А. КОМПРЕССЫ

Так как излагаемый ниже способ применения воды уко­ренился и известен в народе под названием «компрессы», то я охотно придерживаюсь этого термина, даже рискуя дать ему не совсем точное определение.

1. Компресс на переднюю поверхность туловища (передний, или верхний, компресс)

Достаточно большой кусок грубой льняной ткани (го­дится для этого и пеньковая пряжа для мешков) склады­вается по длине 3—4—6—8—10 раз таким образом, чтобы им можно было закрыть горло, грудь и живот. Справа и слева он должен несколько свешиваться по бокам тела. Сложенное таким образом полотно погружают в холодную воду (зимою в теплую), основательно выжимают и накладывают вышеописанным способом на тело лежащего в постели больного. Поверх него кладется шерстяное или полотняное одеяло, сложенное вдвое или втрое, чтобы воспрепятствовать всякому доступу воздуха к мокрому комп­рессу. Сверху всего этого кладется перина. Горло обычно я обертываю еще порядочным куском сукна или шерстя­ной материи для предохранения от доступа наружного воздуха. С этим закутыванием нужно быть осторожным, иначе легко можно вызвать простуду.

Компресс должен лежать 3/4—1 час; если он, действуя в данном случае холодом, должен быть продлен, то следует переменить согревшийся компресс, т.е. намочить его вновь. Когда назначенное Время прошло, мокрый компресс снимают; пациент одевается и делает движения или остается некоторое время в постели. Специальная цель такого комп­ресса — удаление скопившихся в желудке и животе га­зов. При этом, как и при последующих применениях, не­обходимо, чтобы тело было теплым.

2. Компресс на спину (спинной, или задний, компресс)

Компрессу на передней поверхности туловища соответ­ствует компресс на спину, который, если нужно приме­нить последовательно оба вида компрессов, кладется сна­чала. При этом необходимо заметить следующее так как и этот компресс прикладывается больному в постели, то, чтобы не замочить тюфяк или сенник, на тюфяк кладут шерстяное одеяло (из толстого сукна), а затем еще кусок полотна, после чего намоченный и выжатый кусок полотна, сложенный в 3—4 раза, раскладывается по длине на посте­ли так, чтобы закрывал всю спину — от последнего шейно­го позвонка до конца позвоночного столба. Потом пациент ложится на спину в постель на приготовленный компресс, запахивает шерстяное одеяло себе на бока и закрывается еще одеялом и периной для предохранения от доступа воз­духа. И этот компресс должен лежать около 3/4 часа, а в случае большей продолжительности его следует снова смачивать, так как он, как и передний компресс, действует холодом. Правила — те же, что указаны выше.

Спинной компресс прекрасно действует при страданиях спины, спинного мозга, позвоночного хребта. Я знаю много случаев, где это средство, примененное два раза в день, совершенно избавляло от страданий. Отлично действует оно также при застоях крови, при лихорадочном жаре. Указания по применению даны при описании болезней.

3. Передний и задний компрессы на туловище, накладываемые вместе их можно накладывать или один после другого, или оба одновременно.

Приготовляют, как сказано, компресс № 2 и компресс № 1, который кладут возле постели. Раздевшись, пациент ложится на спинной компресс в постель и накладывает на себя готовый передний компресс, затем сверху укрывается еще одеялом и периной. Если при этом кто-нибудь присутствует, то он может хорошенько укутать лежащего со всех сторон, чтобы ниоткуда не было доступа свежему воздуху. При этом нижнее шерстяное одеяло должно быть такой ширины, чтобы оно могло закрыть сразу оба компрес­са. Продолжительность этого двойного компресса — от 3/4 до 1 часа. Он прекрасно помогает при большом жаре, при скоплении газов, приливах крови, ипохондрии и других страданиях.

4. Компресс на живот

Пациент ложится в постель. Полотно, сложенное в 4—6 раз, намачивается в воде, насухо выжимается (чтоб не капало), кладется на живот (на желудок и ниже) и хо­рошенько покрывается затем шерстяным одеялом и пери­ной. Компресс длится от 3/4 до 2 часов. При 2-часовом сроке через час полотно нужно вновь намочить. Этот компресс очень полезен при отягощении желудка, коликах. Он также хорошо отгоняет кровь от сердца и из грудной полости. Для намачивания компресса вместо воды очень часто употребляется уксус, а также, как об этом особо говорится в 3-й части, отвар из сенной трухи, овсяной со­ломы, цитварного семени и т. д. Для меньшей траты уксуса я сначала смачиваю уксусом, разведенным пополам с водой, сложенный вдвое кусок полотна и накладываю его на голое тело, а затем покрываю его другим куском, сложенным вчетверо и намоченным одною только водой.

Очень часто меня спрашивают, как я смотрю на ле­дяные компрессы, кровопускания и др. Здесь я скажу об этом несколько слов.

Кто, желая помириться с врагом, подает ему руку с нахмуренным лбом, тому труднее достигнуть своей цели нежели тому, кто протягивает руку с радушным видом. Кажется, это сравнение не особенно плохо там, где дело идет о применении воды и льда. Я постоянно считал ледя­ные компрессы, особенно при наложении их на благород­нейшие части нашего тела (голову, глаза, уши и т. д.), самыми сильными и суровыми из всех средств, какие толь­ко могут быть применяемы. Не помогая природе приняться за прерванную работу для восстановления нормальных отправлений организма, средство это насильно вызывает у природы что-то, и это что-то потом мстит за себя. Ледяной компресс и ледяной пузырь никогда не употребляются в моих лечебницах; так пусть навсегда и останется. Представьте себе только эти ужасные контрасты: внутри тела пылающий жар, снаружи лед, а между ними страдающий орган, состоящий из нежной плоти и крови! Последствий такой совместной работы тепла и холода я всегда ожидал с огромным страхом, и мои опасения в большинстве случаев оправдывались.

Я знал одного господина, который носил на ногах беспрерывно целый год, днем и ночью, ледяной компресс. Было бы чудом, если б этот ледяной покров не вытянул из ноги не только весь жар, но и все необходимое при­родное тепло! Исцеления ноги не было и следа.

Но, возразит мне иной, в некоторых случаях это дей­ствительно помогало. Может быть, болезнь и отступала перед такими принудительными средствами, но какие же были последствия? Многие приходили ко мне с более или менее значительной глухотой, с различного рода ревма­тизмами, особенно с ревматизмом головы и т. п. «Откуда это у вас?» — «Да вот, тогда-то,— следовал ответ,— прок­лятый пузырь со льдом; теперь я страдаю столько-то вот лет». И наверное, большинство будет страдать всю жизнь.

Повторяю еще раз: я решительно восстаю против всякого ледяного компресса и утверждаю, что всякий, даже самый сильный жар, существующий в каком бы то ни было органе или части тела, может быть всегда понижен и уничтожен водою, если только применить ее правильно. Понятно каждому, что если пожар нельзя по­тушить водою, то его нельзя потушить и льдиною. Я только что сказал, что вода окажет помощь, если ее правильно применять. Это не значит, конечно, что, например, при воспалении головы вместо прежних пузырей со льдом или ледяных компрессов нужно наложить как можно больше мокрых повязок, водяных компрессов и пр. Сотня голов­ных повязок и компрессов не остановит прилива крови к воспаленному месту, а ведь от этого прилива и зависит повышение температуры. Поэтому нужно стараться иначе отвести и распределить кровь; другими словами: я должен действовать не только на больное место, но и на все тело.
Если враг сидит в голове, я поведу атаку на него прежде всего с ног больного и затем постепенно пройдусь по всему телу.

Впрочем, косвенно лед пригоден и в моем водолечении, а именно летом, когда вода становится теплою и прихо­дится охлаждать ее льдом.

Что мне сказать о кровопускании, пиявках и вообще о каком бы то ни было способе уменьшения крови?

Еще 50, 40, 30 лет тому назад редкая женщина не пускала себе кровь 3—4 раза в год. Дни, благоприятные для этого, суеверно отмечались различными значками и пометками в календарях. Сами врачи, земские и другие, банщики и цирюльники называли свою работу по части кровопускания прямо-таки «резней». Даже в водолечеб­ницах и монастырях были свои особые сроки для крово­пускания с предварительной строгой диетой. Перед этой кровавой резней желали друг другу счастья, после окон­чания — поздравляли друг друга. И резня временами была немалая. Одно духовное лицо того времени уверяло, что ему делались кровопускания в течение 32 лет по 4 ра­за в год, и каждый раз по 8 унций! Итого этот господин потерял 8X4X32, т.е. 1024 унций* крови! Кроме кро­вопусканий употреблялись еще пиявки, кровососные банки и т. д. И это одинаково применялось ко всем: к молодому и старому, к знатному и незнатному, к мужчинам и жен­щинам.

Но как переменились времена! Тогда на все эти опе­рации смотрели как на единственное, безусловно необхо­димое средство для сохранения здоровья; как же смотрят на это теперь? Теперь смеются над старым безумным взглядом, будто у человека может быть слишком много крови! Около двух лет тому назад один иностранный врач, деятельный и известный в литературе, сказал мне, что он никогда пиявки в глаза не видал! Многие врачи даже при­писывают малокровие нынешнего поколения злоупотреб­лениям кровопусканиями наших отцов. Быть может, это и так, но это не единственная причина.

Однако, к делу! По моему мнению, в человеческом теле все так гармонирует друг с другом, каждая отдельная (1 унция примерно 28 г.) часть с другою и каждая часть с целым, что, несомнен­но, человеческое тело представляет собой совершеннейшее произведение, идея которого могла возникнуть только в творческом духе Создателя и только Его творческой си­лою могла быть претворена! Этот же порядок, эта же ме­ра и гармония существует и между приходом и расходом веществ, необходимых для поддержания и сохранения здоровья, если только человек, разумный и свободный, поступает по воле Божией, правильно пользуясь дарован­ным ему, и не вносит различными злоупотреблениями в эту гармонию диссонанс и беспорядок. Если так, то я не могу представить себе, каким образом одно только крово­обращение, этот важнейший из всех процессов в челове­ческом теле, может происходить вне порядка, без числа и меры. Мне представляется, что каждое дитя вместе с жизнью получает от матери известное количество мате­рии для образования крови, назовите ее как хотите, эссен­цией, что ли, без которой кровь не может образоваться. Нет больше этой эссенции — прекращается и кровообра­зование, а вместе с ним и жизнь (Болеть и чахнуть — ото уже не значит «жить). При каждой же потере крови — все равно, от падения ли, кровопускания, пиявок, банок — теряется частичка этой кровообразовательной жизненной эссенции; на столько же человеку остается меньше жить. Каждое кровопускание означает сокращение жизни, потому что жизнь заключается в крови.

Мне возразят: нет ничего быстрее, чем образование крови; терять кровь, производить новую — почти одно и то же. Действительно, вырабатывание крови идет неимоверно быстро, но позвольте мне привести следующий пример, взятый из опыта (мои читатели из крестьян подтвердят его): чтобы откормить в короткое время скотину, ей де­лают значительное кровопускание и затем начинают откармливать; животное быстро жиреет; в очень короткое время появляется масса прекрасной свежей крови. Через 3—4 недели опять делают значительное кровопускание и опять начинают откармливать и давать питательное пойло. Ожирение идет прекрасно, и даже старое живот­ное при убое дает крови не меньше молодого. Но присмот­римся внимательнее к этой искусственно произведенной крови: она безвкусна, водяниста, безжизненна! У такого животного нет силы, выносливости, жизненности и, если его не упот­ребить на мясо, оно в скором времени заболеет водянкой.

А разве у людей иначе? Кому уже за 60 и кто приобрел несколько опытности и знания жизни, тому известно, как сильно влияет злоупотребление кровопусканиями наших предков на способности, таланты и долговечность потом­ства. Вышеупомянутый господин, потерявший так много унций крови, умер в расцвете лет от водянки. И если жен­щины делали себе (это факты) по 300—400 кровопуска­ний и становились от этого хилыми и больными, то не отсю­да ли последующее поколение стало слабым и хворым, склонным к конвульсиям и другим заболеваниям?

Я охотно допускаю, что бывают случаи, несомненно исключительные, когда в случае недостатка под рукой дру­гих быстродействующих средств кровопускание устраняет неизбежную опасность.

Но спрошу и я каждого разумного и беспристрастного человека: что лучше — лишать себя постепенно, по частям, жизненных сил или с помощью воды распределить кровь настолько равномерно, чтобы и самый полнокровный человек не чувствовал излишка крови? Посредством каких применений воды можно достичь этого распределения, будет объяснено в своем месте. Часто приходится слы­шать, что при угрожающем апоплексическом ударе крово­пускание — единственное средство к спасению. В связи с этим мне припоминается случай, когда при ударе первый из приглашенных врачей немедленно сделал кровопуска­ние, а второй определенно заявил, что именно вследствие кровопускания больной должен умереть, как оно на самом деле и случилось. Не от полнокровия, не от излишка крови обыкновенно бывает удар, как ошибочно думают, а от малокровия. «Он умер от удара»— это значит: исчезла кровь, а с нею и жизнь. Масло истощилось — и светиль­ник погас.

Какую пользу приносит вода именно в параличных случаях, увидим в 3-й части. Здесь только замечу еще, что мой предшественник трижды имел удар и был уже приговорен врачами к смерти. Вода не только спасла его, но и дала возможность потрудиться еще несколько лет для общества и прихожан.