Изменение взаимоотношений с самим собой

Техника нейтрализации — не одноразовая. Вы можете использовать ее снова и снова, чтобы достигнуть более глубокого уровня понимания и исцеления. Я преподаю эту технику на протяжении многих лет и до сих пор считаю ее незаменимой для усвоения уроков и разрешения сложных ситуаций в моей жизни. Так, например, недавно мы всей семьей после долгой разлуки собирались вместе отпраздновать день рождения моей мамы. Мама и две мои сестры живут в Калифорнии, а я и мой брат живем в штате Айдахо. Последний раз мы собирались все вместе несколько лет назад и потому с нетерпением ждали этой новой встречи. Когда мы только встретились, все с волнением и радостью предвкушали те дни, что нам предстояло провести вместе. Однако чем больше времени мы находились бок о бок, тем активнее примеряли на себя старые семейные шаблоны и роли, которые, как оказалось, не исчезли даже по прошествии стольких лет. Мы начали применять по отношению друг к другу свои старые детские стратегии поведения.

Так как я была старшим ребенком в семье, мне пришлось взять на себя роль организатора. Одна из моих сестер начала использовать свою старую манеру поведения: она играла вторые роли, стараясь избегать конфликтов. Другая сестра стала применять свой старый шаблон, по которому она, чтобы быть услышанной и понятой, спорила по любому поводу. А мой брат в момент конфликта каждый раз превращался в невидимку, время от времени отпуская шуточки, чтобы разрядить общую напряженную атмосферу. Боль из прошлого на лицах моих близких тронула меня до глубины души — боль, сопряженная с попытками понять, кто они есть и какое место каждый из них занимает в семье. И в довершение наша мама перевернула все вверх дном, объявив, что она собирается оставить Калифорнию и переехать в Айдахо. Младшие сестры восприняли это так, будто бы их бросают. Чем более несчастными они себя от этого чувствовали, тем драматичнее становилась их манера поведения и тем ярче проявлялись детские роли каждой из них. И хотя я не имела никакого отношения к решению матери, сестры были уверены, что подстрекатель — именно я. Я чувствовала себя распятой — но еще не до конца воскресшей.

Ощущение невыносимого страдания проистекало не из сестринских обвинений в том, что я забираю у них мать. Оно было связано с тем, что мне не нравилась та роль, которую я играла, а также с чувством собственной беспомощности от того, что я не могла изменить создавшуюся ситуацию. Я почувствовала, что воскресла, когда осознала, что мое состояние, старые установки и убеждения относительно того, какое место я занимаю в своей семье, должны были — и могли — трансформироваться и перейти на более высокий уровень. Я поняла, что гвоздем, который на самом деле прибивал меня к кресту, было мое отношение к самой себе. Я увидела, что наша общая настоящая проблема заключалась в том, что страх, поднявшийся на поверхность в связи с решением нашей матери о переезде, заслонил от нас существующие возможности. Мы смотрели на ситуацию сквозь наши собственные ограничения.

Я поняла, что, как бы нам ни хотелось изменить окружающих, в нашей власти изменить лишь самих себя. Эта мысль расставила все по своим местам. Если я собиралась изменить создавшуюся в нашей семье ситуацию, мне следовало сосредоточить свое внимание на том, чего я по-настоящему желала, а не на том, чего мне хотелось избежать. Я осознала, что, если мне удастся нейтрализовать ситуацию внутри себя, это сместит фокус моего внимания с ныне существующей реальности семейной ссоры к реальности более широких возможностей, где я смогу построить со своими сестрами и братом те отношения, которых действительно хочу.

Прежде всего мне нужно было простить себя за повторение своих старых ролей и стратегий из детства. Мне было необходимо отпустить давно сформировавшиеся представления о том, какова моя роль в нашей семье. Проделав это, я смогла посмотреть на ситуацию более объективно и с состраданием.

Я чувствовала смущение в сердце своей сестры — той, что старалась находиться на вторых ролях. Она была властной матерью в своем собственном доме и не понимала, почему ей не давалась лидерская позиция в нашей общей семье, отчего в компании своих сестер и брата она вся внутренне сжималась. Ее Высшее «Я» напомнило мне о том, что я должна быть стойкой и сохранять верность истинным желаниям своего сердца.

Я ощущала боль своей младшей сестры, которая отчаянно нуждалась в том, чтобы ее просто услышали и признали в собственной семье. Ее Высшее «Я» подсказало мне, что нам прежде всего необходимо слушать и понимать самих себя, если мы хотим, чтобы нас услышали окружающие.

Я также чувствовала страдания своего брата, когда он, обращая все в шутку, пытался отстраниться от происходящего. Его Высшее «Я» напомнило мне об искусстве наблюдения и сохранения отстраненности от объекта своих наблюдений.

Я сознательно поместила всю ситуацию и связанные с ней переживания в центр своего сердца и попросила о том, чтобы старые программы, которые провоцировали мою боль, были нейтрализованы. Мои близкие, по собственному выбору, могли продолжать разыгрывать свои старые роли, но я больше не собиралась поддерживать связь с их ограничивающими установками. Переместившись в сферу сострадания, я могла видеть, что происходит в действительности. Я совершила в своем сознании преднамеренный сдвиг. Раньше, когда стратегии поведения моих родных пробуждали во мне определенные чувства, я начинала сопротивляться. Мое сопротивление порождало энергию, на которую, в свою очередь, реагировали сопротивлением они. Теперь, после того как я внутренне нейтрализовала старые программы, сопротивление со стороны моих сестер прекратилось. Их все так же расстраивали новости о переезде матери, но в общении со мной они отказались от эмоции гнева. В итоге мы все получили возможность обсудить свои чувства, вместо того чтобы продолжать неосознанно реагировать друг на друга.