Вводные замечания о собаках, их дрессировке и хозяевах

«Собаки» вообще и «собака» в частности

Научное исследование животных обычно основывается на том, что отдельные их представители, которые были тщательно ощупаны, осмотрены, изучены или анатомированы, считаются типичными представителями своего вида. Между тем мы не считаем поведение одного-единственного человека образцом поведения людей вообще. Если некто оказывается неспособным собрать кубик Рубика за час, мы не приходим к выводу, что все без исключения люди в этой ситуации потерпят неудачу (не считая случая, если этот человек превзойдет всех живущих на Земле людей). Наше ощущение индивидуальности оказывается сильнее, чем понятие об общей биологии. Когда речь заходит об описании наших физических и когнитивных способностей, мы в первую очередь — индивиды, и только потом — представители рода человеческого.

С животными все наоборот. Наука рассматривает животное сначала как представителя своего вида, а потом уже как особь. Мы привыкли считать животных, которых держат в зоопарке, невольными «посланниками» того или иного биологического вида.

Заблуждение насчет одинаковости представителей какого-либо биологического вида можно проиллюстрировать исследованиями интеллекта животных. Так, для проверки популярной гипотезы о том, что больший размер мозга предполагает более развитый интеллект, ученые сравнили мозг человека с мозгом шимпанзе, а также нечеловекообразного примата и крысы. Ясно, что мозг шимпанзе меньше нашего, мозг нечеловекообразного примата меньше мозга шимпанзе, а весь мозг крысы не больше мозжечка примата. Все это хорошо известно. Но для сравнения использовался мозг только двух-трех приматов. Нескольких животных, сложивших голову во имя науки, сочли идеальными представителями своих видов, хотя мы понятия не имеем, обладали ли эти обезьяны необычайно большим объемом мозга или он, напротив, был аномально мал.[1]

Сходным образом, если отдельно взятое животное или небольшая группа животных терпят неудачу в ходе психологического эксперимента, проклятие ложится на весь вид. Хотя классификация животных на основании их биологического родства очень полезна, результат получается странный: мы говорим о том или ином виде так, будто все представители этого вида идентичны. Имея дело с людьми, мы не допускаем эту ошибку. Если в ходе эксперимента собака выберет из двух кучек печенья меньшую, то ученый нередко делает вывод: не данная собака, а собаки вообще не способны отличить большую кучку от маленькой.

Поэтому, когда я говорю о «собаке», я имею в виду только тех собак, которые стали объектами научных наблюдений и опытов. Результаты многих успешных экспериментов в конце концов позволяют распространить их на всех собак. Тем не менее вариации будут значительными: ваша собака, например, может обладать необыкновенно тонким обонянием, или избегать вашего взгляда, или беззаветно любить свой коврик, или не выносить прикосновений. Не всякий акт собачьего поведения следует истолковывать как значимый и важный — иногда они просто делают что-либо, как и мы. Я расскажу то, что знаю о собаках я. Ваши результаты могут быть другими.

Дрессировка

Эта книга — не пособие по дрессировке. Тем не менее она может помочь вам научиться понимать животных, давно и безо всяких справочников научившихся дрессировать людей (которые даже не замечают этого).

Пособия по собаководству и литература о когнитивных способностях собак не слишком совпадают. Тренеры-собаководы используют некоторые базовые положения психологии и этологии — иногда безуспешно, иногда добиваясь великолепных результатов. В основном дрессировка базируется на принципе ассоциативного научения. Все животные, включая человека, с легкостью устанавливают связь между событиями. Ассоциативное научение основано на так называемой оперантной парадигме, которая предполагает подкрепление (лакомство, внимание, игрушку, ласку) желательной, «правильной» реакции животного (например, собака по команде садится). Путем многократного повторения можно сформировать у собаки желаемый навык (например, чтобы она по команде легла и покатилась по полу или — это зависит от амбиций хозяина — ехала на доске за катером).

Но часто догмы дрессировки вступают в противоречие с научным взглядом на собачью сущность. Например, многие тренеры считают, что на собак следует смотреть как на прирученных волков и соответственно обращаться с ними. Однако, как мы убедимся, ученые знают очень немногое о поведении волков в естественной среде, и эти данные нередко противоречат общепринятым представлениям, которые легли в основу этой аналогии.

Вдобавок методы дрессировки не проверены научно, несмотря на заверения некоторых тренеров в обратном. Так, ни одну программу дрессировки не оценивали, сравнивая поведение собак из экспериментальной группы, которые проходят курс дрессировки, и контрольной, представители которой жили как прежде. Собаководов, которые обращаются к тренерам, нередко отличают две черты: а) их питомцы менее «послушны», чем среднестатистические собаки; б) они настроены гораздо решительнее среднестатистических хозяев собак. Учитывая два эти обстоятельства, очень вероятно, что спустя несколько месяцев дрессировки собака начнет вести себя иначе почти вне зависимости от того, чему и как ее учили.

Результаты дрессировки восхищают, но они не доказывают, что ее методы обеспечивают успех: он вполне может оказаться случайным. Также собака может добиться успеха потому, что во время дрессировки ей уделяли больше внимания — или потому, что за это время пес повзрослел, или что соседская собака, которая не давала ему покоя на улице, уехала куда-то вместе со своими хозяевами. Другими словами, прогресс может объясняться добрым десятком сопутствующих перемен в жизни животного, и мы не в состоянии определить эти факторы без строгого научного анализа.

Но важнее всего то, что дрессировку, как правило, «заказывает» владелец собаки. Тренер обучает своих подопечных в зависимости от представлений хозяев о собаках и от того, чего они хотят от собак. Эта цель не совпадает с нашей: мы стремимся понять, что такое на самом деле собака, что она хочет от нас и что о нас знает.

Хозяева и питомцы

Сейчас модно называть хозяина домашнего животного его опекуном или компаньоном. Некоторые умники даже признали людей питомцами собственных собак. В книге я использую слово «хозяева» потому, что этот термин обозначает юридические отношения людей и собак — и, в частности, потому, что собаки по-прежнему считаются нашей собственностью (притом не слишком ценной, если речь не идет о чистопородных собаках). Я с радостью встречу тот день, когда собаки перестанут быть нашей собственностью, — а до тех пор буду использовать слово «хозяин» в нейтральном смысле, исключительно для удобства.