Крушение Спарты

Мир продолжался недолго. Движение в сторону демократии набирало силу, искушая Афины и вызывая у Спарты тревогу. Когда Тимофею сообщили о мире и отозвали его домой, он высадил на Закинфе эмигрантов‑демократов, которые построили на берегу крепость и начали борьбу с олигархами. Спарта заявила Афинам протест, но афинское народное собрание решило поддержать закинфских демократов. Это решение оказалось фатальным для только что установившегося баланса сил. Афины сознательно выбрали агрессивный курс в надежде достичь главенства в Греции, и у Спарты не было выбора, кроме продолжения войны.

Зимой и весной 374/73 г. Спарта отправила флоты на Закинф и Керкиру. Не имея денег, чтобы снарядить флот на подмогу этим островам, Афины сушей отправили 600 наемников‑пелтастов в Эпир, откуда ночью они переправились на Керкиру, а Тимофею было приказано искать в Эгейском бассейне новых рекрутов и источники финансирования для союза. Тимофей заручился расположением Ясона из Фер, ставшего правителем всей Фессалии и имевшего влияние в Эпире; он заявлял, что имеет 8 тысяч всадников, 20 тысяч гоплитов и бесчисленное число пелтастов, но в действительности, возможно, располагал вдвое меньшими силами. Союзником Афин стал также Аминт Македонский, а многие государства присоединились к Афинскому союзу. Однако это не решило финансовой проблемы. Осенью 373 г. флот Тимофея стоял в бездействии у входа в Саронический залив; его сундуки были пусты, а союзные моряки выражали недовольство. Калликрат и Ификрат привлекли его к суду, но благодаря поддержке Ясона и Алкета Тимофей был оправдан; его пост занял Ификрат. Тем не менее денег по‑прежнему не было, пока Калликрат, Ификрат и Хабрий не ввели новые налоги на капитал и особые налоги. Когда Ификрат прибыл в 372 г. с 70 кораблями на Керкиру, спартанский флот отступил. Чтобы накормить своих людей, Ификрату пришлось сдавать своих моряков на Керкире внаем как рабочих. В то же время на Кефаллении были размещены афинские чиновники с гарнизонами, чтобы удерживать под контролем этот остров, прилегающие острова и побережье материка.

Ошибка Афин стала очевидна. Финансовое положение государства не соответствовало его претензиям на верховенство, а политическое вмешательство в дела союзных государств и дурное распоряжение финансами поставили под сомнение лояльность афинских союзников. Особенно ухудшились отношения Афин с Фивами. Хотя в 373/72 г. Фивы направили несколько кораблей во флот Тимофея, а председателем Совета союзников был избран фиванец, Фивы разрушили Платею и лишили политической независимости Феспии. Беженцев из Платеи радушно приняли в Афинах и предоставили им равные права по указу об изополитии. Этот шаг вызвал еще большее раздражение в Фивах, которые и без того были возмущены захватом Оропа, осуществленным Афинами несколькими годами ранее. Действия Ясона также вызывали тревогу в Афинах: он вышел из Афинского союза, но остался в союзе с Фивами. Ведущий афинский политик Каллистрат убедил народ начать мирные переговоры со Спартой и заранее сообщить Фивам об этом намерении. В этот момент на дипломатическое поле вернулся царь царей. Он никак не мог подавить восстание в Египте и нуждался в греческих командирах и наемных войсках. Его послы присутствовали на мирной конференции, проводившейся в Спарте летом 371 г., на которую враждующие стороны прислали делегатов. Спарта предложила следующие условия, которые были поддержаны Персией и Афинами: греческие государства получали независимость, все гарнизоны подлежали отзыву, следовало провести всеобщее разоружение; если какое‑либо государство нарушит предложенные условия, остальные подписавшиеся под мирным договором не были обязаны вмешиваться, но любое государство по своему желанию могло оказать помощь жертве агрессии. После одобрения этих условий были назначены командующие для надзора за выводом гарнизонов. Спарта поклялась соблюдать мирный договор от имени себя и своего союза; Афины и члены ее союза, включая Фивы, приносили клятву отдельно и независимо друг от друга; затем клятву принесли и остальные государства по очереди. Эта процедура подразумевала признание Персией Спартанского и Афинского союзов как главных гарантов мира. Кроме того, была удовлетворена просьба Афин считать некоторые территории их владениями; среди них были Херсонес и Амфиполь – последний попал в этот список с согласия присутствовавшего на конференции Аминта, царя Македонии.

На следующий день после принесения клятвы фиванские делегаты попросили заменить в мирном договоре «фиванцев» на «беотийцев», чтобы таким образом была признана Беотийская лига. Предлагая употреблять в мирном договоре слово «фиванцы», Спарта, вероятно, действовала с одобрения Афин, так как оба государства сочувствовали Платее, Феспиям и Фокиде и оба опасались усиления Беотийской лиги. Поэтому Агесилай, говоривший от имени Спарты, отказал фиванцам в их просьбе. «Фивы, – заявил он, – должны соблюдать принесенную клятву, иначе их имя будет вычеркнуто из договора». Фиванские делегаты во главе с Эпаминондом предпочли быть вычеркнутыми. Тем самым Фивы порывали с Афинским союзом и шли на риск войны с Персией, Спартой и Афинами и любым другим государством, пожелавшим участвовать в интервенции.

После этого конференция была распущена. Афины выполнили условия договора, отозвав Ификрата и вернув в Спартанский союз все государства, которые они откололи от него после принесения клятвы. Затем Афины и Спарта отозвали все свои гарнизоны и вооруженные силы, и только в Фокиде остался Клеомброт, командовавший спартанской армией. Спартанское народное собрание обсудило вопрос, что следует делать Клеомброту. Протой предложил распустить армию и в честь заключения мира преподнести дар Аполлону Дельфийскому, а впоследстии, если какое‑либо государство откажется признавать независимость других государств, принять меры. Однако народное собрание предпочло немедленные действия. Клеомброту было приказано напасть на Фивы, если только те не согласятся распустить Беотийскую лигу.

Для Фив «Царский мир» 371 г. стал повторением «Царского мира» 386 г. Игнорировать его было тем более опасно, поскольку Спартанский союз мог совместно с Афинским союзом применить силу, чтобы добиться роспуска Беотийской лиги. Но опасность такой комбинации была в тот момент предотвращена опрометчивым решением спартанского народного собрания, поспешившего воспользоваться тактическими выгодами ситуации: армия Клеомброта в Фокиде могла начать боевые действия, прежде чем успел бы вмешаться Ясон или Беотийская лига выставила бы все свое войско. Через три недели после заключения мира Клеомброт, пройдя через Кревсис на Коринфском заливе, оказался на Левктрийской равнине примерно в 10 милях от Фив. Дальнейший путь ему преградили беотийцы. Его армия примерно из тысячи всадников и 10 тысяч гоплитов численно превосходила беотийское войско, насчитывавшее, вероятно, 600 всадников и 6 тысяч гоплитов. Став лагерем на удобной позиции, Клеомброт в полдень вышел с армией на равнину и, подбодрив своих людей глотком вина, построил их в обычный боевой порядок. Он сам, его штаб и более 2 тысяч спартанцев занимали правый фланг, союзники стояли в центре и на левом фланге, а конница служила заслоном вдоль всего строя. В 377 г. фиванцы предпочитали удерживать подготовленные позиции и избегали регулярного сражения, но в данном случае Эпаминонд убедил своих коллег‑беотархов направить опытную фиванскую армию в атаку. Разрешив малодушным феспийцам отступить, он разместил свои лучшие войска во главе со Священным отрядом под командой Пелопида на левом фланге плотным строем глубиной в 50 человек, а центру и правому флангу приказал не спешить с наступлением, чтобы эшелонировать свой строй в момент атаки.

Битва началась с того, что беотийская конница, имевшая подавляющее численное превосходство, оттеснила спартанскую конницу и привела ее в полное замешательство. За конницей ускоренным шагом наступала фиванская пехота; Пелопид вел острие пехотного клина на Клеомброта и его штаб, которые в этот момент растягивали свой строй вправо, чтобы обхватить врага с фланга. Сам Клеомброт был смертельно ранен, однако, отбив в рукопашной схватке первый натиск фиванцев, спартанцы спасли его тело; но затем и они, и весь спартанский правый фланг не выдержали натиска гоплитов под личным командованием Эпаминонда. Когда половина спартанцев, включая 400 спартиатов, пала, остальные бросились в бегство к лагерю, а за ними устремились союзные отряды из центра и левого фланга, хотя вовсе не участвовали в сражении. Уцелевшие спартанцы пытались возобновить бой, не желая признавать поражение. Но их союзники пали духом и поэтому заключили перемирие, чтобы подобрать погибших. Беотийцы установили трофей на поле боя. Таким образом, Эпаминонд доказал свою теорию, что, если отрубить змее голову, ее тело окажется беспомощным, а беотийцы под его руководством зарекомендовали себя лучшими гоплитами Греции.

Вести о катастрофе пришли в Спарту в последний день праздника Гимнопедий. Эфоры приказали продолжать праздник как обычно, сообщив о потерях лишь ближайшим родственникам погибших и запретив им какой‑либо траур. На следующий день все боеспособные мужчины в возрасте до 60 лет были призваны под знамена, и Архидам, сын больного Агесилая, повел армию на север, присоединяя к ней отряды из союзных государств – Тегеи, Мантинеи, Коринфа, Сикиона, Ахеи и прочих. В Эгосфене он встретил уцелевших в битве при Левктре. Тем временем украшенный венком посол из Фив принес вести о победе Афинскому совету и попросил содействия Афин. Советники не скрывали своей досады, и фиванский посол удалился, не получив ответа. Фивы обратились также к своему союзнику Ясону. Он поспешно пересек враждебную территорию Фокиды со своей конницей и наемниками, но отказался совместно с беотийцами атаковать лагерь спартанской армии в Левктре, не желая чрезмерного усиления Беотии. Вместо этого он договорился о перемирии, чтобы дать возможность спартанской армии отступить. Она прошла ночным форсированным маршем в Кревсис, а оттуда по прибрежной дороге в Эгосфену. Увидев деморализованные остатки войска и потрясенный огромными потерями спартиатов, Архидам вернулся в Коринф и распустил свою армию. Беотийская лига с триумфом отстояла свою независимость.

Зимой 371/70 г. греческие государства начали приспосабливаться к изменившейся ситуации. Афины, надеясь нажить политический капитал на поражении Спарты, созвали совещание всех государств, желавших соблюдать «Царский мир» 371 г. Афины предложили Афинский союз на роль главного гаранта мира и пригласили все государства, подписавшие мирный договор, заключить оборонительный союз с Афинским союзом и в случае войны руководствоваться решениями Афинского союза. Это предложение не предусматривало членство материковых государств в Афинском союзе. Целью Афин было сделать Афинский союз при содействии Персии проводником всеобщего мира среди греческих государств. При наилучшем исходе Афины могли таким образом привлечь к себе членов Спартанского союза и не допускать Фивы на дипломатическое поле, а при наихудшем – Афинскому союзу пришлось бы оборонять государства, имеющие мало общих интересов с приморскими государствами Эгейского бассейна. Но в итоге все государства Пелопоннеса, за исключением Спарты и Элиды, и, возможно, некоторые государства вне Пелопоннеса, приняли приглашение и заключили оборонительный союз с Афинским союзом, который сам насчитывал около 70 государств. Это был большой триумф, но лишь дипломатический, в то время как решающее значение имели военные действия.

Спарта познала всю горечь поражения. В Тегее и Мантинее, и, вероятно, в Коринфе, Мегаре, Сикионе, Флии и Фигалии демократы подняли восстания против проспартанских олигархов. Некоторые восстания были подавлены, но весной 370 г. Мантинея снова стала единым городом во главе с демократическим правительством и помогла демократам в Тегее захватить власть и создать Аркадскую лигу, которая вскоре заключила союз с Элидой и Аргосом. Так Пелопоннес раскололся на два лагеря. В Спарте народ избрал вождем престарелого Агесилая и доверил ему реформировать государство. Однако Агесилай не провел никаких реформ. Он отменил для уцелевших при Левктре действие закона, по которому спартиаты, пережившие военное поражение, низводились до статуса низших, но ничего не предпринял, чтобы в будушем число спартиатов увеличилось. Его храбрый, но неизобретательный консерватизм привел к тому, что Спарте пришлось бороться за существование, имея в своем распоряжении около 800 спартиатов и зависимых от них лиц.

К северу от Истма союз Беотийской лиги и Ясона Фессалийского трещал по швам: разобравшись с Левктрой, Ясон напал на город в Фокиде, устроил демонстрацию силы в Локриде и захватил спартанскую колонию Гераклею, территорию которой он отдал малийцам и этеанцам. Держава Ясона простиралась от Македонии и Эпира, где он силой принудил к союзу Аминта и Алкета, до врат Греции в Фермопилах. Он заявил о своем намерении летом 370 г. председательствовать на Пифийских играх в Дельфах и начал мобилизацию своих армий, чтобы никто не оспаривал его претензий на председательство. Одних отборных наемников у него насчитывалось 6 тысяч, в придачу к ним 3‑тысячная фессалийская конница, и, кроме того, в Фессалии и у своих союзников он мог набрать многочисленную пехоту. Но в 370 г. тиран был убит, и единая Фессалия в некомпетентных руках его наследников вскоре развалилась. Ясон обладал такими же ненасытными амбициями и был не менее беспринципным и способным, чем Дионисий I. Останься он в живых, ему бы, возможно, удалось выступить в роли освободителя Греции, так как он вел речи о войне с Персией. Так или иначе, он подал пример амбициозным индивидуалистам своим возвышением, использованием наемников и планами воспользоваться авторитетом дельфийских жрецов в светских целях.

Беотийская лига еще до смерти Ясона закрепила свой успех. По совету Эпаминонда Фивы не стали разрушать Орхомен, а даровали ему членство в лиге. Были заключены союзы с Фокидой, Озолийской Локридой и Этолией. После смерти Ясона к Беотийской коалиции, которую возглавляла Беотийская лига, присоединились Опунтийская Локрида, Малида, Гераклея, Эвбея и Акарнания. За исключением Афин, энергичные, хотя и отсталые, государства центральной Греции сплотились вокруг Фив, которые в конце 370 г. получили приглашение вторгнуться на Пелопоннес.

Пелопоннес в 370 г. представлял собой сцену ожесточенных схваток. Аргос был ослаблен внутренней революцией, в ходе которой демократическая толпа забила 1200 противников до смерти, а затем совместно с Элидой и Аркадской лигой выступила против Спарты. При образовании этой лиги из Тегеи были изгнаны вожди другой партии, и они обратились к Спарте, которая отправила им на подмогу Агесилая с армией. В то же время лига силой пыталась присоединить два непокорных аркадских города, Орхомен и Герею, которые получали помощь от Флия и Коринфа. Афины и ее союзники, уважая оборонительный союз, заключенный зимой 371/70 г., не вмешивались в эту борьбу, отличавшуюся множеством грубых посягательств на «независимость», хотя аркадские союзники обращались к Афинам с такими просьбами. Тогда аркадцы пригласили беотийцев защитить их от Спарты, и для этой цели между двумя лигами был заключен союз.

Для беотийцев и их союзников пелопоннесская зима не казалась суровой, и вразрез всем традициям они вторглись на Пелопоннес зимой 370/69 г. По просьбе Аркадии, Аргоса и Элиды они не стали уходить после покорения Орхомена и Гереи, а направились на юг, где аркадский отряд захватил перевал, ведущий в Лаконию. Огромная армия, возглавляемая беотархами Эпаминондом и Пелопидом и насчитывавшая около 40 тысяч гоплитов и почти столько же застрельщиков и мародеров, спустилась в Лакедемонскую долину и по левому берегу разлившегося Эврота подошла к Спарте, лежавшей на другом берегу реки. Город не имел стен, а спартанцев насчитывалось всего лишь около 800, но Агесилай освободил и вооружил 6 тысяч илотов. Видя столбы дыма над горящими деревнями, спартанцы, как и афиняне в 431 г., порывались атаковать, однако Агесилай удержал их.

Тогда Эпаминонд повел свою армию на юг, переправился через Эврот в Амиклах и в неудачном кавалерийском рейде прощупал оборону города с юга. Затем он отошел южнее, разграбив и опустошив страну до самого Гитеона – спартанской военно‑морской базы, которую не удалось взять штурмом. Вторжение продолжалось около трех месяцев, в течение которых Спарта получала помощь от Коринфа, Флия, Сикиона, Эпидавра, Трезены, Гермионы, Галиса и Пеллены в Ахее, а армия вторжения сократилась в размерах, когда ее покинули пелопоннесцы с добычей. Эпаминонд ушел в апреле 369 г., с легкостью ускользнув от армии нового союзника Спарты, Афин, которые совместно с коринфянами пытались удержать Истм. В начале лета 368 г. Эпаминонд вернулся с армией в 600 всадников и 7 тысяч пехотинцев. Внезапной предрассветной атакой его фиванцы прорвали западный край укреплений Истма, которые обороняли примерно 20 тысяч бойцов из Спарты, Афин, Коринфа и Пеллены, и соединились со своими союзниками на Пелопоннесе. Затем они вынудили Сикион и Пеллену присоединиться к Беотийской коалиции и разорили земли Эпидавра и Коринфа, после чего отступили через Истм.

В течение двух этих кампаний Эпаминонд довершил сокрушение Спарты как великой державы. Поражение под Левктрой пошатнуло репутацию спартанских гоплитов, считавшихся непобедимыми в регулярной битве, а теперь Эпаминонд разрушил и экономическую основу Спартанского государства, освободив Мессению и расположив ее столицу в хорошо укрепленной Мессене. Вторжение в Лаконию позволило также бежать многим илотам и периэкам, но из‑за разорения, которому подвергли страну пелопоннесские союзники Эпаминонда, прошлая жизнь была для илотов привлекательнее нынешней свободы. Кроме того, эти вторжения позволили Аркадской лиге консолидироваться и построить в 368 г. в южной Аркадии федеральную столицу Мегалополис – хорошо укрепленный город у истоков Алфея. До конца существования Спарты ее пределы были ограничены Мессеной, Мегалополисом, Тегеей и Аргосом, а союз, который она возглавляла два столетия, распался навсегда.

Просвещенный империализм имеет много достоинств, которые, однако, отсутствовали у спартанского империализма в IV в. Исократ справедливо говорил, что традиционное притязание Спарты на лидерство в Греции отдавало фальшью в ушах современников. Пусть она и установила Pax Peloponnesiaca[60], но это был мир, который держался не на согласии, а на репрессиях, предательстве и жестокости. Спарта изгнала из своих владений те прогрессивные тенденции демократии и федерализма, которые могли бы обеспечить процветание и силу всем греческим государствам, и дискредитировала принципы автономии и независимости, поощряя межпартийную борьбу и поддерживая меньшинства, чьи политические методы больше напоминали деспотизм, чем ответственное правление. Спартанские политики и полководцы прибегали к предательству и на войне, и в мирное время. Спартанские губернаторы отличались алчностью, жестокостью и вероломством, а их власть в подчиненных государствах держалась на политических авантюристах и солдатах‑наемниках. Рухнувшая Спартанская империя оставила в наследство ненависть и раздоры, которые могло притушить лишь либеральное и умеренное руководство.