Олигархия в Афинах

Последовательные неудачи демократии, завершившиеся катастрофой в Сиракузах, посеяли во всех слоях народа недоверие к демократическим институтам. Активные противники демократии происходили главным образом из высшего и среднего классов, которые вплоть до сиракузской катастрофы несли на себе все бремя налогов и больше всего страдали от военных потерь и, естественно, не испытывали любви к системе, ограничивавшей их участие в решении вопросов войны и мира. Они разделились на две группы. Первая, более многочисленная, желала, чтобы было умеренное правительство, в котором зажиточные граждане будут разумно управлять государством и энергично вести войну. Эга группа не была организована по политическим клубам. Не имела она и четкой программы по установлению «умеренной олигархии». Вторая группа желала прежде всего захватить власть в роли вождей олигархии; некоторые из них были готовы в крайнем случае насильственным путем установить олигархию и даже пойти на сговор с врагом. Они контролировали политические клубы, которые существовали как нелегальные организации и теперь готовы были выйти из подполья. Сперва обе группы объединяла их неприязнь к демократии и перспектива установления союза с Персией. Тем не менее большая часть народа по‑прежнему поддерживала демократические идеи и готова была смириться с реформой государственного управления лишь как с временной уступкой ради заключения союза с Персией.

Когда Писандр уговорил народное собрание пойти на смену государственного строя, он велел политическим клубам согласовать свои планы и сделать предварительные шаги к свержению демократии. Пока он находился в Азии и на Самосе, юные заговорщики убили демократического вождя Андрокла и некоторых его сторонников. Все сессии совета и народного собрания отныне проходили под контролем заговорщиков, которые выставляли ораторов и диктовали им содержание речей. Программой, за которую они выступали, была умеренная олигархия: жалованье платить лишь воинам на действительной службе, а государством управлять лишь тем, кто лучше разбирается в финансах и участвует в военных действиях, – всего таких не должно быть больше 5 тысяч. Всех, кто выступал против этой программы, постигла участь Андрокла, и на правосудие надеяться было бесполезно, так как органы демократической власти были затерроризированы. В таком большом и перенаселенном городе было невозможно оценить число заговорщиков и трудно понять, кто участвует в заговоре. Речи в поддержку олигархии зачастую произносили те, в ком никто не ожидал увидеть участников заговора или сочувствующих; были они заговорщиками или нет, но они способствовали накалению обстановки, вызывая у людей страх друг перед другом и подозрение даже к ближайшим друзьям. Такова была ситуация к концу мая, когда прибыли Писандр и его товарищи с отрядом доверенных гоплитов, испытанных в подчиненных государствах, где они уже установили олигархическое правление.

Писандр и его спутники немедленно созвали народное собрание. Они не сообщили о своей неудаче на переговорах с Персией, но предложили избрать десять человек, которые разработали бы проект нового государственного устройства и в назначенный день огласили его перед народным собранием. В итоге народное собрание избрало двадцать человек, возраст которых превышал 40 лет, и десятерых престарелых политиков, probouloi, назначенных после сицилийской катастрофы. При разработке новых законов им было предложено обратить особое внимание на «наследие законодателя Клисфена». Это предполагало умеренность, чуждую целям Писандра и его товарищей, так как законодателей фактически контролировали десять человек из их числа, обладавших всей полнотой власти. В назначенный день народное собрание провели в Колоне за стенами города, куда не пришли малодушные, опасаясь вражеского нападения. По рекомендации десятерых законодателей, облеченных властью, были формально отменены демократические гарантии; по предложению Писандра смещены все действующие магистраты и назначены члены временного правительства. Назначения оказались в руках заговорщиков: сперва были избраны первые пять председателей, затем они назначили еще сто, каждый из этих ста кооптировал еще троих. Эти «четыреста» получили все полномочия по управлению государством и право созвать по своему желанию Совет пяти тысяч. Пять тысяч еще не были названы, но уже оговаривалось, что до окончания войны они будут представлять собой электорат и высший орган государственной власти. Возражать никто не осмелился, народное собрание было распущено, а заговорщики начали готовиться к перевороту. С тех пор как спартанцы заняли Декелею, афиняне днем караулили на стенах и не расставались с оружием в течение всего дня, а вечером шли домой. Поэтому однажды вечером заговорщики и гоплиты, которых Писандр привез с островов, с оружием в руках собрались около Агоры, а «четыреста», вооруженные кинжалами, в сопровождении 120 юношей, назначенных телохранителями, вошли в зал совета. Сопротивления им никто не оказал. Члены демократического совета разошлись, не получив положенного жалованья.

«Четыреста» сами были послушным орудием в руках организаторов заговора – группы приблизительно из десяти человек, имевших особые полномочия. Самым влиятельным, хотя не самым видным среди них, был блестящий юрист Антифон, который организовал заговор и руководил им. Его главными помощниками были Писандр, глашатай заговорщиков, и экс‑полководец Фриних, выказавший себя ревностным приверженцем заговора. В эту группу входил также исключительно способный организатор и оратор Ферамен, сын Гагнона, придерживавшийся менее крайних взглядов, чем члены ближнего круга. Сначала «четыреста» избавились от своих противников, некоторых убив, а других арестовав или изгнав, а затем начали мирные переговоры с Агисом в Декелее. Но они не собирались сдаваться на милость пелопоннесцев. Когда Агис подвел свою армию к стенам Афин, его войскам был нанесен урон. Затем афиняне отправили две группы послов: одну в Спарту, чтобы начать официальные переговоры, а другую на Самос, чтобы в благоприятном свете представить там свои деяния.

Между тем заговор по установлению олигархии на Самосе провалился. Афинские войска, возглавляемые Фрасибулом и Фрасиллом, перешли на сторону самосских демократов, а затем до них дошли преувеличенные вести о зверствах «четырехсот» в Афинах. Тогда они провозгласили собственное демократическое правительство, избрали Фрасибула, Фрасилла и прочих в полководцы и объявили «четырехсот» вне закона. Послы «четырехсот», получив на Делосе известие об этом мятеже, решили отложить свою поездку на Самос. Тем временем демократы на Самосе по предложению Фрасибула вызвали Алкивиада – Фрасибул все еще считал, что он распоряжается казной Тиссаферна. Алкивиад немедленно был назначен полководцем. Он находился на Самосе, когда с Делоса прибыли послы «четырехсот». Они попытались произвести хорошее впечатление, пообещав, что собравшиеся на Самосе бойцы тоже окажутся в числе Совета пяти тысяч, когда придет их черед. Оппоненты уже готовы были схватить их и отплыть в Афины, если бы не вмешался Алкивиад. Своей властью он отправил в Афины ответ: «четыреста» должны быть заменены демократическим Советом пятисот, но он не возражает и против Совета пяти тысяч при условии, что они будут экономно расходовать финансы и пришлют деньги на содержание флота. Афинское государство было расколото: «четыреста» удерживали столицу, а демократы – главный флот. Предотвратив гражданскую войну между ними, Алкивиад оказал величайшую услугу своей родине.

Когда послы «четырехсот» доставили в Афины послание Алкивиада, оно произвело желаемый эффект. Приободрившиеся умеренные, которых возглавляли Ферамен и Аристократ, начали настаивать на назначении Совета пяти тысяч; они не столько вдохновлялись политическими идеалами, сколько понимали, что дни олигархии сочтены и те, кто свергнет власть «четырехсот», в будущем могут стать вождями демократии. Экстремисты же решили впустить спартанцев в столицу на любых условиях. Их первые послы так и не добрались до Спарты: команда государственного корабля «Парал» арестовала их и передала аргосским демократам. Но из Афин отправились новые послы, а вслед за ними и вожди заговора – Антифон, Писандр, Фриних и другие. Пока они отсутствовали, экстремисты спешили с укреплением Ээтионеи – волнолома, с которого небольшие силы могли контролировать вход в Пирей. Фриних по возвращении был убит в афинской Агоре, а в сентябре 411 г., когда пелопоннесский флот появился в Сароническом заливе и разорил Эгину, Аристократ и Ферамен, уверенные в поддержке большинства гоплитов, сумели разрушить форт в Ээтионее, избежав столкновения со сторонниками «четырехсот».

Линию укреплений города теперь занимали две вооруженные группировки: в Афинах – экстремисты и в Пирее – умеренные. Поскольку враг угрожал и с суши, и с моря, были назначены «каталогизаторы» для составления списка Совета пяти тысяч, а обе партии договорились провести народное собрание в театре Диониса и уладить разногласия. Но в назначенный день пришли известия, что пелопоннесский флот движется от Мегары вдоль берега Саламина, и люди поспешили в Пирей, чтобы помешать высадке десанта. Когда пелопоннесцы направились в сторону Суниона, афиняне поспешно вывели в море флот на подмогу патрульным кораблям у Эвбеи. Их эскадры из 42 и 36 кораблей стояли в Оропе и Эретрии примерно в семи милях друг от друга, когда эретрийцы дали пелопоннесцам сигнал к атаке: они знали, что афинские моряки разбрелись в поисках пропитания. Пелопоннесцы застали афинян врасплох, уничтожили 22 афинских корабля и подняли Эвбею на восстание.

В результате этой катастрофы Афины оказались без защиты. Пелопоннесцы могли бы захватить Пирей или вынудить афинский флот на востоке Эгейского моря бросить свои базы и вернуться домой. Но они упустили эту возможность. В Афинах народ сместил «четырехсот» и установил правление Совета пяти тысяч. Вожди экстремистов бежали к Агису в Декелею, а один из них, завладев пограничным городком Эны, передал его Беотии. Совет пяти тысяч управлял столицей с сентября 411‑го по июль 410 г. Он предложил вернуться Алкивиаду и другим изгнанникам, сотрудничал с самосской демократией и энергично вел войну. Революционный период, столь губительный для свободы многих государств, благодаря таким политикам, как Фрасибул, Алкивиад и Ферамен, а также вследствие умеренности гоплитского класса в Афинах и моряков на Самосе, прошел в Афинах без серьезного кровопролития и без вражеской интервенции.

Во время правления «четырехсот» было разработано законодательное обоснование их власти, но, по‑видимому, оно так и не было воплощено в жизнь. Однако по нему можно судить о программе олигархов‑экстремистов. Совет пяти тысяч, существовавший только в теории как обладатель политических прав, должен был отбирать кандидатов в совет из граждан, достигших тридцатилетия, голосуя по филам; из этих кандидатов отбиралось, возможно жребием, по сорок от каждой филы; они составляли Совет четырехсот «в соответствии с обычаями предков» – вероятно, имеется в виду солоновский Совет четырехсот. Совет должен был получить самые широкие полномочия: избирать десять полководцев, назначать магистратов, осуществлять проверки и контролировать законодательство, за исключением вопросов гражданского права. Советников и полководцев можно было назначать неоднократно, других магистратов – нет. Эта программа была разработана в то время, когда революционный Совет четырехсот уже пришел к власти как временный орган, и на нее ссылались во время кризиса в сентябре 411 г. В одном из пунктов программы подразумевалось, что занимавшие тогда свои должности полководцы были избраны Советом пяти тысяч, а два других пункта были связаны с предполагавшейся передачей власти Совету пяти тысяч.

Программа будущего государственного устройства при Совете пяти тысяч была создана, вероятно, в то же самое время, и послы «четырехсот» цитировали ее на Самосе. Возможно, она стала основой для фактически принятого при Совете пяти тысяч законодательства, которое было должным образом ратифицировано после падения «четырехсот». 100 чиновников (по 10 от каждой филы) должны были составлять список из 5 тысяч человек, избранных из числа людей старше 30 лет, принадлежавших к трем высшим классам собственников. Затем эти 5 тысяч человек делились на четыре совета, один из которых действовал как исполнительный с законодательными полномочиями, а три остальных – как совещательный орган; выбор исполнительного совета проводился ежегодно жребием. 5 тысяч проводили предварительный отбор кандидатов, а затем окончательно выбирали из них высших должностных лиц в военной, финансовой и административной сфере – все они выбирались на год из членов исполнительного совета. Второстепенных должностных лиц избирали жребием из членов трех остальных советов. Исполнительный совет должен был собираться через четыре дня на пятый. Им руководили девять архонтов, в обязанности которых входило штрафовать отсутствующих – по драхме за сессию, если только их отсутствие не было санкционировано советом. Процедура работы совета была тщательно расписана. Полководцы имели преимущество при вынесении на обсуждение военных вопросов, а пять председателей принимали решение голосованием. Предусматривалось, что в военное время проведение пленарной сессии трех советов могло оказаться затруднительным; на этот случай члены исполнительного совета имели право кооптировать по одному человеку с совещательным голосом. Исполнительный совет должен был обращать особое внимание на финансовые вопросы; советники за свою службу не получали жалованья[54].

Авторы этой программы, вероятно, вдохновлялись примером четырех советов «равноправной олигархии», которые правили в полисах Беотийской лиги. В военное время они обладали большими достоинствами, которые отмечали Фукидид и Аристотель. Они сберегали финансы, осуществляли централизованное управление государством, доверяли политическое руководство наиболее ответственным элементам общины и берегли живую силу для военных действий. Поскольку 5 тысяч человек составляли немногим больше половины афинян соответствующего возраста, принадлежавших к высшим классам, предполагалось, что остальные, несущие службу за морем, в должный срок примут участие в работе правящего государственного органа. Имея такое государственное устройство, Афины, возможно, предотвратили бы постигшую их в итоге катастрофу. Но в 411–410 гг. демократия на Самосе сохранила свою независимость, низший класс, составлявший персонал флота, со временем заявил претензии на решающий голос в государственных делах и повернул страну в сторону полной демократии.