ПОСЛЕДНИЙ СЪЕЗД ПАРТИИ И ПОСЛЕДНИЙ ПЛЕНУМ ЦК

Открытию XIX съезда партии предшествовало опубликование в центральной печати статьи «Экономические проблемы социализма в СССР». Хвалебные упоминания об этой работе или цитаты из нее содержались в передовицах газет и во всех выступлениях членов Политбюро на съезде. (Таких упоминаний не было лишь в речи на открытии съезда, с которой выступил В.М. Молотов.)

В своем отчетном докладе секретарь ЦК ВКП(б) и заместитель председателя Совета министров СССР Г.М. Маленков дал оценку деятельности

партии за отчетный пери од, то есть с 1939 по 1952 год. Особое внимание докладчик уделил рассказу о быстром восстановлении разрушенного народного хозяйства и переходе к дальнейшему развитию страны, прерванному войной. Восстановление разрушенного хозяйства стало еше одной великой вехой сталинской эпохи, потребовавшей самоотверженности людей. Руководивший восстановлением разрушенного хозяйства Запорожья и Запорожской области Л. И. Брежнев позже вспоминал: «Науки о восстановлении разрушенного не существовало, учебников, которые бы учили, как поднимать из пепла сожженные, разбитые, взорванные сооружения, не было. Все впервые, все сызнова. Сама задача была дерзка, и важно было не убить дух новаторства, надо было поощрять смелость у всех — у рабочих, инженеров, партийных работников». Такие задачи решались во всех городах и областях, переживших оккупацию.

В своем докладе Маленков констатировал: «Советское государство в короткий срок, за счет своих собственных сил и средств, без помощи извне восстановило разрушенное войной хозяйство и двинуло его вперед, оставив показатели довоенного времени». Маленков сообщал, что «уровень довоенного, 1940 года по общему годовому производству промышленной продукции был достигнут и превзойден в 1948 году». Обращая внимание на то, что каждый процент прироста промышленной продукции стал теперь более весомым, чем в довоенных пятилетках, Маленков замечал: «Только за три последних года — 1949—1951 гг. ...прирост выплавки чугуна составил 8 миллионов тонн, прирост выплавки стали — 13 миллионов тонн и прирост производства проката — 10 миллионов тонн, в то время как в довоенные годы прирост в этих же размерах был достигнут по выплавке чугуна за восемь лет, по выплавке стали за девять лет и по производству проката за двенадцать лет». Быстрое восстановление народного хозяйства стало еще одной блестящей победой сталинской эпохи.

Рост производства все в большей степени достигался за счет научно-технического прогресса. Как указывал докладчик, «отечественным машиностроением только за 3 последних года создано около 1 600 новых типов машин и механизмов». Отметив достижения СССР в развитии новой атомной промышленности, Маленков подчеркнул заинтересованность Советского государства в том, «чтобы этот новый вид энергии использовался в мирных целях». Примерно через полтора года, 27 июня 1954 года, в СССР дала ток первая в мире атомная электростанция, построенная в Обнинске.

Вместе с тем Маленков признавал наличие целого ряда недостатков в развитии промышленности. Он говорил о неравномерном выпуске промышленной продукции в течение месяца («многие предприятия работают рывками»). Он упомянул «поставки потребителям недоброкачественных изделий и товаров, не отвечающих установленным стандартам и техни

ческим условиям», «невыполнение плана по производительности труда». Сказал докладчик и о неэффективном использовании средств механизации, плохой организации труда.

Хотя Маленков объявил в докладе, что «зерновая проблема... решена с успехом», меньше чем через год советские руководители признали ошибочность такой оценки. В то же время и в докладе Маленков признавал плохую организацию труда в колхозах. Он отмечал, что «в руководстве сельским хозяйством не ликвидирован еще шаблонный, формальный подход к решению многих практических вопросов. Партийные, советские и сельскохозяйственные руководители нередко, не считаясь с местными конкретными условиями, дают одинаковые для всех районов, колхозов, МТС и совхозов указания по агротехнике, животноводству, организации труда и другим вопросам сельского хозяйства».

Маленков особо остановился на позиции «отдельных наших руководящих работников», которые «предлагали форсированно осуществить массовое сселение деревень в крупные колхозные поселки, пустить все старые колхозные постройки и дома колхозников на слом и создать на новых местах крупные «колхозные поселки», «колхозные города», «агрогорода». Для делегатов съезда не являлось секретом, что инициатором этих предложений был Н.С. Хрущев. Слова Маленкова о том, что «партия своевременно приняла меры по преодолению этих неправильных тенденций в области колхозного строительства» скрывали суровую критику, которой подвергся Хрущев на заседаниях Политбюро за свои предложения перейти к строительству «агрогородов».

В целом выступления на съезде носили обычный для таких мероприятий характер, сложившийся с начала 1930-х годов и сохранившийся до конца 1980-х годов. Они представляли собой развернутые отчеты о деятельности ведущих ведомств и местных партийных организаций, упоминания об отдельных недостатках в тех или иных областях деятельности, выражения одобрения политики партии. Как и на предыдущих съездах сталинской эпохи, в каждом выступлении делегатов и гостей, представлявших 44 коммунистические партии мира, выражались заверения в преданности делу Ленина—Сталина и провозглашались многочисленные здравицы в честь присутствовавшего на съезде Сталина.

Отчетный доклад Маленкова, доклады Сабурова, Москатова, Хрущева, выступления делегатов съезда отражали текущие политические установки партии и не содержали ничего неожиданного. С большим опозданием съезд одобрил директивы по пятому пятилетнему плану, который выполнялся уже второй год. Съезд переименовал Всесоюзную Коммунистическую партию (большевиков) в Коммунистическую партию Советского Союза, а Политбюро ЦК — в президиум ЦК. Однако поскольку проекты этих изменений были объявлены еще в конце лета 1952 года, то они не были неожиданными.

Мало неожиданного было и в речи Сталина 14 октября 1952 года. Он ограничил тему своего выступления международным значением съезда и местом КПСС в мировом коммунистическом движении и СССР в мировой социалистической системе. Поблагодарив зарубежные компартии за направление на съезд делегаций или приветствий в адрес съезда, Сталин высоко оценил международную солидарность с нашей страной. Вместе с тем он особо остановился на тех задачах, которые, по его мнению, стояли перед зарубежными коммунистами. Очевидно, Сталин пришел к выводу, что американский гегемонизм во всем мире и подавление демократических свобод, проявившиеся в США в ходе маккартизма, стали господствующими тенденциями в общественно-политическом развитии стран Запада. Исходя из своей убежденности в антинародном и антинациональном характере современной буржуазии, Сталин особо подчеркнул важность обращения коммунистов к общедемократическим и национально-освободительным, патриотическим лозунгам. Эти положения речи перекликались с оценками Сталина в работе «Экономические проблемы социализма в СССР».

Наиболее неожиданные перемены коснулись персонального состава партийного руководства. Вновь избранный президиум ЦК КПСС был расширен по сравнению с Политбюро: вместо 11 в него вошло 25 человек. Так как бывшие члены Политбюро А.Н. Косыгин и А. А. Андреев не вошли в состав президиума ЦК, то новых членов высшего руководства стало 16. Вместо одного кандидата в члены Политбюро Н.М. Шверника (он был избран в состав президиума) было избрано 11 кандидатов в члены президиума ЦК. Избрание в состав высшего руководства партии 36 человек вызвало опасения у Микояна. Он писал: «При таком широком составе президиума, в случае необходимости, исчезновение неугодных Сталину членов президиума было бы не так заметно. Если, скажем, из 25 человек от съезда до съезда исчезнут пять-шесть человек, то это будет выглядеть как незначительное изменение. Если же эти 5—6 человек исчезли бы из числа девяти членов Политбюро, то это было бы более заметно».

Это замечание Микояна совершенно игнорировало реальности того времени. «Исчезновение» таких деятелей советской страны, как Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович, Маленков, Берия, портреты которых были во всех советских учреждениях, в честь которых были названы города, колхозы, заводы, которые были воспеты в песнях и поэмах, не могло пройти «незаметно». Даже «исчезновение» одного члена Политбюро Вознесенского, который в силу недолгого срока пребывания в высших эшелонах власти, не был еще так прославляем, не прошло незамеченным. В то же время появление новых членов Президиума означало, что они теперь обретали такие же возможности для управления страной, как и ветераны Политбюро. В «автобусе для руководителей» Сталин открыл новые

вакансии, а это могло означать, что некоторые наиболее удобные места могут быть заняты новичками.

Многие новички в руководстве страны обладали преимуществом в образовании и теоретической подготовке по сравнению с большинством старых членов Политбюро. Они, как правило, имели законченное очное высшее образование и немалый опыт производственной работы (например А.Б. Аристов, В.А. Малышев, М.Г. Первухин, М.З. Сабуров, Л.И. Брежнев, И.Ф. Тевосян, Н.С. Патоличев). Микоян обратил внимание и на то обстоятельство, что лично по предложению Сталина в состав ЦК были выдвинуты многие экономисты и философы. «При подборе кандидатур Сталин настоял на том, чтобы ввести новые кандидатуры из молодой интеллигенции, чтобы этим усилить состав ЦК. Он предложил в числе других две кандидатуры: экономиста Степанову и философа Чеснокова». О явном предпочтении, которое Сталин отдавал молодым теоретикам-обществоведам, свидетельствовал и состав комиссии по переработке программы КПСС. В нее вошли 5 старых членов Политбюро: Сталин, Берия, Каганович, Маленков и Молотов, и 6 новых, включая сравнительно молодых гуманитарных ученых — Румянцева, Чеснокова, Юдина. При этом Чесноков стал членом президиума ЦК, а Юдин — кандидатом в члены президиума.

Сталин выдвигал новичков и на ведущие роли. Сабурову было поручено сделать доклад о пятилетнем плане на съезде партии, а Первухин сделал доклад о 35-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции на торжественном собрании в Москве 6 ноября 1952 года. (Это было последнее торжественное собрание по случаю годовщины Октября, на котором присутствовал Сталин.) Эти двое были включены в состав узкого бюро президиума ЦК, созданного из 9 членов сразу же после XIX съезда партии. При этом ветераны старого Политбюро Молотов и Микоян не были включены в состав этого бюро.

Исключение Молотова и Микояна произошло на пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 15 октября 1952 года. Поскольку стенограмма на этом пленуме не велась, то существуют лишь различные версии происходившего заседания. Как сообщали участники пленума, в начале заседания выступил Сталин с заявлением и попросил освободить его от руководства партией. Присутствовавшие на пленуме вспоминали растерянность председательствовавшего Маленкова, который в конечном счете стал призывать собравшихся просить Сталина остаться генеральным секретарем ЦК партии. Хотя в газетном отчете фамилия Сталина была упомянута первой в перечне состава секретариата, но он не был назван генеральным секретарем ЦК. (Впрочем, задолго до этого Сталин подписывался как «секретарь ЦК»). В то же время никакого официального решения о ликвидации поста генерального секретаря партии не последовало. Не было объявлено и о создании бюро президиума, и о его персональном составе.

По словам Микояна, Сталин, зачитав состав бюро президиума ЦК, «с места, не выходя на трибуну, сказал примерно следующее: «Хочу объяснить, по каким соображениям Микоян и Молотов не включаются в состав бюро». По словам Микояна, Сталин обвинял Молотова в нарушении линии Политбюро в переговорах со странами Запада и непозволительных уступках им. «Вообще, — сказал он, — Молотов и Микоян, оба побывавшие в Америке, вернулись оттуда под большим впечатлением о мощи американской экономики. Я знаю, что и Молотов, и Микоян — храбрые люди, но они, видимо, здесь испугались подавляющей силы, какую видели в Америке. Факт, что Молотов и Микоян за спиной Политбюро послали директиву нашему послу в Вашингтоне с серьезными уступками американцам в предстоящих переговорах. В этом деле участвовал и Лозовский, который, как известно, разоблачен как предатель и враг народа».

Обвинял Сталин Молотова и Микояна и в правом уклоне в проведении внутриэкономической политики, утверждая, что их позиция напоминала позицию Рыкова и Фрумкина. В ответном выступлении Молотов заверил собравшихся в своей верности делу Ленина—Сталина, а Микоян попытался оправдываться, опровергая выдвинутые против него обвинения. При этом он заметил, что «во время выступления Молотова и моего Сталин молчал и не подавал никаких реплик. Берия и Маленков во время моего выступления, видя, что я вступаю в спор со Сталиным, что-то говорили, видимо, для того, чтобы понравиться Сталину и отмежеваться от меня. Я знал их натуру хорошо и старался их не слушать, не обращал никакого внимания, не отвлекался и даже не помню смысл их реплик — ясно было, что они направлены против меня, как будто я говорю неправду и пр.». Хотя Микоян упорно старался показать, что его недоброжелателями были лишь Берия и Маленков, но не исключено, что среди тех, кто бросал неодобрительные замечания по поводу речи Микояна, были и другие члены партийного руководства.

Интриги давно уже плелись и вокруг Молотова. В своих беседах с Чуевым Молотов неоднократно упоминал о том, что его постоянно пытались дискредитировать, «подсовывая» Сталину материалы против него. Упоминая среди своих постоянных противников Хрущева, Молотов в то же время отмечал, что интриги против него направлялись и непосредственно из аппарата ЦК.

Однако несмотря на свое грозное выступление, Сталин в заключение пленума неожиданно предложил не оглашать сведений о создании бюро президиума ЦК, в которое не вошли Молотов и Микоян. При этом он ссылался на то, что страны Запада воспользуются этой информацией в ходе «холодной войны».