и готовы услышать довольно много смачных слов.

Чтобы следовать за соколами мы охотимся верхом и берем с собой столько соколов, сколько участвует сокольников. Остальные соколы остаются в охотничьем фургоне и меняются по мере необходимости­. В августе и сентябре может быть жарко, и после напряженного полета сокол может выдохнуться. В этом случае, лучше хорошо его накормить и пропустить день, что в сущности означает охоту с двумя группами соколов в разные дни. Кроме того, при охоте на ворон с крупным соколом нет необходимости тщательно контролировать его вес, как это необходимо для мелких соколов. Когда у птицы в зобу есть немного мяса от первой добычи это даже лучше, особенно при втором напуске. Хотя мы используем много молодых соколов, поскольку готовим их для охоты на вихляев,­ если бы я охотился только для своего удовольствия, то держал бы две команды приблизительно по три птицы в каждой, с весом не более 900 граммов (32 унции).

Когда охотишься верхом, напуск сокола на ворону означает хорошую скачку, как и при охоте с борзыми. В старые времена эгретки от цапли доставались тому, кто первый доберется до добычи. При охоте пешком, каждый решает сам, остановиться ему и наблюдать за происходящим в бинокль или бежать как безумному, не видя ничего вокруг, а потом достать телеметрию, чтобы выяснить результат охоты. Что происходит в небе, так высоко и далеко, когда птицы, если их видно, напоминают крошечные пятнышки? Поимка редко случается поблизости, а сокол не поймавший на такой высоте добычу, может соблазниться другой добычей, которая может находится на большом удалении от него. Поэтому, чтобы наслаждаться (и пережить) зрелище высотного боя необходимо иметь охотничью лошадь. Охота на врановых верхами является самой захватывающей из всех классических видов традиционной соколиной охоты.

Оценки расстояний на которые поднимается или гонит сокол весьма приблизительны, их ценность вряд ли превышает стоимость бумаги, на которой они печатаются. У соперничающих сокольников они растут в геометрической прогрессии. Очень часто кажется, что высоко поднявшиеся птицы находятся довольно далеко, но когда они снижаются к горизонту, и в конечном счете спускаются к земле на фоне элементов ландшафта, которые ­показаны на карте, оказывается, что они ближе, чем ожидалось. В нашей местности, в 7 или 8-кратный бинокль все детали атаки хорошо видны на протяжении километра, пока птицы не скроются за горизонтом. В более мощный бинокль при хорошем освещении и при отсутствии помех можно увидеть еще больше. Обычно, что происходит: пока сокол находится в небе и машет крыльями, его видно, но когда он складывает крылья и начинает пикировать, он исчезает. Если сокол промахнулся и выходит из пике, то прежде чем сделать вторую ставку он может пару раз взмахнуть крылом и вороны покажут, попал сокол или нет. Если птица промахивается, то почти всегда возникает необходимость в телеметрии, поскольку увидеть сокола опять очень трудно; как только вы потеряете его из вида, через несколько секунд он может оказаться где угодно. По весьма приблизительным рассчетам высотный бой с набором высоты по спирали, сопровождаемыми гонкой к укрытию, обычно протекает со скоростью в двое превышающей скорость галопирующей лошади. Будет сенсация, если вы увидите высотный поединок, проскачете во весь опор и в конце сокол сядет с добычей прямо перед вами.

Исходя из моего опыта существует два типа высокого полета: подъем по спирали и прямой набор высоты. Птицы с низкой нагрузкой на крыло, такие как цапля (0.37 г/см²), красный коршун (0.31 г/см²), и до некоторой степени, грач (0.31 г/см²) быстрее и легче поднимаются кругами приблизительно 50-100 метров в диаметре­. То же самое относится к соколам с низкой нагрузкой на крыло, типа балобана с нагрузкой приблизительно 0.60 г/см². С другой стороны, ворона которая сильнее грача и имеет бόльшую нагрузку на крыло (0.42 г/см²⁾, способна подниматься на хвосте и лететь строго вверх по крутой спирали. Исход кажется безнадежным, а усилия тщетными, когда видишь, как птица тяжело машет крыльями, толкая себя почти вертикально, едва перемещаясь по горизонтали. Ворона способна на такое, только когда ее преследует сокол с такими же способностями, такой как гибрид сапсан/балобан с нагрузкой 0.69 г/см². Такой сокол поднимается вместе с вороной, отставая от нее всего на пару метров. Снизиться ворона не может и в сторону пойти тоже не может. Если она пойдет в сторону, то мгновенно потеряет высоту относительно сокола и будет немедленно атакована. Ей остается только подниматься. Опытный сокол будет продолжать подниматься, пока не будет приблизительно на метр выше вороны. Тогда он переломится через крыло и пойдет на ворону, которая будет падать и кружиться, чтобы уйти от вытянутых лап сокола. Следуют броски и пикирования, воздушное противостояние возобновляется. Цель этого небольшого маневра состоит в том, чтобы испытать ворону на крепость духа. Сдадут ли у нее нервы, нырнет ли она к земле? Есть ли у нее силы уйти от сокола и сила воли, чтобы возобновить подъем? Сокол сильнее своей жертвы и решительно борется за высоту. На этот раз он поднимается над вороной все выше и выше. Два метра, три метра, пять метров.... Достигается точка, в которой и ворона и сокол понимают, что положение теперь непригодно для обороны. Обе птицы одновременно уходят в штопор. Обе в настоящий момент в нескольких сотнях метров над землей, возможно даже в облаках. Они падают вращаясь вокруг своей оси. Жизнь или смерть принесет этот маневр? Под ними легкой рысью скачут сокольники, пытаясь предугадать результат. Если понадобится они готовы сорваться в галоп, но им хочется, чтобы сокол схватил добычу в воздухе. Две падающих точки внезапно соединяются. Сокол взял ворону! Все кричат и машут руками, лошади бегают по кругу, забытые на мгновение­. Внезапно падение замедляется, словно у птицы раскрылся парашют. Сокол с добычей планирует вниз и падает на землю, как семечко клена. Наездники съезжаются со всех сторон, стремясь успеть к моменту приземления сокола. На земле идет противостояние, ворона с хриплым карканьем борется с соколом. Сокольник слезает с лошади и быстро убивает ее, предлагая мозг запыхавшемуся соколу. Лошади, вздымая бока, кивают и трясут головами, всадники взволнованно в который раз пересказывают друг другу все перепитии воздушного боя. Сокол, слишком уставший, чтобы есть, настойчиво ломает шею давно умершей вороны, его голова скрыта в иссиня-черных перьях. Вцепившись в жертву, как хорек, он крутит и рвет ее клювом. Наконец убедившись, что ворона мертва, он съедает мозг и приступает к ощипыванию тела. Вороний пух липнет к его глазам, которые он нетерпеливо вытирает о крыло. Лошадь сокольника щиплет траву - время выпить.

Не все напуски имеют подобный конец. Ворона, вращаясь и качаясь при падении, может ухитриться не попасть в когти. В этом случае обе птицы должны резко сбавить скорость; как правило из пике они выходят над самой землей. Ворона отчаянно ищет любое укрытие.

Если ничего нет, тогда она падает на землю, а над нею гибрид сапсан/балобан, вариантов у вороны немного. Но она может найти кочку или овцу, или даже лошадь сокольника. Если сокольники достаточно близко, они могут заставить ворону подняться, пустив на нее лошадей, крича и щелкая хлыстом. Если трава низкая, сокол сам может заставить ворону взлететь, преследуя ее от овцы к овце, пока наконец, удача не отвернется от вороны. Но если ворона залетела в кусты,­ то охота закончена; ее оставляют для следующих охот. Она будет злиться там, восстанавливая дыхание, свое достоинство и под конец нахальство. Расстроенный сокол сманивается на вабило, клобучится и отправляется отдыхать, а в это время готовят следующего сокола. Только когда люди уходят и все успокаивается, появляется ворона, поумневшая, но невредимая.

Высотный полет, вроде этого, может занять пять - десять минут. Если ветер слабый или отсутствует и напуск производится в чистом поле, тогда есть хороший шанс поймать ворону в небе, не дав ей долететь до укрытия. Для этого сокольник должен держаться примерно в 200 метров от вороны. Сокол расклобучивается и напускается на ворону, когда та сидит на земле или начинает взлетать (в этом случае важно точно выбрать момент). Как только сокол слетит, сокольник кричит "Au volee!", чтобы предупредить других участников охоты и поднять ворону. Конечно может случится, что ворона не захочет подниматься, а вместо этого полетит к ближайшему укрытию, которое вы упустили из виду, или попытается увернуться от сокола. В обоих случаях, если она останется на крыле, его перспективы равны нулю. Но если это сильная ворона, которая не слишком самонадеяна, чтобы встречать сокола на земле (как это бывает с дикими сапсанами) и не испугается, увидев размеры сокола, то она начнет подниматься и сокольник немедленно подскачет под нее, чтобы убедить ворону в правильности выбранного решения. Однако, если сокольник напустит сокола так, что в момент подлета к вороне он окажется выше ее, то никакого высокого полета не последует. Ворона, над которой доминируют с самого начала, будет легко подавлена. Поэтому сокол, охотящийся с кругов, знает, что он может легко справиться с вороной, имея преимущество в высоте; для него они как куропатки.

Таким образом, чтобы воздушный бой состоялся, сокольник должен напустить сокола так, чтобы при подлете к вороне, он был ниже ее, отрезая тем самым ее от земли и заставляя уходить в небо. Если борьба за высоту продлится пять минут и будет ветренно, ветер снесет птиц в сторону. При ветре 12 километров в час птицы сместятся на ­километр, при ветре 12 миль в час, на милю. В таких условиях, ворона без всяких усилий может пролететь по ветру несколько километров. Если охота проводится на безлесой равнине, то беспокоиться не о чем. Но немногим из нас повезло охотится в таком месте, более вероятно, что где-нибудь на этом пути, возможно немного в стороне, для вороны есть какое-нибудь укрытие. Ворона все понимает. Он знает свою территорию досконально. Несмотря на то, что все внимание уходит на то, чтобы уйти от сокола и нет времени осмотреться, она знает где находится и просчитывает варианты спасения. Когда ворона увидит свой шанс, она начинает падать, раскачиваясь по бешеной амплитуде, чтобы избежать последней отчаянной атаки сокола. Опытный сокол тоже не глупый. Он знает все вороньи уловки. Сокол будет держаться между вороной и укрытием, наблюдая за ней и ожидая ее шагов. Когда ворона попытается прорваться, чтобы отбить ее от деревьев, сокол бросится за ней, вложив всю свою энергию в одно заключительное усилие. И когда сокол выжмет ворону на какое-нибудь безопасное место, он услышит над собой шум деревьев и крики сокольников, знаменующих победу.

В конце лета бывают дни, когда к вечеру ветер стихает. Сокольник бережет высоколетного сокола и подходящую территорию для этого времени в надежде увидеть хорошую охоту. Каждый сезон нам удается увидеть только несколько действительно высококлассных полетов, которые остаются в памяти навсегда.

В ветреный день, там где вообще нет никаких укрытий, противоборство продолжается почти бесконечно. Благодаря давлению ­ветра, сокол будет многократно атаковать ворону, только для того, чтобы пикируя, отлетать от нее подальше, используя помощь ветра­. Все выше и выше поднимаются птицы. Там ветер возможно вдвое мощнее, чем у земли. Птицы дрейфуют все быстрее и быстрее. Всадники под ними серьезно озабочены. Они несутся во весь опор, об отставших никто не думает, некоторые уже сидят в канаве или болоте. Глаза слезятся от напряженного всматривания в облака. Вдруг заминка - непроходимая стена - безумная схватка за найденные ворота, прыжок в грязный проход, борьба с ржавой колючей проволокой, протаскивание лошади (остерегайтесь стремян на пружинных защелках), попытка нащупать седло, которое почему-то болтается, "Ворота!" - крик появившемуся всаднику, нога пытается поймать стремя, группирование в попытке уравновесить лошадь. Времени нет, приближается большая канава, сесть и не мешать лошади, прыжок, передние копыта касаются края канавы, но задние уходят вниз, лошадь напрягается, пытаясь вылезти из канавы, шанс поймать стремя, собраться,­ выбрать аллюр, продолжить в легком галопе, глаза в небо, искать соперников. Ничего. Сердце сжимается. Не паниковать и достать бинокль. Попытка мгновенно остановить скачущую лошадь. Лошадь! Прекрати дышать! Пожалуйста! Маленький бинокль хорош для поиска ворон, но не для слежения за соколом. Если бы Zeiss! По-прежнему ничего. Поехали быстрее. Давай! Петляние в тростнике, не провалиться бы. Еще канава. Давай Петер, ты можешь! Большой прыжок! Проклятие! Тот край не твердый. Петер увяз по брюхо, фырчит, все четыре ноги в бузе. Я беру повод, покрытый грязью, и перекидываю через его голову. Не трогаю коня, даю опомниться. Он не будет паниковать, он знает, что делать. Где птица? Где остальные? Они видели что-нибудь? Приближается гнедой араб. "Barbro! Где они?"

"Не знаю! Я потеряла их!"

Я вынимаю вабило и вращаю несколько раз. Если сокол еще гонит, он не прореагирует. Если бросил и увидит меня, то придет. Как бы то ни было, никто не пострадал. По-прежнему ничего. "Эй! Давай крути!"

Я скручиваю вабило и бросаю Barbro, она распутывает и начинает крутить, заботясь, чтобы не оно не захлестнулось за ноги лошади. Я включаю ­телеметрию. Антенна встроенная в ремень сумки не ловит сигнал, преследование продолжается. Петер передохнул. "Давай старый друг! Ты можешь!" Он повернулся, понюхал свое плечо, затем забросил голову на спину и перевалился на один бок, дергаясь изо всех сил. Его правые ноги освободились из трясины, он бьет передними ногами, пытаясь нащупать опору. Отхожу, держа повод и мартингал подальше от его ног­. Он медлит, раскачивается взад вперед, затем со стоном делает большое усилие и вылезает из плена. Он в грязи по самое седло, но цел. Осматриваю его и накидываю повод. Вытерев руку о бриджи, сажусь в седло, и мы едем дальше к горному хребту приблизительно в полумиле впереди. Вынимаю из седельной сумы рацию. "Где вы? Прием".

"Я слышу вас, прием". Это - Дэвид из охотничьего фургона.

"Они ушли за хребет. Вы можете подняться на Watty Bell's Cairn и попытаться поймать сигнал, прием". "Я еду туда, прием."

Мы развиваем хорошую скорость увереннно двигаясь по овечьей тропинке. Но она идет в гору и несколько незаседланных лошадей хотят бросить нам вызов. Однако сейчас не время для состязаний. Мы кричим и машем руками, отчего они начинают резвиться, взбрыкивая и танцуя, но мы спешим и влетаем в ворота. Пройдя через них, я разворачиваю антенну и пробую еще раз поймать сигнал. По-прежнему ничего. Или они ушли по ветру вдоль хребта, или спустились в мертвую зону, в "закуток", как здесь говорят. Подъезжают остальные участники Поля. Я слышу стук копыт по дороге. Подъезжает охотничий фургон. "Нет сигнала. Поднимайтесь на Crow Rock и пробуйте оттуда. Мы срежем здесь на лошадях."

Мы спешим, но на рысях не пойдешь. Нет смысла убивать лошадей. Несколько минут ничего не решают. "Сигнал на той стороне, справа от Вас в направлении зарослей папоротника, прием".

"Мы проверим, прием."

Идем легким галопом, пробираясь через болотистые места более осмотрительно, направляясь в сторону папоротника, чтобы произвести перекрестное пеленгование. Есть хороший сигнал. Сокол где-то там. Рассредоточиваемся и слушаем бубенчик. Не наступить бы на него. "Он здесь!"

Ворона давно мертва. Lilah с презрением ощипывает ее, пучки черных перьев разносятся ветром, как дым от занимающегося костра. Сокол смотрит на нас, собравшихся вокруг него полукругом, обрызганных грязью, еле стоящих на ногах. Он смотрит на нас ­презрительным взглядом, единственного кто знает всю историю событий.

Когда вы напускаете сокола в ветер, вы ставите на карту свою жизнь.