Принцесса Постоянство

Весь февраль Генрих посылает ей письмо за письмом, чтобы не дать угаснуть ее любви и ускорить встречу. «Моя любовь делает меня столь же ревностным в исполнении долга, как и в сохранении вашей благосклонности, моего единственного сокровища. Поверьте, мой дивный ангел, обладание вами я ценю не меньше, чем воинскую славу. Гордитесь, что победили {445} меня, меня, кто был побежден только вами. Миллион раз целую ваши ножки». Нетерпение угадывается в этих строках, и в других: «Я ношу только черное, ибо как бы овдовел вдали от того, что приносит мне радость и усладу». Король удивляется, что редко получает от нее письма. Как установил Раймон Риттер, она возобновила связь с Белльгардом и развлекает короля издалека. Однако нельзя обделять милостями и своего повелителя. В апреле она приезжает к нему в Компьень, чтобы успокоить его и пополнить свой кошелек за счет дополнительных налогов, собранных в Нормандии на военные расходы.

В конце весны начали серьезно поговаривать об отречении короля от протестантства. Габриель, возможно, по подсказке канцлера Шеверни подталкивала его к этому шагу. Д'Обинье догадывался, почему: «В начале их любви она доверяла только слугам и служанкам, исповедующим протестантство, и не уставала расхваливать верность этих людей... Но когда надежда получить корону путем брака зародилась в ее сердце, и она поняла, что все пасторы, вместе взятые, не могут расторгнуть первый брак, и только один папа способен это сделать, тогда-то она и изменила свое поведение». По словам историка Мезере, она произносила перед королем речи о «нищете народа, о перспективе провести остаток его жизни в доспехах, тяготах, метаниях, невзгодах, вдали от покоя и радостей жизни». А может быть, и супружеских радостей? Новая Омфала испытывала свой чары на новом Геракле. Король не остался равнодушным к ее увещеваниям. 21 мая он переложил их на стихи в посвященной ей песне. «Я ее продиктовал, но не аранжировал», — скромно уточнил король. {446}

Лавровый венец или венец из лилий? Король не уточняет.

Но небо не было таким безоблачным, как казалось. Отправляясь на осаду Дре, Генрих велел Габриели уехать в Ане, к Екатерине Бурбонской. Она снова заставила себя просить, и король сухо ее укоряет: «Вы знаете, что я принял решение больше не плакаться. Теперь я принимаю другое — больше не сердиться. Первое помогает мне никому не докучать, — второе облегчает душу». Новые встречи, новые разлуки. На этот раз потому, что он отправляется в Сен-Дени, чтобы отречься. В лагере у Дре король ненадолго поверил, что его обер-шталмейстер Белльгард влюблен в мадмуазель де Гиз, но помыслы Белльгарда были все еще устремлены к Габриели, которая не заставила его долго томиться. Раймон Риттер датирует июлем 1593 г., то есть за несколько дней до церемонии в Сен-Дени, любовное письмо обер-шталмейстера к мадам де Лианкур, не оставляющее сомнений в природе их отношений. Это объясняет {447} длинное ревнивое письмо короля, отправленное в том же месяце: «Ничто так меня не укрепляет в моих подозрениях, как ваше поведение в последнее время... Вот почему вчера я начал письмо словами: «Самый глухой тот, кто не желает слышать». Вы знаете, как я был оскорблен присутствием подле вас моего соперника. Ваши речи меня почти успокоили. Но теперь я понял, что вы разуверяли меня только устами, но не сердцем. Решайтесь же, возлюбленная моя повелительница, избрать себе только одного слугу».

В тот миг, когда Генрих IV готовился выслушать наставления католических пастырей и принародно объявить о своем выборе, он находился в глубоком эмоциональном кризисе. Впрочем, драма граничила с водевилем, так как именно весной этого года произошел эпизод, вдохновивший Бомарше на сцену со шкафом в «Женитьбе Фигаро». Генрих постучал в дверь Габриели, и Белльгард выпрыгнул через окно в сад, совсем как Керубино. Рассказывали о другом приключении: Белльгард спрятался под кроватью, в то время как красавица предавалась любовным утехам с королем. Утомившись и проголодавшись, они открыли коробку конфет, и Генрих со смехом бросил несколько штук под кровать со словами: «все хотят жить!» Выдуманные или нет, эти истории отражают ситуацию, о которой прекрасно знали хорошо информированные лица.

События в Сен-Дени положили конец этому критическому периоду в жизни короля. Габриель, безмятежная и прощенная, присутствует в монастырской церкви в великий день 25 июля; она, как и король, живет в аббатстве, к негодованию парижских проповедников: «Бордель Сен-Дени», — сказал священник {448} Буше. Отныне их судьбы неразрывно связаны. Теперь она сопровождает его во всех походах, живет на Монмартре во время последних боев у Парижа, присутствует на коронации в Шартре в феврале 1594 г. Генрих не хочет с ней расставаться еще и потому, что она ждет ребенка.