Внутренняя картина семьи

Каждый член семьи так или иначе представляет себе свою семью. Когда он думает о ней сам или рассказывает о ней психотерапевту, перед его мысленным взором возникают картины повседневной жизни, обстановка, в которой он живет, лица, слова и поступки членов семьи, ссоры и примирения, радости, обиды, огорчения, частые и редкие события в её жизни и т. д.

Отчасти эта «внутренняя картина» жизни семьи точна, отчасти искажена или неполна, в чем-то достаточно объективна, а в чем-то весьма субъективна, а то и просто неверна. Однако, вне зависимости от ее истинности, она играет огромную роль в жизни семьи. От того, как индивид представляет себе свою семью, зависит, считает он ее счастливой или несчастливой, дружной или склочной, зажиточной или малообеспеченной; от этого же зависит, чего он ждет от нее, в чем он видит ее проблемы и как представляет себе их решение.

Когда психотерапевт работает с семьей, это представление семьи о себе; нередко разворачивается перед ним в виде противоречивых и непоследовательных, косноязычных и нескладных рассказов, объяснений причин тех или иных событий в семье, жалоб на семью и друг на друга. Выслушав их, психотерапевту важно, может быть, вопреки услышанному, добраться до сути происходящего в семье, понять; в чем ее истинная проблема. Затем оказывается необходимым. хорошо представить себе, как все это представляется «изнутри», глазами членов семьи. Ему нужно понять их логику, зачастую весьма своеобразную, и ход их мыслей. Он должен научиться понимать внутренний язык семьи — не совсем обычные и часто расплывчатые значения, которые вкладываются в самые обычные слова.

Изучение и понимание семейных представлений необходимо:

Во-первых, для обеспечения взаимопонимания с семьей. Только в этом случае психотерапевт будет в состоянии правильно представлять себе, как члены семьи воспринимают все то, что он делает, говорит, предлагает. Только тогда он сможет, вести себя понятно для семьи, обеспечить психологический контакт с семьей.

Во-вторых, для диагностики нарушений в семье. Дело в том, что нарушенные, дефектные семейные представления нередко участвуют в этиологии самых различных семейных проблем. Неадекватное понимание проблемы нередко является существенной ее частью. Соответственно, коррекция семейных представлений является важной частью решения проблемы.

Наконец, в-третьих, для активного участия самой семьи в лечении (психокоррекции). Если семья правильно понимает свою проблему, она становится «ко-терапевтом». Адекватное понимание семьей своих проблем запускает весьма важный для успеха психотерапии механизм психологической самотерапии, самокоррекции.

Важность понимания психотерапевтом семейных представлений (внутренней картины семьи) признается учеными самых различных направлений. Некоторые из них считают, что искаженные представления человека о себе и о своих отношениях с другими людьми — это чаще всего следствие самых различных семейных проблем. Возникнув как следствие проблемы, дефектное представление становится далее причиной ее трудноразрешимости, так как мешает адекватно понять ее и решить: таков, например, подход семейного психоанализа. Осознание психологической проблемы и правильное понимания самой семьей того, что в ней происходит, — весьма важная предпосылка решения ее проблем; коррекция дефектных, ограничивающих развитие личности представлений о себе и своей семье — основа семейной экзистенциальной психотерапии. О «семейной агнозии» — неспособности членов семьи адекватно воспринимать некоторые стороны ее жизни — пишут сторонники системного направления (Haley, 1978). Таким образом, ученые самых различных школ так или иначе касаются проблемы семейных представлений. Однако не появилось еще специального исследования, в основе которого — мысль, что представления семьи о себе есть самостоятельный сложный механизм, правильное функционирование которого необходимо для успешного функционирования семьи, а его нарушения приводят к нарушениям семейных отношений.

• Внутренняя картина семьи и современная психология

Между тем быстрое развитие современной психологии (особенно когнитивной психологии и психосемантики) подготовило, как нам кажется, почву для значительного продвижения к пониманию семейных представлений. Речь идет о достижениях в изучении так называемых «наивных представлений» (Clauss D., 1981), «ситуационных сценариев», процессов «каузальной атрибуции» (Келли, Джордж, 1984) и др.

Говоря о «ситуационных сценариях», исследователи имеют в виду представления людей об определенных типичных ситуациях (сценах) из их жизни: завтрак, возвращение с работы, совместный просмотр телепередачи, обсуждение новостей, семейный конфликт, приобретение новой вещи. Каждый из этих сценариев, подобно настоящему киносценарию, содержит представления об обстановке, в которой происходит действие, о действующих лицах, об их обычных вопросах и ответах. Сценарий может также предусматривать типичные варианты развития событий (ссора закончилась — или не закончилась — примирением), типичные эмоции каждого из участников (обида, раздражение, радость, желание скрыть или наоборот — проявить свои чувства).

Исследования показали значительную роль этих сценариев в организации как индивидуальных психических процессов, так и взаимоотношений между людьми. Развитие современной психологии (в частности, в рамках одного из ее направлений — психосемантики) выявило наличие в сознании людей своеобразных типовых сценариев самых различных ситуаций, в том числе и семейных — это могут быть семейные праздники, семейные ссоры, встреча друзей, совместное посещение кино, завтрак и т. д.

Представление индивида о жизни его семьи также «ситуационно»: когда он ее характеризует, когда он принимает решения по тем или иным вопросам, перед его мысленным взором проходят различные семейные ситуации, однако он может не обратить внимания на многие моменты обстановки и поведения родственников просто потому, что они не входят в сценарий. Проведенные исследования показали ошибочность широко распространенного мнения, что представление о той или иной ситуации формируется (исключительно или в основном) в момент столкновения с ней. Напротив, уже имеющийся у индивида к моменту встречи с ситуацией сценарий ее развития во многом предопределяет, что именно он увидит в ней, как он ее воспримет. Еще одно направление психологических исследований, результаты которого должны сыграть значительную роль в изучении семейных представлений, — это изучение обыденных представлений о закономерностях природной и социальной среды (Heckhauzen Н., 1986). «Наивные психологические представления» — это представления людей, не получивших специальной подготовки в области психологии, о психологических особенностях человека вообще и определенных категорий людей (женщин, мужчин, детей) в частности. Примерами их являются многочисленные суждения, используемые индивидом при регулировании своих семейных отношений типа: «стерпится — слюбится», «общее горе сближает», «если подчинишься раз-другой, то это войдет в привычку», «женщины лучше разбираются в одежде и еде, чем мужчины», «любая жена стремится прибрать мужа к рукам». Они играют огромную роль в формировании семейных представлений, в интерпретации индивидом своего собственного поведения и поведения других членов семьи. Особое значение имеют представления членов семьи о взаимосвязях между различными психологическими качествами индивида, о том, как разные психологические особенности проявляются в поведении (Петренко В. Ф., 1983; Шмелев А. Г., 1982). Наконец, немалую роль в понимании людьми (в частности, членами семьи) всего происходящего играют процессы наивной интерпретации причин происходящих событий, или процессы «каузальной атрибуции». Исследования в области «каузальной атрибуции» показали, что, пытаясь разобраться в том, что происходит в семье и за ее пределами, члены семьи чаще всего неосознанно применяют ряд правил и приемов (Heider F., 1980). От того, насколько верны эти правила и приемы, зависит, в какой мере членам семьи удается разобраться в своих семейных проблемах, какой они видят свою семью и какими соображениями руководствуются, формируя свои взаимоотношения.

На основе современных исследований мы можем описать структуру и функции семейных представлений.

• Сущность и структура семейных представлений

Каждый член семьи имеет свои представления о самых разных сторонах жизни семьи: о необычных и каждодневных событиях, о ее прошлом и будущем, о желаниях и реальности, об огорчениях и радостях, о себе и о других членах семьи, об их чувствах и мыслях, привычках и планах — на первый взгляд, все они случайны и не связаны между собой. Упомянутые ранее исследования дают, однако, возможность увидеть стержень, вокруг которого все эти представления организуются в нечто единое. В роли организующего начала выступает совокупность (последовательность) сценариев повседневной жизни семьи.

Рассмотрим, что такое семейные сценарии и каким образом их совокупность выступает в роли организующего начала.

Семейные сценарии. Как указывалось выше, сценарии — это представления индивида об определенных типичных (повторяющихся) ситуациях. Соответственно, семейные сценарии — это представления о повседневных семейных ситуациях: завтрак, отправление на работу, возвращение с работы, покупки, приготовление ужина, ужин, просмотр телепередач или другой вечерний досуг; сцены выходного дня: утро, визит к родственникам и т. д. Это также сценарии более или менее частых событий в жизни семьи: обсуждение денежных вопросов, проверка уроков родителями, семейная ссора, сексуальное сближение. Представление о семье («образ семьи», «внутренняя картина семьи») — это прежде всего совокупность представлений о последовательности сменяющих друг друга типовых ситуаций (сценариев) повседневной жизни семьи: за пробуждением следует вставание, за вставанием — утренний завтрак, за ним — сборы на работу и т. д. Эта последовательность семейных сценариев образует основу представления семьи о себе и о своей жизни, она связана с прошлым семьи и планами на будущее. Она возникает перед мысленным взором членов семьи, когда те думают о том, как поступить в той или иной ситуации, ищут пути разрешения семейных конфликтов. На основе семейных сценариев проявляются взаимные чувства, возникают и решаются проблемы.

Сценарии семейных ситуаций (как и другие сценарии) помогают индивиду ориентироваться в происходящем, предвидеть, каких событий следует ожидать, с какими проблемами или трудностями он может столкнуться. Каждый член семьи обычно неплохо представляет себе типичную последовательность событий, обычное поведение каждого действующего лица, обычные высказывания, психологическое состояние каждого члена семьи и т. д. Например, при «воскресном визите к родителям жены» имеющийся у мужа сценарий ситуации, возникший на основании предыдущих многочисленных визитов, подсказывает ему, что визит, конечно же, начнется с шумных взаимных приветствий и выражения удовольствия по поводу встречи, далее, если теща «не в духе», то она не преминет попрекнуть их с женой тем, что «давно не появляетесь — забыли совсем», и что сам он, как всегда, в ответ на это промолчит, но (опять же как всегда) подумает, что она так говорит не потому, что действительно соскучилась, а просто чтобы досадить ему, так как знает, что он не очень любит эти визиты. Сценарий семейной ситуации играет большую роль, организуя восприятие ее индивидом, определяя селективность этого восприятия: какие вопросы он задает себе, столкнувшись с ситуацией, на что обращает внимание, что видит и чего не замечает. В нашем примере муж сразу же постарается определить все нюансы настроения тещи и может совершенно не заметить, например, состояния ее мужа.

Семейные представления определяют не только то, что именно представляется индивиду само собой разумеющимся и неизменным, но и то, какую информацию индивид стремится получить, попав в ту или иную ситуацию. Это связано с тем, что представление о ситуации существует у индивида, как было показано выше, еще до момента, когда он с ней реально встретился (в виде «типового сценария», «наивных психологических представлений»). Однако часть представления индивид уже доопределяет в момент столкновения с ситуацией. Встретившись после работы, супруги не интересуются, не поглупел ли другой супруг за день (эта часть представления устойчива, и определенный уровень умственных способностей воспринимается как нечто само собой разумеющееся), но уже в первый момент встречи пытаются выяснить настроение друг друга, степень усталости.

Исследования «типовых сценариев» показали, что поиск определенной информации является одной из важных частей практически любого сценария. Попав в ситуацию, индивид что-то уже знает о ней заранее, а что-то лишь предполагает и стремится уточнить. Направление сбора информации — что именно интересует индивида — обычно заложено в сценарии. Поэтому, изучая семейные сценарии, можно найти ответ на вопрос, чрезвычайно важный для понимания нарушений в функционировании семьи — о причинах «информационной слепоты» членов семьи: почему они не замечают казалось бы очевидных и очень важных для успешного функционирования семьи фактов?

Роль сценария в повседневной жизни семьи и при решении семейных проблем. Форма семейного сценария. Говоря о форме, в которой функционируют семейные сценарии, необходимо разграничить два весьма различных случая.

В повседневной, обычной жизни семьи роль семейных сценариев больше всего похожа на карту или схему хорошо известной, накатанной дороги. Здесь все давно знакомо, каждое предыдущее событие порождает последующее и т. д. Одни и те же события, поступки, слова, чувства, мысли повторяются тысячекратно, в значительной мере автоматизируясь и в силу этого уходя из сознания членов семьи. Этот переход в сферу неосознаваемого нередко оказывается столь основательным, что член семьи оказывается просто не в состоянии рассказать о своей жизни: «Ну, живем как все, ничего особенного...». При конкретных расспросах членам семьи необходимо прилагать немалые усилия, чтобы вернуть в сознание то, что им, казалось бы, лучше всего известно, — повседневную жизнь своей семьи. Еще больше проблем возникает, если им приходится рассказывать о том, что они думают или чувствуют. Фразы с защитной функцией — «ничего особенного», «как обычно», «как и все люди» — в этом случае повторяются особенно упорно. Если продолжать настаивать, то могут последовать описания, следующие не из подлинного личного семейного опыта, а скорее из стереотипного представления о том, что люди в такой ситуации должны думать и чувствовать. («Ну, знаете, после работы я бываю обычно усталый... Понятно, работаешь целый день — к вечеру устаешь...»). Имеет место то, что Николс назвал «отчуждением» членов семьи от своего семейного опыта (Nichols, 1984, 271).

Эти затруднения, возникающие при необходимости представить себе свою семейную жизнь, не имеют большого значения в повседневной жизни, когда не происходит никаких событий или изменений, но когда семья сталкивается с какой-либо проблемой, когда ее ждут какие-то перемены и она пытается предвидеть их значение и принять необходимые меры, ситуация резко меняется. Дело в том, что в таких случаях яркий, конкретный и, что особенно важно, подлинный образ жизни семьи нужен ей для того, что можно было бы назвать «мысленным экспериментом». Решая одну из многочисленных и нередко весьма важных для семьи проблем (например, оформлять ли супружеские отношения, заводить ли детей, делать ли ремонт, поддерживать ли более тесные отношения с родителями или, наоборот, держаться от них подальше, купить ли собаку, подавать ли заявление о разводе и т. д.), члены семьи подставляют те или иные варианты решений, те или иные новые обстоятельства в свое представление о семье и пытаются представить себе их последствия. Задумавшись, например, о приобретении собаки, «глава семьи» может вначале резко отвергнуть эту идею, потому что перед его мысленным взором возникнет сцена «утренний сбор семьи на работу» — образ и без того переполненной квартиры и несчастного животного под ногами у раздраженных, торопящихся на работу людей. Однако позднее стрелка его «внутренних весов» может все же сдвинуться в сторону приобретения — если он, например, представит себе воров, пытающихся взломать дверь его квартиры и услышавших грозное рычание за дверью. Затем он может столь же решительно отказаться от мысли о приобретении собаки, представив себе утренние споры о том, кому выводить ее на прогулку, и т. д. и т. д. Точно такой же процесс смены картин жизни семьи может быть в основе решений куда менее безобидных: о разводе, переезде и др.

Активизация сценария. «Мысленный эксперимент» и решение семьей ее проблем. Для принятия правильного решения необходима деавтоматизация семейных сценариев, возвращение сценария в сознание — то, что мы будем называть активизацией сценария. При этом члены семьи сталкиваются с парадоксальнейшим заданием: «вспомнить» то, что они, казалось бы, и так прекрасно знают. Например, в случае с собакой, для того чтобы понять, так ли уж все будет страшно, мужу надо постараться во всех деталях представить себе утреннюю сцену сборов семьи на работу и затем подставить в нее собаку. Если он сумеет это сделать, то верно оценит возникающие при этом проблемы и их решение. Это может быть очень нелегко — члены семьи сталкиваются с немалыми трудностями, пытаясь вспомнить (активизировать) сценарий «утренний сбор семьи на работу», так как он давно исчез из сознания, автоматизировался. Многое из того, что происходит утром, они давно делают не задумываясь, на многое не обращают внимания, не замечают: «Собираемся, уходим и все», поэтому процесс активизации сценария, возвращения его в сознание может оказаться весьма сложной проблемой.

Активизация сценария — это не только трудный, но одновременно и весьма значимый, важный процесс. Какие конкретно картины и в какой последовательности возникнут перед мысленным взором членов семьи при обсуждении той или иной проблемы, насколько они будут яркими и сколь сильное впечатление они произведут (в нашем примере — то, какие картины предстанут перед мысленным взором главы семьи, когда он задумается, приобретать ли собаку), — все это окажет воздействие на результат «мысленного эксперимента».

Решение, которое примет член семьи, связано с процессом активизации семейного представления различными путями. Для принятия решения важно:

1. Число активизированных сценариев (какое количество сценариев типовых ситуаций возникнет в сознании члена семьи).

Как мы помним, в примере с приобретением собаки первым сценарием, который возник перед мысленным взором «главы семьи», был утренний сбор на работу и несчастное животное под ногами у спешащих людей, после этого были активизированы другие сценарии и появились новые картины (защита от грабителей; спор о том, кому идти на утреннюю прогулку и т. д.). Однако если бы в силу каких-либо психологических или других обстоятельств процесс активизации закончился на первом представлении, например хозяину надо было бы дать ответ немедленно, то он с полной уверенностью в правильности своего решения заявил бы, что «не может быть и речи еще об одном жильце». Эта убежденность и решительность была бы тесно связана как с той картиной, которая возникла у него в тот момент, так и с тем, что он еще не представил себе никаких других.

2. Последовательность активизации семейных сценариев (односторонность или многосторонность процесса активизации).

Решение семейной проблемы может зависеть от того, в какой последовательности в сознании члена семьи возникают те или иные сценарии. Если бы в нашем примере с приобретением собаки за одним сценарием, вызывающим негативное отношение к покупке, последовали другие, так же окрашенные, то индивид мог тут же принять решение. В этом случае мы говорим об односторонности процесса активизации семейного представления.

3. Степень конкретизации семейных сценариев.

Принимаемое решение зависит не только от того, какие именно картины представил себе член семьи, но и от того, сколь сильной была активизация каждой отдельной картины. Чем возникшая картина ярче, конкретнее, насыщеннее деталями, тем более сильный эмоциональный отклик она вызовет и тем сильнее будет ее влияние на принимаемое решение.

«Глава семьи» мог только мельком подумать о том, что собака — приятный спутник в загородных прогулках («бледное представление»), или ясно представить себе летнюю загородную прогулку всей семьей с собакой, взрывы смеха и великолепное настроение после прогулки («яркое представление»). Можно выделить три уровня конкретизации отдельного семейного представления.

Первый — «нулевой». Член семьи совершенно не может представить себе конкретное семейное событие. Он говорит: «У нас будет ребенок», но для него это только слова, за ними не стоит никакого образа. С этой фразой могут ассоциироваться какие-то сведения («У нас будет ребенок. Надо, конечно, подготовиться: купить все что полагается — разные там пеленки, соски...»), но они не связаны с активизацией картины будущего семейного события.

Второй уровень — схематическое представление. В этом случае перед мысленным взором члена семьи — лишь бледное представление, причем, может быть, даже не о его собственной семье, с ее неповторимостью и индивидуальностью, а некий стереотип, «картинка из календаря», расхожее представление о том, что бывает, когда в семье появляется ребенок.

Третий уровень — конкретизированный образ семьи: яркое, насыщенное деталями отражение того, что в действительности происходит в семье. То, что в этом случае возникает перед внутренним взором члена семьи, — это четкое и в то же время обобщенное представление о том, что обычно происходит именно в данной семье в определенной семейной ситуации, как ведут себя члены семьи в ней, что они чувствуют, какие существуют варианты развития этой ситуации. Степень конкретизации определенного представления определяет уровень его эмоциональной насыщенности. То, что индивид способен ярко и конкретно представить себе, вызывает у него эмоциональный отклик. Более детализированное и яркое представление вызовет несравненно более сильную эмоциональную реакцию, нежели бледное и схематичное. В силу своей перцептивной и эмоциональной насыщенности такие представления становятся значимым фактом психической реальности индивида.

Данный уровень конкретизации создает необходимые условия для мысленного эксперимента. О мысленном эксперименте мы говорим в том случае, если индивид очень ярко, детализированно представил себя в определенной семейной ситуации, при этом, в силу своей яркости и конкретности, представление приобрело способность к саморазвитию. Например, индивид представляет себе будущую ситуацию «в семье появился ребенок» и мысленно участвует в ней. Он может при этом увидеть свои будущие чувства и поступки, о возможности которых ранее не подозревал. Вся картина и его «Я» в этой ситуации как бы обретают самостоятельное существование, начинают жить по своим законам. Этот феномен «оживания» представлений об определенной ситуации достаточно полно описан в психологической литературе, посвященной процессу творчества (артиста, писателя, ученого). Этот же феномен лежит в основе системы, созданной К. С. Станиславским.

4. Психологичность семейного представления — характеризует степень, в которой семейное представление отражает чувства и другие психологические состояния действующих лиц семейного сценария.

Некоторые семьи («вещно мыслящие») очень хорошо представляют себе материальные, бытовые стороны своей жизни — изменения в жизни семьи, связанные со сменой жилища, повышением и снижением материального уровня, приобретением автомобиля, будущим ремонтом, необходимостью копить деньги и т. д. Они могут ярко и конкретно представлять себе сцены будущей жизни семьи, связанные со всеми этими материальными и техническими изменениями. Однако при этом их представления о чувствах друг друга, о мыслях, о возможных реакциях на различные события могут быть необычайно наивны и примитивны, могут основываться на стереотипных, крайне поверхностных соображениях или исключительно на здравом смысле. Супруги могут десятилетиями жить рядом и в лучшем случае знать лишь самые заметные привычки друг друга. При этом их психологический примитивизм сочетается с наивной уверенностью, что они прекрасно понимают друг друга, так как давно знакомы.

Известный позитивный психотерапевт из ФРГ Носсерат Пезешкян рассказывает своим слушателям такую историю: «Супружеская пара просыпается утром в день юбилея — 10 лет со дня свадьбы. Жена, как обычно, готовит завтрак, разрезает булочку пополам и одну половинку отдает мужу. Вдруг она пугается: «Боже, что я наделала! Ведь я отдала ему вместо его любимой верхней части булочки нижнюю!» Потом она думает: «А ведь это хорошо — сколько лет я мечтала съесть верхнюю часть, и вот сегодня я ее съела!» В это время муж говорит: «Дорогая! Сегодня действительно праздник: сколько я мечтал о том, чтобы съесть нижнюю часть булочки, и вот сегодня я ее наконец съел!»

Психологические проявления примитивизма семейных представлений. Семьи могут значительно отличаться друг от друга с точки зрения активизации семейных представлений. Речь идет о том, в какой мере семья при принятии решения имеет склонность продуцировать сцены своей жизни и проводить с ними мысленные эксперименты. При решении одних и тех же проблем в одинаковых условиях в одной семье появляются яркие картины жизни, связанные с проблемой, в другой же этот процесс сильно упрощен и решения принимаются на уровне поверхностных суждений. Например, обсуждение вопроса о скором появлении ребенка в семье с развитыми семейными представлениями вызывает у всех ее членов яркие картины будущей жизни с ребенком, причем каждый пытается «примерить» их к себе. Сомнения, восторги, озабоченность и другие чувства, вызванные этими картинами и связанным с ними мысленным экспериментом («примеркой» этих будущих ситуаций на себя), запускают процесс внутренней адаптации всей семьи и каждого ее члена к будущему. В результате, когда ребенок действительно появится, все будут внутренне готовы к этому. Поэтому все может оказаться «не так сложно, как представлялось».

Противоположный тип семьи — это семья с неактивизированными, неразвитыми семейными представлениями. Представления о своей семье у ее членов примитивны. Например, при обсуждении вопроса о ребенке перед их глазами не возникает сцен будущей жизни: «Там будет видно». Конечно, примитивизм представлений об этой будущей проблеме может быть вызван и беззаботностью семьи, ее склонностью «плыть по течению», однако не менее важная причина — неспособность семьи справиться с активизацией семейного представления, неумение видеть связанные с проблемой ситуации и проводить с ними мысленный эксперимент. Говоря «Там (т. е. в будущем) будет видно», члены семьи имеют в виду, что сейчас, в настоящем, им «не видно».

Семья с пониженной способностью к активизации семейных представлений (с примитивизмом семейных представлений) отличается целым рядом особенностей и сталкивается с целым рядом специфических трудностей.

1. Это «пассивная» семья. Ее члены не умеют представлять себе будущее, активизировать семейные сценарии повседневных ситуаций и видеть, что произойдет, когда наступят ожидаемые перемены, поэтому такая семья не готовится к ним заранее. Ее реакция на изменения — «реактивная», а не «про-активная», она реагирует на изменения только тогда, когда они уже наступают. Причем в основном ее реакция — это «латание дыр», отдельные мелкие, не связанные друг с другом изменения. Важнейшее же средство адаптации у такой семьи — это терпение и непритязательность. Покорность судьбе и умение ко всему притерпеться — основа жизненной мудрости такой семьи.

2. Это семья «подслеповатая». Говоря и думая о своей жизни, члены этой семьи видят только те стороны жизни семьи, которые «лежат на поверхности» (какие-то внешние события, бросающиеся в глаза поступки или обстоятельства). От их внимания ускользают чувства, мысли, сомнения, а так как именно они нередко лежат в основе поступков и событий в семье, то причины происходящего остаются для них непонятными. То, что происходит с семьей, часто представляется ее членам цепочкой не связанных между собой событий.

3. Это семья «примитивно мыслящая», в силу вышеуказанных причин она «глуповата». Члены такой семьи не видят связи между различными явлениями. Нередко все, на что они способны, — это понять только очень простые, примитивные связи, поэтому их объяснение причин того, что происходит, сильно упрощено (как знаменитая фраза из эстрадной миниатюры «Наверное, съел что-нибудь»). Например: «Сын плохо учится, потому что ленится», что-то не удалось, «потому что не получилось» и т. д. (см. случай 7).

Данная семья обнаруживает многие признаки примитивизма семейного представления.

1. Ее представление о себе стереотипно. Фактически члены семьи рассказывают не о себе, а о какой-то стереотипной пожилой паре: «Раньше было лучше — теперь хуже, раньше были молодые — теперь старые».

2. Это представление поверхностно. В нем — только самые заметные факты, события.

3. Оно не конкретизировано. В нем нет деталей, оно весьма схематично. То, о чем рассказывают члены семьи, невозможно себе представить.

4. Семейное представление не индивидуализировано, психологически примитивно. То же самое можно рассказать о любой пожилой паре. Непсихологизированность семейного представления (психологическая примитивность) проявляется в том, что все, что происходит с действующими лицами, однозначно определяется их ситуацией: «После войны было очень трудно — нам было плохо. Потом стало лучше — и настроение у нас поправилось», и в том, что члены семьи видят только самые простые и примитивные связи: «Дочка нашла себе мужа и уехала» (т. е. если бы не нашла, то и не уехала бы).

Такое семейное представление определяет пассивность семьи: все, что с ней происходит, происходит исключительно благодаря каким-то внешним событиям: война, послевоенные трудности, материальное положение и его изменения, замужество дочери, болезни, успехи. Семья — щепка, которой играет океан (внешняя жизнь). Примитивизм семейных представлений, однако, ни в коей мере не означает примитивизма самих отношений. Вполне возможно, что реальная жизнь - семьи насыщена чувствами, что каждый из супругов является интереснейшей, уникальнейшей личностью, что их связывает сильное и трогательное чувство, но все это не отражается в представлении семьи о себе. Как и в «Старосветских помещиках» Гоголя, удивительная по силе и красоте взаимная привязанность существует в реальности, но не в представлении семьи. На вопрос о своей жизни герои «Старосветских помещиков», видимо, реагировали бы также растерянно, как и супруги К.: «Раньше были молодые - а теперь стали старые...»

Примитивизм представлений о семье и нарушения в семье.Важнейшая задача семейной психотерапии — это выявление и коррекция нарушений в семье. Различными школами семейной психотерапии описано немалое количество таких нарушений. Хотя их этиология весьма различна, примитивизм семейных представлений — предпосылка возникновения многих из них. Это связано с тем, что большая часть семейных нарушений возникает в результате взаимодействия многих факторов в жизни семьи, и семья с примитивным представлением о себе сталкивается с неизмеримо большими трудностями при осознании таких сложных явлений.

Рассмотрим в качестве примера явление круговой последовательности, описанное Дж. Хейли (Haley J., 1978, 106) (см. случай 8 и случай 24).

Своеобразная «агнозия» — неспособность увидеть то, что находится «перед глазами», действительно, характерна для семьи с примитивными семейными представлениями. Дело в том, что явления, входящие в круговую последовательность, разбросаны во времени и смешаны со многими другими событиями в жизни семьи. Одни нарушения поведения имели место раньше, другие — теперь, одни реакции родителей на них последовали сразу, другие — позднее, одни события происходили при одних обстоятельствах, другие — при других. При отсутствии развитого семейного представления нужна действительно невероятная наблюдательность, чтобы заметить «круговую последовательность» в жизни своей семьи. Это тем более трудно, что такая семья привыкла иметь дело с очень простыми и весьма очевидными связями: «Было плохо с питанием — мы голодали», «Молодежи здесь не нравилось — они уехали».

Иное дело семья с развитым представлением о себе. У ее членов имеется очень мощное орудие познания сложных явлений в своей жизни — развитое представление: они хорошо представляют себе, как себя чувствуют, что думают, как ведут себя в определенной ситуации остальные члены семьи, «видят», как у обычно властной и энергичной матери «опускаются руки», когда она сталкивается с нарушениями у сына-подростка, и как отец, обычно остающийся в стороне, в этой ситуации вмешивается и приводит сына в порядок; видят, что тогда мать успокаивается и приободряется и вновь становится такой, как всегда. От такого видения до понимания «круговой последовательности» только один шаг. Важно и то, что всю эту сцену члены такой семьи умеют «проиграть» в сознании, они представляют себе и следующие из нее чувства и поступки.

Вот еще один пример. В центре внимания бихевиористского направления семейной психотерапии лежит другое сложное явление — непреднамеренное обучение. Например, ребенок, который испытывает дефицит внимания со стороны родителей, обнаруживает, что единственный способ добиться его — это нарушение поведения. Он начинает все чаще вести себя плохо, в результате чего родители все чаще обращают на него внимание и, сами того не подозревая, «подкрепляют» такое поведение. Важнейшая предпосылка непреднамеренного обучения — это, конечно же, описанная ранее «подслеповатость семьи». Только если семья неспособна заметить, что происходит в ее жизни, может произойти непреднамеренное обучение, причем вероятность того, что это произойдет в семье с примитивным представлением о себе, намного выше. Например, чтобы заметить дефицит внимания к ребенку, надо знать его чувства, его жажду внимания; понимать, что происходит в его душе, когда отец, с досадой отложив газету, начинает разбираться с сыном — что-то объяснять, что-то осуждать и т. д. С этим способна справиться семья с развитым представлением о себе, но не семья с примитивным, где имеется лишь стереотип «ребенка вообще», и где поэтому не знают своих собственных детей, не умеют представить себе их чувства, не знают о том, чего они в действительности хотят.

Примитивизм семейных представлений как самостоятельная семейная проблема. Обратимся к семье К. вновь. Семья имеет примитивные семейные представления, с которыми она прожила всю жизнь. Однако теперь семья столкнулась с проблемой, в решении которой ей очень бы помогли развитые семейные представления. Заболевание и сопутствующие ему депрессивные состояния вызвали у жены острейшую потребность в психологической поддержке и сочувственном внимании, но они же мешали ей принимать эту поддержку. Депрессивные состояния и связанные с ними тенденции к самообвинению и обвинению других всколыхнули все семейные неудовлетворенности и проблемы, которые в жизни данной семьи сливались в одну тему: «Надо было уехать» из маленького городка в Санкт-Петербург. Эта тема всегда присутствовала в разговорах семьи как реакция на трудности и неудачи. «Иногда я чувствовала, — говорила жена, — что мне здесь абсолютно все надоело. Было единственное желание — все бросить и уехать». Ее дочь воспользовалась первой же возможностью и уехала. В последние годы перед болезнью жены семья притерпелась к своим проблемам, разговоры об отъезде прекратились. Однако с болезнью жены они возобновились — как жгучее сожаление о каждой неиспользованной возможности и как обвинение в адрес тех, кто препятствовал отъезду, и в особенности — мужа.

Развитые семейные представления оказались бы полезны семье в двух отношениях. Во-первых, для решения «проблемы переезда». Во-вторых, для осознания и решения психологических проблем, которые были скрыты за желанием уехать, в действительности желание переехать, так же как и желание остаться, были в данной семье в равной мере абстрактны. Ни то ни другое не основывалось на ярком конкретизированном представлении о себе и о своей будущей жизни в большом городе. Можно с уверенностью предполагать, что если бы семья переехала, то на новом месте ее ждала бы ностальгия по родному городу. Желание переезда основывалось на стереотипе: «Другие переезжают и довольны — мы переедем и будем довольны... Всюду лучше, чем у нас». Иными словами, в основе решения семьи переехать не было мысленного эксперимента с развитым семейным представлением. Важно и то, что тема отъезда камуфлировала в данной семье решение других, более важных проблем, с которыми семья сталкивалась на протяжении жизни (от сексуальной неудовлетворенности жены до недостатка общения в родном городе). Развитое семейное представление дало бы возможность семье увидеть эти проблемы, ярко представить их в конкретном контексте своих собственных чувств, характерологических особенностей и обстоятельств, что позволило бы мысленно экспериментировать с этими проблемами, «проигрывать» самые различные варианты их решения, отделить те трудности, к которым нужно притерпеться, от тех, которые в действительности разрешимы.

Примитивизм семейных представлений в данной семье, с одной стороны, обусловил ее «слепоту» к своим истинным, реальным проблемам, а с другой — сформировал различные их псевдорешения: например, желание уехать и поиск виноватых в том, что это не удалось.

Психологические барьеры активизации как семейная проблема. Для правильного принятия решения требуется, чтобы перед мысленным взором членов семьи возникли все сцены (все представления, образы) семейной жизни, которые необходимы, чтобы конкретно и полно представить себе проблему. Индивид должен увидеть все «за» и «против», все трудности и задачи, которые надо будет решать с появлением в семье ребенка или с приобретением собаки; все обстоятельства, которые будут важны при ремонте или переезде.

Факторы, затрудняющие активизацию или конкретизацию тех или иных представлений, необходимых для решения проблемы, мы будем называть психологическими барьерами активизации семейного представления.

Рассмотрим действие такого барьера на примере пациента, решающего семейную проблему (см. случай 9).

Приведенный отрывок показывает, как в сознании пациента активизируется образ его жены. То, что возникло перед его внутренним взором сразу после просьбы психотерапевта, — весьма схематичный и психологически примитивный образ женщины с одной-единственной психологической особенностью — склонностью сопротивляться чужому решению. Однако молчание психотерапевта запускает в сознании пациента процесс активизации. В результате перед внутренним взором пациента «всплывают» и другие ее черты — уважение к официальному авторитету, а затем и неуемное любопытство. Перед нами уже более богатый образ, который стал источником решения проблемы.

В качестве иллюстрации противоположного случая (примитивного образа) можно привести иной вариант той же беседы (случай 10).

В этом случае от начала разговора до конца образ жены оставался все таким же психологически примитивным. Самостоятельно пациент так и не смог вырваться за его пределы.

В данной семье барьер мешает мужу понять весьма важные качества жены. Это, в свою очередь, тесно связано с имеющимся в данной семье дефицитом влияния мужа на жену. В результате этого дефицита при спорах между ним и супругой он может выбирать лишь между двумя решениями: уступить или пытаться добиться своего силой (путем конфликта).

Дефект семейного представления. В случае психологического барьера индивид в принципе способен активизировать нужное для решения семейной проблемы семейное представление. В примере с приглашением жены муж прекрасно знал о ее любопытстве, много раз сталкивался с этим ее качеством, проблема заключалась только в том, что он не был способен вспомнить о нем, когда требовалось оказать влияние на жену. Представление о любопытстве жены в данном случае можно назвать пассивным.

В случае же дефекта семейного представления можно сказать, что у индивида нет представления, нужного для решения проблемы. В силу тех или иных особенностей личной судьбы, воспитания, психологического развития индивид не может представить себе определенные чувства, обстоятельства и т. п. Рассмотрим пример (случай 11).

В данной семье представители любой школы семейной психотерапии нашли бы «свои» нарушения. Представители структурной школы без труда обнаружили бы в отношениях данной семьи «круговую последовательность». Действительно, неуверенность мужа в верности жены порождает придирки и все новые требования, а они, в свою очередь, увеличивают неудовлетворенность жены браком; муж чувствует эту неудовлетворенность, и его сомнения в верности жены усиливаются, что ведет к дальнейшему усилению придирок. В описанных отношениях можно увидеть явление «триангуляции». Жена пытается втянуть ребенка в конфликт. («Мне стыдно перед ним. Он уже большой и многое понимает».) С точки зрения теории коммуникации мы обнаруживаем дефект коммуникации — жена не в состоянии выразить свои чувства так, чтобы муж понял и поверил в них. Наконец, мы можем увидеть в этом случае проявление комплекса неполноценности мужа. Он не любит себя (действительно, у него имеются проблемы с внешностью) и поэтому не понимает, как его могут любить другие (в особенности «такая женщина»).

Однако в основе лежит определенный дефект семейного представления, а именно — неспособность мужа представить себе, как женщина может любить «такого, как он». Его представления о причинах, по которым женщины могут любить мужчину, крайне примитивны: это яркая, «мужественная» внешность и значительные успехи в жизни. Иван С. не способен ярко представить себе, например, чувства женщины, которая кого-то «за муки полюбила», или женщину, для которой важнее всего в мужчине то, что он восхищается ею; или же любовь, основанную на заботливости, желании помочь, жалости; ему непонятны многие и многие другие виды и оттенки любви. Здесь важно подчеркнуть, что он не может себе этого представить ни в своей семье, ни в других. Для него не существует никаких представлений о любви женщины, кроме его собственного, примитивного. Все остальные он воспринимает как нереальные, «книжные». Речь идет, таким образом, о семейном представлении, которое по той или иной причине не сформировалось и является неполным, а по сути своей дефектным. Оно лежит в основе вышеописанной «круговой последовательности» (муж не может поверить в чувства жены, отсюда его неуверенность и все ее последствия). Тот же дефект представления создает дефект коммуникации: жена стремится выразить и передать свое чувство, однако муж (в роли реципиента) не в состоянии ее понять. Наконец, дефект представления «связывает» комплекс неполноценности мужа с его ревностью. Если бы он мог представить себе иные виды любви и поверить в них, то его комплекс неполноценностине имел бы столь большого значения, однако он способен представить себе, что любить можно только за те качества, которых у него как раз и нет.

Итак, психологическая коррекция данного дефекта семейного представления является предпосылкой успешной коррекции любыми другими методами (осознание «круговой последовательности», коррекция дефекта коммуникации, нейтрализация нежелательного влияния комплекса неполноценности).