Укрепление империи

Фукидид задним числом описывал период 445–431 гг. как эпоху укрепления позиций Афин и Спарты и их подготовки к войне. Однако в 445 г. никто не мог сказать наверняка, что дело идет к войне. Если бы условия тридцатилетнего договора соблюдались, то пакт о ненападении мог стать основой для прочного мира. Условия договора были вполне реальными, а его статьи получили широкую огласку. Государство, которое, по общему мнению, могло бы нарушить баланс силы – Аргос, – было целенаправленно выведено из игры не только тридцатилетним договором, но и тридцатилетним перемирием между Аргосом и Спартой. В Эгейском море у Афин были развязаны руки; они могли обращаться с союзниками как пожелают – либерально или тиранически, – и лишь Эгина защищалась договором. На материке же Афины не могли привлечь на свою сторону ни одного члена Спартанского союза, не нарушая договор, а нейтральных государств, которые могли войти с Афинами в союз, было немного. На западе единственной афинской базой был Навпакт, и в том районе все позиции, стратегически важные в торговом и военно‑морском отношении, занимали колонии Коринфа. Однако Афины и их союзники по условиям договора получили свободу действий в западных морях. Точно таким же образом защищались интересы пелопоннесцев. Спартанский союз был огражден от афинской интервенции, а Спарта имела право привлекать в свою коалицию любое нейтральное государство. Заморская торговля пелопоннесских государств охранялась не только на западе, но и в Эгейском море, так что Коринф, например, мог торговать с Потидеей, Мегара – с Византием, а Эгина могла восстановить свое положение как главный рынок для пелопоннесцев. И наконец, пелопоннесцы вполне могли восполнить потери во флоте, понесенные во время войны, и создать на западе талассократию, которая служила бы противовесом афинской талассократии на востоке.

Около четырнадцати лет условия тридцатилетнего договора тщательно соблюдались обеими сторонами. Афины не стали вмешиваться, когда Беотия, Локрида и Фокида присоединились к Спартанскому союзу, вероятно вскоре после заключения договора. Пелопоннесцы, в свою очередь, не вмешивались на востоке, когда Самос и Византий восстали против Афин, и на западе, когда Акарнания в войне с Амбракией получила помощь от Афин и вступила с ними в союз. Годы мира способствовали усилению и процветанию обеих сторон. Спарта оправилась от последствий землетрясения и илотского восстания. Коринф, пока его колонии хранили ему верность, и прочие морские государства Спартанского союза смогли собрать объединенный флот примерно в 300 трирем, не считая сиракузского флота, и проводить операции на западе. Афины установили более жесткий контроль над своей империей и приобрели новых союзников на Черном море. Афинские финансы, людские ресурсы и силы флота постоянно прирастали, так же как и доступные ресурсы империи. В 435 г. потенциальная военная мощь Афин, с одной стороны, и пелопоннесцев – с другой, превышала их совместную мощь в дни, когда они были союзниками, вплоть до 461 г. Но сам по себе этот факт не повышал вероятность войны между ними. Баланс сил, служивший реалистичной основой для мира, сохранялся, и расстроить его могла лишь целенаправленная политика одной или обеих сторон.

Хотя Афины многое приобрели за годы войны, события последнего года и условия договора уничтожили надежду афинян на создание сухопутной империи в центральной Греции и расширение сферы афинского влияния на запад. Политикой Кимона, продолжателем которой после его смерти объявил себя его родственник Фукидид, сын Мелесия, воспользовалась оппозиция Перикла, являвшаяся заметной силой. В то время как Перикл апеллировал к имперским амбициям и материальной заинтересованности афинского народа, насаждая клерухии и пользуясь союзными фондами для восстановления афинских храмов, Фукидид выступал за политику мира со Спартой и восстановление дружеских отношений с союзниками. Он взывал к совести афинского народа, осуждал перевод союзной казны в Афины и использование союзных денег на то, чтобы украсить Афины «драгоценными камнями, статуями и храмами, стоящими тысячу талантов, как гулящую девку», осуждал и мир с Персией, считая, что Афины, заключив его, потеряли право на лидерство и лишились оправдания для перевода казны с Делоса. В народном собрании он организовал своих сторонников – в основном людей знатных и заметных в обществе – так, чтобы они держались вместе и заявляли о поддержке его политики. Его личная репутация была очень высока, и он пользовался уважением за свой искренний патриотизм. На его призывы, обращенные к совести, никто не мог ничего возразить. Перикл отвечал практическими мерами, благодаря которым доходы империи оказывались доступными большинству граждан, – в их число входили великая строительная программа, все более роскошные государственные праздники, жалованье, которое команды 60 трирем получали восемь месяцев в году, и насаждение клерухий и колоний. Чтобы успокоить совесть афинян, Перикл утверждал, что раз союзники платят за безопасность, которую обеспечивают им Афины, то деньги, заплаченные союзниками, должны принадлежать Афинам – довод, который низводил этику межгосударственных отношений до уровня практичного материализма. В 443 г. раскол в рядах государственных советников был разрешен с помощью остракизма, которому подвергся Фукидид. Его сторонники оказались разобщены, и теперь уже никто не оспаривал верховенство Перикла.

Внешняя политика Перикла была направлена на консолидацию и расширение империи и на противостояние со Спартой. В 445 г. он осуществил замирение Эвбеи. Особенно сурово он обошелся с Гистиеей, вероятно, потому, что тамошние жители изгнали клерухов и убили команду афинского корабля. Все население города было выселено, а на его месте создана колония численностью в тысячу поселенцев. Выселены были также гиппоботы, класс богатых собственников в Халкиде, а их земли – плодороднейшие на Эвбее – конфискованы Афинами и разделены на 2 тысячи участков. Некоторые из них стали государственными и были посвящены Афине, а другие отданы в аренду, вероятно, неафинянам, которые выплачивали Афинам арендную плату и налоги. Мужчины и мальчики из Халкиды, Эретрии и, вероятно, других городов были взяты в заложники и содержались несколько лет в Афинах. В Халкиде и Эретрии каждый взрослый гражданин должен был принести клятву верности афинской демократии под страхом лишения прав и потери собственности. Афинский же народ обещал Халкиде, если она будет выполнять приказы Афин, обращаться с ней по условиям мирного времени и в соответствии с законами, за исключением того, что любой халкидянин, приговоренный в Халкиде к смерти, ссылке или лишению прав, имел право апелляции к афинскому суду. Кроме того, полководцы приняли меры по предотвращению восстаний. «Перикл и Афины растянули Эвбею на дыбе» в буквальном смысле слова.

Во Фракии Афины наладили дружественные отношения с Тереем, основателем сильного царства одрисиан, и около 445 г. создали клерухию в Брее, которую были обязаны защищать соседние члены империи. На фракийском побережье примерно в то же время Перикл основал совместное поселение тысячи афинян и коренных бисальтов. На юге Афины дружили с Псамметихом, самопровозглашенным египетским фараоном, восставшим против Персии: в 445/44 г. он щедро одарил Афины зерном. Вскоре после заключения тридцатилетнего договора уцелевшие жители южноитальянского Сибариса обратились к Афинам и Спарте с просьбой помочь в восстановлении их города. Спарта отказалась, а Афины откликнулись на просьбу и отправили туда добровольцев из Афин и с Пелопоннеса. Вскоре они изгнали прежних жиителей города и около 443 г. основали новый город Фурии. В нем поселились добровольцы, набранные Афинами по всей Греции. Население Фурий делилось на десять фил, из которых три происходили из Аркадии, Элиды и Ахеи, три из восточных областей центральной Греции, а четыре из ионийских народов Эгейского бассейна, включая афинян, из среды которых вышли основатели колонии – Лампон и Ксенокрит. Вскоре Фурии стали процветающим полисом; они выдержали нападение Тарента, а в 433 г. совместно с Тарентом основали колонию в Гераклее. Тем временем между горожанами разразилась гражданская война, во время которой афиняне лишились лидерства в колонии, а ее основателем был провозглашен Аполлон Дельфийский. Это великое предприятие было затеяно Периклом и продемонстрировало способность Афин возглавить греческие государства в совместном предприятии, которому отказала в поддержке Спарта. Афины обеспечили поселенцев морским конвоем и финансовыми средствами. Лидерство в предприятии сперва принадлежало афинянам, государственное устройство в городе создавалось как демократическое, а защитницей колонии считалась Афина. Аттической культурой вдохновлялись греческие мыслители, планировавшие создание образцовой колонии, – Лампон Афинский, знаменитый толкователь божественного права, Гипподам Милетский, градостроитель, Протагор Абдерский, создатель гражданского кодекса, и Геродот Галикарнасский, который в своей «Истории» впоследствии превозносил панэллинский дух афинян во время Персидской войны. Последующие события в Фуриях показали, что афинское руководство было неприемлемым, отчасти потому, что греки были расколоты на враждующие лагеря, но главным образом из‑за того, что поведение Афин в Эгейском бассейне не давало оснований верить их панэллинским лозунгам.

К концу 441 г. сеть афинского влияния растянулась уже широко. Союзниками Афин были Регий и Леонтины, колония в Фуриях процветала, Эвбея наказана, на фракийском побережье основаны поселения. Афины находились в мире с пелопоннесцами, а сотрудничество с ними при основании Фурий благоприятно отразилось на репутации Афин. На востоке соблюдался мир с персами, хотя дружеские отношения Афин с Псамметихом, возможно, вызывали подозрение у царя царей. Зимой 441/40 г. между Самосом и Милетом разразилась война за обладание Приеной, которая находилась между Милетом и самосскими владениями на материке. Милетцы, потерпев поражение, пожаловались на Самос в Афинах, при этом получив поддержку от некоторых самосских граждан, желавших свергнуть тамошний режим.

Реакция Афин явилась для членов Афинского союза моментом истины. По условиям первоначального договора 478/77 г. союзники Афин были автономными; поэтому они сохраняли право воевать друг с другом, а Афины не имели права вмешиваться как гегемон. Самос справедливо ссылался на свои права по договору; ведь он всегда предоставлял корабли и поддерживал Афины. Милет имел подчиненный статус, так как его заставили принести клятву верности и установить демократический режим, но в данном случае он, по крайней мере, номинально числился автономным. Однако Афины не выказали ни малейшего уважения к договору 478/77 г. Они заставили Самос прекратить военные действия и согласиться с афинским арбитражем. Самос столкнулся с тем, что ему отказывали в автономии и навязывали арбитра, которого ни в коем случае нельзя было считать беспристрастным. Проявив большое мужество, самосцы отказались повиноваться. Афины, несомненно, предвидели этот отказ. Весной 440 г. Перикл спокойно наблюдал за бунтом на Самосе, поскольку Афины были в мире с Персией и с пелопоннесцами, и он без проблем провел свое предложение объявить войну Самосу и отплыл с 40 кораблями. Он застал островитян врасплох, оставил на Самосе афинских комиссаров и гарнизон, установил демократический режим, наложил штраф в 80 талантов, взял 100 заложнников – мужчин и мальчиков знатного происхождения – и поместил их на Лемносе. Затем он вернулся домой, продемонстрировав, что ожидает государство, которое будет настаивать на своих правах автономного союзника Афин.

Однако самосцы не испугались. Некоторые из их вождей бежали на материк. Там они заручились поддержкой персидского сатрапа Писсутна и набрали отряд из 700 наемников. Вернувшись ночью на Самос, они свергли демократию, освободили заложников на Лемносе и приготовились к нападению на Милет. Пленников‑афинян они передали Писсутну. Одновременно восстал и Византий, захватив контроль над Босфором. Если бы другие государства последовали их примеру, а Персия поддержала действия Писсутна, то создалась бы реальная опасность потери восточной части империи. Перикл немедленно вывел в море 60 кораблей. 16 из них он отрядил нести стражу у карийского побережья на случай приближения финикийского флота, а также для того, чтобы отозвать хиосский и лесбосский флоты, пока до них не добрались самосцы; с остальными он направился к острову Трагия, где перехватил и разгромил 50 самосских боевых кораблей и 20 транспортов, возвращавшихся из Милета. Его решительные действия предотвратили расползание восстания. Когда из Афин пришли еще 40 кораблей и 25 с Лесбоса и Хиоса, Перикл высадился на острове, разбил врага и осадил город. Во время отсутствия 60 кораблей, с которыми Перикл отплыл на юг, получив донесение о приближении финикийского флота, откликнувшегося на призыв с Самоса, самосцы сделали вылазку и разбили осаждавших. Две недели они были полными хозяевами в своих водах. Затем вернулся Перикл. Когда он получил дополнительные 60 кораблей из Афин и 30 с Хиоса и Лесбоса, самосцы потерпели поражение на море, и город был снова осажден. На девятый месяц осады, продолжавшейся приблизительно с августа 440‑го по май 439 г., самосцы приняли условия, предложенные афинянами: срыть стены, выдать заложников, сдать флот и возместить военные издержки в сумме 1276 талантов. Затем капитулировал и Византий, вернувшись к статусу союзника, платящего дань.

Самосская война произвела глубокое впечатление на греческие государства. Они поняли еще яснее, чем когда‑либо раньше, что Афинская империя, безусловно, является тиранией и что Афины пойдут на крупный риск (возможно, в данный момент даже более крупный, чем рассчитывал Перикл), чтобы удовлетворить свою жажду власти. Так называемые союзники Афин увидели, что участь Самоса решила и их судьбу, поскольку вся морская мощь Самоса и поддержка Писсутна оказались бессильны против афинского флота. Там, где не преуспел Самос, ни одно другое государство не имело никаких шансов. Афиняне тоже были потрясены войной. Храбрость самосцев на море и в осаде в сочетании с возможностью персидского вторжения представляли очень серьезную угрозу морской власти Афин. Страхи афинян выразились в акте жестокости – клеймении пленных самосцев знаком Самосского государства, за что самосцы отплатили тем же самым. Афины победили потому, что содержали эскадру из 60 кораблей в постоянной готовности, и Перикл молниеносно воспользовался ею. Прежде чем персы, если они намеревались вмешаться, или пелопоннесцы успели принять какое‑либо решение или собрать флот, самосцы были разбиты, а их опасный прорыв ликвидирован. Но, тем не менее, Афинам потребовалось около 200 кораблей, включая хиосские и лесбосские, девять месяцев и новые осадные орудия, чтобы покорить Самос. Во время осады пелопоннесские государства могли выступить против Афин на суше или на море. И они действительно обсуждали, как им поступить, на сессии Пелопоннесского совещания. Мнения его участников разделились, и большинство вслед за Коринфом решило ничего не предпринимать.

В 440 г. Перикл видел опасность одновременной атаки на Афины Самоса, Византия, Персии и Спартанского союза. То, что эта опасность миновала, произошло отчасти благодаря сдерживающей силе договоров с Персией и пелопоннесцами, а отчасти благодаря его собственной готовности и военному руководству. Но никто не гарантировал соблюдение договоров в дальнейшем. Перикл имел больше оснований опасаться не Персии, а Спарты и ее союза. В следующие несколько лет он усилил контроль за империей, повысил боеготовность Афин и попытался склонить баланс сил на сторону Афин, расширив систему афинских союзов. В своей политике он пользовался полной поддержкой афинян. Ему доверили «дань с городов и право пленять города и отпускать на волю, право строить стены и сносить стены, договоры и власть, а также мир и процветание». Его избирали произносить погребальные речи, и он говорил – вероятно, о тех, кто пал на Самосе, в Византии и на Херсонесе, – что юность Афин ушла так же, как уходит каждый год весна. Перикл и его народ владели инициативой и решительно пользовались ею.

В 439 г. был заключен договор с Самосом; самосцы принесли Афинам клятву верности и начали выплачивать огромную сумму в 1276 талантов. В 437 г. или чуть позже Перикл привел прекрасно оснащенный флот в Черное море. Там он защитил интересы греческих государств, вероятно, завладел Нимфеем, где имелась хорошая гавань, и заключил торговый союз со Спартоком, основателем сильной династии в Крыму, которая контролировала вывоз пшеницы с материка. В Синопе на южном берегу моря он оставил 13 кораблей, чтобы помочь гражданам города изгнать тирана; позже он внес проект указа о том, чтобы заселить земли тирана 600 афинскими добровольцами. Другое поселение было основано в Амисе, переименованном в Пирей, между Синопом и Трапезунтом. Позже, в 435/34 г., афинские колонисты заняли Астак, мегарянскую колонию в Пропонтиде, которую ослабили нападения коренных племен. Эта экспансия афинской морской мощи приносила прибыль Афинам и государствам в составе ее империи и усилила греческие колонии на берегах Черного моря. В Синопе и Амисе Афины, возможно, нарушили номинальный сюзеренитет Персии, но воды Черного моря по Каллиеву договору были открыты для обеих сторон. Артаксеркс оставил афинские действия без внимания.

В 436 г. Афины разбили эдонян в Эннеа‑Годой и основали важную колонию Амфиполь на холме, омываемом с трех сторон рекой Стримон. Основатель колонии Гагнон укрепил город, построив стену со стороны суши, а затем через реку был сооружен мост. Амфиполь быстро стал процветающим и крупным городом. Он господствовал над дорогой из Македонии во Фракию и контролировал экспорт корабельного леса, полезных ископаемых и зерна из окрестных земель. Афинское население составляло меньшинство в городе, но верховенство Афин обеспечивалось флотом, который пользовался базой в Эйоне, ниже по реке. Благодаря этому шагу Афины значительно упрочили контроль над северной частью Эгейского моря. Но в то же время они встревожили своего союзника Пердикку, царя Македонии, и Потидею, коринфскую колонию, которая доныне была самым сильным греческим городом на северо‑западе Эгейского бассейна.