Тема 18. МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

· с точки зрения внутреннего строения любая система обладает соответствующей упорядоченностью, организацией и структурой;

· функционирование системы подчиняется определённым, присущим данной системе законам; в каждый данный момент система находится в некотором состоянии; последовательный набор состояний образует её поведение. [202]

С точки зрения поведения выделяются самоорганизующиеся и саморазвивающиеся системы.

Для широкого класса систем адекватное понимание их поведения может быть получено лишь при условии выявления их целевых характеристик, описания их поведения как целенаправленного; это предполагает классификацию различных частей системы, установление иерархических соподчинений между целями различных уровней системы, анализ типа взаимосвязей между целями и подцелями системы (их кооперирование и конфликт и т.д.).

Для сложно организованных систем существенное значение имеют протекающие в них процессы управления; это в частности, означает, что системы как объекты исследования должны рассматриваться не только в вещественном и энергетическом плане, но и с точки зрения циркулирующей в них информации.

Структура описания систем.

Три группы признаков:

· внутреннее строение системы;

· специфические системные свойства;

· поведение системы [203].

Внутреннее строение системы описывается с помощью следующих понятий: «множество»; «элемент»; «отношение»; «свойство»; «связь»; «каналы связи»; «взаимодействие»; «целостность»; «подсистема»; «организация»; «структура»; «ведущая часть системы»; «подсистема; принимающая решение»; иерархическое строение системы».

Специфические свойства системы характеризуются через следующие признаки: «изоляция»; «взаимодействие»; «интеграция»; «дифференциация»; «централизация»; «децентрализация»; «состояние системы»; «стабильность», «восприятие, хранение и переработка информации»; «обратная связь»; «равновесие»; «подвижное равновесие»; «регуляция»; «управление»; «саморегуляция»; «самоуправление»; «конкуренция».

Поведение системы определяется через такие понятия как: «среда»; «состояние системы»; «поведение»; «целостность»; «деятельность»; «функционирование»; «изменение»; «адаптация»; «аккомодация»; «гомеостазис»; «рост»; «эволюция»; «развитие»; «генезис»; «обучение»; «эквифинальность», «целенаправленность поведения».

Следует учесть, что внутри описанной структуры нет жёсткой иерархичности и последовательности в перечислении признаков систем. В разных случаях тех или иных компонентов может и не быть и соотношение между ними может быть разным.

Примеры построения систем в исторических исследованиях приводит академик Ковальченко: «Единичное, особенное и общее в любой системе многообразны по своим масштабам. Их выбор зависит от исследовательских задач. Если, например, ставится задача анализа экономической политики того или иного государства в тот или период, то единичным на самом низшем уровне могут быть отдельные законодательные акты в этой области, к особенному могут быть отнесены аграрная, промышленная, финансовая, внешнеэкономическая и т.п. политика. Общим же будет основная направленность экономической политики данной страны. Но если задача состоит в изучении ведущих черт экономической политики, скажем, в масштабах Европы, то к единичному можно отнести политику отдельных стран, особенному – политику в отдельных регионах Европы, включающих ряд стран, общему – Европу в целом. Так же обстоит дело и при выделении временных этапов в историческом развитии. Они могут основываться на учете отдельных компонентов, т. е. единичного в этом развитии. За основу периодизации может быть принята совокупность факторов, т.е. особенное. Наконец, можно исходить из анализа всей совокупности ведущих черт общественно-исторического развития, т. е. из общего. Центральной методологической проблемой в многомерной сущностной методологии и периодизации является в настоящее время вопрос о соотношении формационного и цивилизационного подходов в изучении общественно-исторического развития. В последние годы этот вопрос широко обсуждается в обществоведческой литературе, и по нему высказываются различные мнения» [204].

Проблема анализа исторической ситуации. На XIV философском конгрессе в Вене в 1968 году К. Поппер рассказал о своей имевшей место в прошлом дискуссии с Р.Дж. Коллингвудом о методах анализа исторической ситуации [205]. Причина исторического события понималась неогегельянцем Коллингвудом как мысль личности, действия корой вызывают события, нечто отличное от события, его внутреннего строения. Чтобы понять событие, историк должен заново передумать мысль, которую он пытается интерпретировать.

Если у Коллингвуда анализ ситуации служит лишь средством воссоздания первоначального чувственного опыта, то для Поппера существен сам ситуационный анализ. Дело в том, что во всех социальных ситуациях существует элемент рациональности. Но люди далеко не всегда действуют рационально (так как они действовали бы, если бы могли извлечь оптимальную пользу из всей наличной информации для достижения своих целей), они действуют более или менее разумно, что дает возможность конструировать простые модели их действий и взаимодействий и использовать эти модели как действительные. Поэтому Поппер считает возможным принять в исторических науках метод логической или рациональной конструкции, под которым он понимает метод конструирования модели ситуации, предполагающей полную рациональность (и обладающей полной информацией со стороны всех действующих индивидов) с последующей оценкой отклонения действующего поведения людей от модели поведения, используемой в качестве нулевой координаты. Примером этого поведения является сравнение между действительным поведением людей (под влиянием, скажем, традиционных предрассудков) и моделью поведения, ожидаемой на основе чистой логики выбора.

Задача историка, по мнению Поппера, заключается не в том, чтобы воспроизводить прошлый опыт, тем более что в большинстве случаев воспроизведение невыполнимо, а в остальных поверхностно, ибо нельзя ждать, что историк соединит в себе черты исторических деятелей. Его задача – воссоздать ситуацию так, как она показалась деятелю, вследствие чего его действия стали адекватными ситуации. Историк должен привести объективные аргументы «за» или «против» его предположительного анализа.

Историческая ситуация по Попперу – это ситуация отдельной личности. Эта точка зрения отталкивается от идеи, что человек – творец истории. Воссоздать ситуацию так, как она показалась «деятелю». При этом надо не забыть об объективных условиях возникновения данной ситуации. Другими словами за исходную точку анализа ситуации надо брать не только объективную, но и «субъективную реальность». Как справедливо отмечает В. А. Лекторский, «сегодня ясно, что существует вовсе не одна, а много разных реальностей. Это не только та реальность, с которой имеет дело наука, но и реальность повседневной жизни, обыденного знания. <...> Есть субъективная реальность. <...>Есть реальность идеальных объектов культуры: научных и философских теорий, произведений искусства — то, что Поппер называет «третьим миром». Есть реальность межиндивидуальных отношений, коммуникаций (с нею иногда связывают мир интерсубъективности). Наверное, можно говорить сегодня о появлении виртуальной реальности как особого типа межчеловеческой коммуникации с помощью компьютера. Возможно, есть и какие-то еще типы реальностей» [206]

Введение понятия «субъективная реальность» даёт возможность допустить, что содержание мышления, оформленное надлежащим образом, относится к субъективной реальности. Такие мысленные образования могут быть названы концептами. Они в определённом смысле «существуют» в субъективной реальности. Концепты имеют форму и содержание, которые не могут быть выявлены «внутри» мышления. Для выявления сущности концептуального содержания мышления следует ввести еще несколько допущений. Допущение первое: содержание и форма концептов могут быть выявлены только в коммуникативных актах, т. е. актах обмена мыслями. Второе допущение связано с проблемой выражения мыслей в формах, доступных для их восприятия. Этими формами являются языковые выражения. Содержание концептов определяется в этом случае свойствами направленности и предметности мышления, а форме концептов соответствует понятие логической формы. Содержание концептов для каждого субъекта коммуникации не является произвольным. Если бы содержание наших мыслей для каждого участника коммуникативных ситуаций было произвольным, то общение людей было бы невозможно, так как они не понимали бы друг друга. Но поскольку основной целью коммуникативных актов является понимание субъектами коммуникации друг друга, то для достижения этой цели концепты должны выступать как мысленные образования, способные быть общим достоянием многих людей, относящихся к данному языковому сообществу. «Всеобщность и одинаковость формы и содержания концептов являются необходимыми условиями понимания людьми друг друга в процессах общения» [207]. Необходимо определить направленность и предметность мышления, доминировавшие на момент возникновения исторической ситуации.

Ход развития всегда есть взаимодействие сил, воздействие которых может быть в разных ситуациях различным. Личность в определенной ситуации может принимать решения в зависимости от социального и индивидуального поля опыта, в зависимости от того, какое интеллектуальное развитие она смогла получить в определенных условиях. Таким образом, ситуационный подход представляет собой системный подход, применяемый при анализе единичных событий. Каждая ситуация требует её адекватного осознания от лидеров, владеющих знаниями об обществе, соответствующими своему времени. Здесь же необходим учет социальной позиции личности, её мировоззрения и наличия у неё воли к достижению успеха. Наличие воли у субъекта исторического действия зависит от наличия у него «горизонта ожидания». Именно это понятие, введенное немецким историком Рейнхартом Козеллеком [208], позволяет выделять векторы социального ожидания и связанную с этим направленность действий активной части населения, включая отдельных субъектов исторического действия, которых можно определить как типичных представителей своего времени. Для точного распознания историку необходимо «увидеть» перспективу исследуемого события, проанализовать его структуру. «То, что событием можно рассказать, структурой можно описать», - говорит Р. Козеллек [209]. Как пишет Р. Козеллек: «…нет ожидания без опыта и наоборот» [210]. Обе категории показывают общечеловеческое состояние и как антропологические предпосылки становятся условиями других возможностей, например, возможности познания истории. «Надежда» и «воспоминание» или, более обобщенно, «ожидание» и «опыт», пишет он, обладают двумя системными качествами: способностью конституировать историю и, одновременно, способностью ограничивать ее развитие[211]. Конституировать, по Козеллеку, значит - обозначать и устанавливать внутреннюю взаимосвязь прошлого и будущего. Ограничивать - значит «тематизировать» время. Эти свойства «ожидания» и «опыта» выводятся Козеллеком из того, что, обогащаясь содержательно, они отслеживают историческое время в сфере эмпирического исследования и упорядочивают действия в определенном социальном или политическом направлении. Вследствие способности изменять историю, Козеллек рассматривает «опыт» и «ожидание» как ее антропологические предпосылки [212].

Конкретная историческая ситуация – единство экономической, политической и идеологической обстановки конкретного пространства и времени, как звено в цепи общественно-исторического процесса, имеющее свой генезис в прошлом и своё разрешение в настоящем и будущем. Но в истории действуют не сами по себе объективные факторы развития, а конкретные люди, живущие здесь и сейчас. «Надежда» и «воспоминание» или, более обобщенно, «ожидание» и «опыт» как раз и становятся источником, порождающим их желание действовать и волю к достижению поставленной цели. Проанализировать желания и целеполагание каждого субъекта – просто нереально. Поэтому в историческом познании используются не общие в обычном смысле понятия, а «типически общие». Возьмем, к примеру, высказывание «все крестьяне обязаны вносить продналог». Во-первых, если данное высказывание лишить временного параметра, его соотнесённости с историческим и социальным контекстом, оно не будет даже звучать как осмысленное предложение. Во-вторых, понятие «крестьяне» выступает здесь некоторые усредненным представителем. Обобщения по типу обобщений социальных наук используются в данном случае в качестве пригодных для понимания историком конкретно данной ему действительности, но действия субъектов не подгоняются под заранее известную объяснительную схему. Логика исторического познания не может абстрагироваться от социальных условий, от временной соотнесенности высказываний. Зависимость истинности высказываний от времени привязывает их к определённому историческому моменту и делает многие контексты интенсиональными, т. е. они являются «исторически истинными». Иными словами, эту ситуацию можно описать следующим образом: исторический деятель действительно мог высказать данное суждение, потому что считал, что оно является истинным.

В данном случае имеет место мериологическое заключение, по определению, данному В. Г. Кузнецовым [213]. Мериологическое умозаключение от части к целому осуществляется на основании абстрагирования (отвлечения от несущественного) и идеализации (выделения чрезвычайного, особенного). Специфика его заключается в переносе свойств (например, обладания определёнными признаками) от некоторых частей на все целое. При этом опускают множество «индивидуальных обстоятельств» (абстракция) и выделяют чрезвычайные поступки (идеализация). Естественно, что при этом каковы критерии выбора абстрагируемого и идеализируемого материала, таково и научное изложение исторической действительности. Именно здесь находится центральный пункт методологии исторического познания. Введенное выше понятие типа в подлинно научной методологии выполняет свойственную ему роль. История есть наука в той мере, в какой она образует относительно общие понятия (типические понятия), подводит индивидуальный факт под типические обобщения. Такой подход к изучению прошлого Поль Рикер называл «возвратное вопрошание» [214]. Историк не может поставить эксперимент с прошлым человечества. Он вынужден пользоваться следами, которые остались от прошлого. Поэтому в исторической дисциплине на первом месте стоит теория, а на втором месте – конкретные исследования. Связано это со спецификой исторического знания: историческую теорию можно разработать только на основе современного исторического опыта, здесь мы в состоянии наблюдать и проверять действенность теории. Данная теория приспосабливается затем для изучения прошлого в зависимости от того, какие следы оставила изучаемая историком эпоха и в зависимости от предмета изучения. В данном случае применим пример, приведенный К.В. Хвостовой: поиск причин осуществляется либо прямым, либо обратным путём. Либо мы переносим свойства одного объекта, который мы уже изучили на другой, либо мы рассуждаем в обратном порядке: от симптома к объекту (подобный способ рассуждения применяется в медицине) [215].

Под целым имеется в виду тот уровень представлений об обществе и причинно следственных связях присущих процессу его развития, который исследователи имеют на момент начала своего исследования. Знание целого позволяет сформулировать вопросы и выбрать адекватную методику исследования конкретной ситуации. В данном случае ситуационная логика по Попперу позволяет построить объективную реконструкцию ситуации, которая должна быть проверяемой.

Действительно, «социальная наука, ориентированная на объективное понимание, или ситуационная логика, может развиваться независимо от всяких психологических или субъективных понятий. Её метод состоит в анализе социальной ситуации действующих людей, достаточном для того, чтобы объяснить их действия ситуацией, без дальнейшей помощи со стороны психологии. Объективное понимание состоит в осознании того, что действие объективно соответствовало ситуации» [216]. При этом соответствующие желания, мотивы, воспоминания и т. п. людей, вовлечённых в эту ситуацию, преобразуются в элементы ситуации – преследуемые объективные цели, используемые теории и т. п. Полученный в итоге результат может критиковаться, быть объективно проверенным, фальсифицированным, и в этом случае необходимо строить, привлекая дополнительные исторические факты, новое объяснение этой ситуации.

Согласно К. Попперу, объяснения, которые можно получить на основе ситуационной логики, – это рациональные, теоретические реконструкции и, как всякие теории, они в конечном итоге ложны, но, будучи объективными, проверяемыми и, выдерживая строгие проверки, они являются хорошими приближениями к истине [217]. Большего же – в соответствии с принципами попперовской логики научного исследования, его теорией роста научного знания – мы получить не в состоянии.

В данном случае такой подход предполагает, что историческое познание есть интерпретация, основанная на ретроспективном использовании современных теорий объясняющих причины развития общества. Модели объяснения и понимания могут быть различны, но в данном случае они могут быть, и верифицированы и фальсифицируемы, что по Попперу является главным критерием для научного познания.

Во французской историографии такие модели познания получили название «дискурс». Особенностями дискурса (рассуждения), отличающими его от логического вывода и в, частности, от доказательства в стандартном понимании являются:

· открытость множества возможных аргументов;

· использование метатеоретических и, в частности, металогических средств, с помощью которых осуществляется управление логическими выводами, применяемыми в процессе рассуждения;

· использование не только правил достоверного вывода, но и правил правдоподобного вывода, аппроксимирующих применяемые эвристики (например, правила структурной эмпирической индукции, аналогии [218].

К.В. Хвостова выделяет четыре этапа формирования дискурсивного рассуждения.

· создание аргументации за и против включения некоторой системы утверждений об исторической реальности в рамки исследовательской ситуации. Это логика формирования базисных утверждений на основе информации исторических источников либо формулируемых априорно;

· этап исследования, который может быть назван логикой открытия. На этом этапе происходит формирование обобщающих утверждений на основе уже имеющегося и уже организованного знания на первом этапе исследования. Целью применения логики открытия является порождение различных зависимостей, связывающих объекты и свойства, факты и факты, ситуации и поведение, ситуации и свойства. Важным подклассом зависимостей, порождаемых применением логики открытия, являются зависимости причинно-следственного типа. Выделение причин, вызывающих (или тормозящих) некоторый специально-исторический эффект, является необходимым условием формализации ситуационной логики, применение которой ориентировано на исследование отношений «ситуация → поведение», «поведение → ситуация», и «ситуация → поведение → ситуация»;

· применение ситуационной логики (формальное описание социально-исторического вынуждения, то есть основания для перехода от ситуации к поведению, вызванному ею; от поведения к ситуации, являющейся результатом поведения; и, наконец, от ситуации к ситуации; [219]

· формирование теоретического обобщающего знания среднего уровня и проверка исходной теории, послужившей для построения исходной версии исследования.

Метод ситуационного анализа начала разрабатываться в нашей стране в 1970-е годы, когда возник широкий интерес к системным методам анализа [220]. Основные положения его были разработаны Е.М. Примаковым, В.И. Гантманом и В.И. Любченко [221]. Они предполагают на первоначальном этапе создание аналитической модели ситуации как целостной динамической системы (подсистемы) с присущими ей внутренней структурой и внешними взаимосвязями, исходя из определённых теоретических предпосылок. Сама модель является исходной точкой для формулирования проблем и вопросов. На этом этапе уточняются формулировка темы, разрабатывается методика задавания вопросов и получения ответов на них. Сформулированные проблемы на этом этапе разбиваются на подпроблемы, а те соответственно разбиваются на вопросы. Второй этап предполагает сравнение полученных разными способами данных на соответствие исходной теории. В случае выявления противоречий, формулируется новая проблема и соответствующей ей задачи. Но в этом случае ставится вопрос об эффективности избранной теории для достижения поставленных целей. На третьем этапе делается обобщение полученных результатов, делается заключение о пригодности теории для эффективного объяснения исследуемой ситуации, формулируются прогнозы на дальнейшее развитие исследовательских работ, делаются практические рекомендации на ближайшее будущее.

Как пример проведения ситуационного анализа можно привести исследование, проведенное группой под руководством Е. Примакова [222]. Исследование был проведено в связи с началом американской военной операции в Персидском заливе в 2003 году. Исходя из уже существующего и рационально осмысленного опыта, за основу рассуждений было принят факт, что действия американской армии неизбежно приведут к социальным и политическим изменениям в Иране, исходя следующих положений: во-первых, из-за ключевой роли Ирана в регионе; во-вторых, в связи с жесткой линией администрации США, причислившей Тегеран к "оси зла" и угрожающей силовыми акциями против "режима аятолл". Исходя из теоретического положения, что всякое давление извне вызывает обострение внутренних политических конфликтов, была поставлена задача выдвинуть версию возможного политического размежевания внутри иранской правящей элиты. С самого начала обсуждения эксперты скорректировали традиционное представление том, что в Иране существует два противостоящих друг другу центра силы: один – вокруг духовного лидера аятоллы Сейеда Али Хаменеи, опирающегося на клерикальных консерваторов, другой – вокруг президента Сейеда Мохаммеда Хатами, возглавляющего лагерь реформаторов. По мнению большинства выступавших, следует говорить и о третьем центре – "прагматиках", группирующихся вокруг бывшего президента Али Хашеми Рафсанджани. В последнее время на внутриполитическую арену Ирана выдвигается и четвертый центр – условно говоря, "неореформаторы". Соответственно формулируется проблема и задачи на решение: изучить социальную базу всех этих политических сил, увязывая в одну структуру мир представлений (поле опыта и горизонт ожиданий), степень политического влияния, административные возможности, изменение социально-экономических условий и возможные направления изменения общественных настроений по ходу изменения общей ситуации на Ближнем Востоке.

Анализ социальной базы реформаторского движения в Иране показал, что его порой являются представители трех социальных групп – студенчества, интеллигенции и технократов. Следовательно, центральный вектор возможных изменений в Иране связан с неспособностью элиты опираясь на идеалы исламской революции организовать управление, соответствующее изменению представлений образованной части общества о справедливой организации управления. Значит, последующее развитие событий будет зависеть от того, насколько сильно будет влияние этих социальных групп на политические структуры и остальное население. Таким образом, реализуется типичный для ситуационного анализа принцип соотнесения понятия «общественная структура» по отношению к понятию «исторический процесс».

Собственно говоря, в истории общества можно выделить следующие общие типы ситуаций:

· всякое новое состояние общества

· переход от одного состояния системы к другому, содержанием которого является установление новой по сравнению с предыдущей взаимосвязи компонентов

· состояние системы, предшествующее переходу, делающее необходимым изменение связей внутри системы при сохранении её как таковой, или выход системы за собственные пределы.

Следовательно, первая задача при применении ситуационной логики – определение состояния системы. Поэтому в анализе группы под руководством Примакова на втором месте стоит группа вопросов, связанных с экономической ситуацией и социальной стабильностью. В качестве наиболее острых были выделены три проблемы – занятости, приватизации и привлечения иностранного капитала. В частности эксперты пришли к мнению, что выплачивая субсидии, консерваторы не только привязывают народ к себе, но и имеют возможность обвинить президента и правительство в неспособности управлять государством. С одной стороны, это помогает амортизировать социальную обстановку. С другой – препятствует нормальному развитию экономики, что неизбежно ведет к обострению экономической ситуации в долгосрочной перспективе. В целом выступавшие полагают, что, несмотря на "амортизаторы", обострение социальной обстановки весьма вероятно, особенно в связи с ростом безработицы, которая отражается прежде всего на наиболее активных и молодых слоях населения. Если реформаторы не справятся с этой задачей, то, по мнению одного из экспертов, вся система исламской государственности будет сметена мощным протестным движением. Большинство экспертов все же высказались более сдержанно, но и они полагают, что законсервировать "исламскую экономику" вряд ли удастся. Однако в случае кризиса первой мишенью станут не консерваторы, а сам Хатами и его правительство.

Проведенный группой Примакова ситуационный анализ показал, что Иран имеет дело с переходом от одного состояния системы к другому со всеми вытекающими из этого последствиями.

Исходя из этого, можно выдвигать разные версии последующего развития событий или сравнивать альтернативы. Группа Примакова рассмотрела несколько вариантов, зависящих от внешних по отношению к системе факторов: вариант усиления позиций консерваторов как следствие вооруженной агрессии США против Ирака; вариант ухудшения социально-экономического положения в стране в результате возможного снижения мировых цен на нефть. Анализ альтернатив показал, что, скорее всего и в том и другом случае верх одержат консервативные силы, что и потвердилось в ходе недавних выборов, на которых во второй раз президентом был избран Ахмадинеджад.

Ретроспективный метод чаще всего применяется в историографии. Ретроспекция в историографии позволяет использовать современные знания для изучения ее состояния в прошлом. Большую роль здесь играют знания, накопленные человечеством и приводящие к пониманию истории как единого закономерного процесса, где каждый новый этап содержит непреходящие элементы предыдущих этапов.

В историографии ретроспекция практически осуществляется также на нескольких уровнях. Первый из них – это применение современных теоретических и методологических положений историографии для выявления, в частности, процесса складывания и развития научной мысли, причин ее прогресса или регресса, а также путей получения историографических выводов, обобщений и т. д. Второй – использование достижений историографического источниковедения для анализа источниковой основы работ по историографии, созданных в предыдущее время. Третий – изучение причинно-следственных связей современной историографии для анализа аналогичных явлений в прошлом ее развитии. Данный уровень базируется на том несомненном факте, что зависимость между прошлым и настоящим особенно проглядывается в их взаимосвязи и взаимозависимости. В дальнейшем могут быть открыты и другие уровни использования в историографии ретроспекции.

Использование в историографии ретроспективного анализа вовсе не означает переноса на прошлое оценок, ставших достоянием современного этапа развития науки, предъявления к работам прошлого времени требований, которые не могли быть выполнимы ни по объективным, ни по субъективным причинам. Сущности историографии противоречит такой антинаучный прием, приводящий на практике к вульгарному пониманию актуализации.