Аффективно-волевые детерминанты адаптации человека к изменениям в жизнедеятельности

Изучение адаптации как процесса самоизменения и активного внешнего приспособления субъекта к новым условиям существования, требует уточнения ответа на вопрос, что вызывает эту активность?

Для понимания этого механизма нужно иметь в виду, что представления об активности индивида не лишены существенных противоречий. В частности, модели мотивации, опирающиеся на понятие спонтанной активности и гомеостатического равновесия, затрудняются в объяснении причинной обусловленности мотивации, побуждения человека к творческой, познавательной и любой другой деятельности: человек, согласно этой модели, должен стремиться лишь восстановить равновесие, обеспечить заданные уровни, некоторое постоянство параметров организма и личности. Кроме того, гомеостатический механизм не рассматривает причин нарушения равновесия организма со средой.

Эти противоречия заставляют искать другие побуждения, которые бы объясняли активность человека в процессе приспособления к изменениям. Тем более что равновесие индивида и среды представляет собой динамический процесс, протекающий не только внутри одной системы, но и выходящий на другие системные уровни, в том числе системы внешней среды, где существуют как устойчивые образования (свойства, параметры личности) так и неустойчивые, неуравновешенные (условия внешней среды в период общественных перемен). Значит, активность следует рассматривать как результат равновесия в связанных системах, в которых активность одних субсистем порождает активность других.

Возникающая активность на основе последовательного нарушения и восстановления уровня каких-то элементов системы «человек-среда» и т.д. вполне согласуется с явлением причинности. Возникающая причинно-следственная цепочка и является в конечном итоге источником побуждения, энергетическим элементом мотивации. В.Г Леонтьев назвал такой механизм мотивации механизмом динамического равновесия, в котором диалектически соединены уравновешенность – неуравновешенность в связанных системах (Леонтьев В.Г., 1992).

Данное положение означает, во-первых, что побудительная функция мотивации определяется возможностью перехода, реализации ее в действие или акт поведения, которые, в свою очередь, будут причиной другого акта поведения. И, во-вторых, что побуждения к активным изменениям себя, собственного поведения и прочее, которых требует адаптация к изменениям, не могут определяться только характеристиками самого субъекта адаптации. Источником активности индивидуального или группового субъекта является система причинно-следственных связей, являющихся характеристикой субъекта как целостной системы. Эта система связей не может быть сведена к отдельным мотивам, чертам, свойствам, эмоциям, обстоятельствам и т.д., их следует рассматривать в контексте ситуации взаимодействия субъекта с природной и социальной средой, к которой он адаптируется.

Самыми главными побудителями активности, стимулирующими адаптацию, изначально являются внутренние изменения, происходящие с индивидом в процессе онтогенеза. Поэтому процесс создания системы связей, активизирующих адаптацию, обусловлен использованием многих личностных образований, постепенно формирующихся по мере развития личности, и ясно, что на каждом возрастном этапе будут иметься какие-то особенности взаимодействия мотивации индивида и его окружения.

Возраст, в котором появляются мотивы до сих пор остается предметом дискуссии в психологической науке, так как одни специалисты приписывают повторяющиеся действия младенцев влиянию циркулярного рефлекса или потребностной доминанте (Божович Л.И., 1972), другие отмечают появление простейших мотивов уже к 7-8 месяцу жизни (Шванцера Й., 1978). В отечественной психологии принято считать, что до 2-3 лет мотивационная структура детей аморфна, базируется на рядоположном наборе знаемых потребностей, сменяющих друг друга в случайном порядке. И лишь к 3-м годам выделяются желания с формулированием цели действия, поступка и соотнесения желаний к самому себе. Чрезвычайно тонко анализирует механизм активности и достижения желаемого результата ребенком Л.И. Божович в работе 1972 г. «Изучение мотивации и поведения детей и подростков». «Взрослый — главный предмет, в котором кристаллизуются все потребности малыша», — пишет она. Поэтому возникновение потребности, ее осознание и вербализация приводят ребенка не к поиску предмета удовлетворения потребности и пути его достижения, а к обращению к родителям: «Хочу, дай». Обращение к взрослым вместо активизации собственного поиска редуцирует мотивы, и они остаются плохо осознаваемыми. Л.И. Божович, как и С.Л. Рубинштейн, полагает, что неустойчивость мотивации обусловливает бессистемность действий, и для детей этого возраста характерна мотивация из-за «привлекательности» объекта. При этом отмечается эмоциональная насыщенность желаний, о которых Рубинштейн писал, что они сродни аффекту. Эмоции непосредственно переходят в действие, минуя стадию формирования мотива, и стадия обдумывания значительно редуцируется. Поэтому поведение ребенка раннего возраста импульсивно и весьма зависимо от внешних обстоятельств, то есть ситуативное (Рубинштейн С.Л., 1946).

Сторонником внешней детерминации был и Б.Ф. Скиннер, рассматривающий поведение как функцию вероятности подкрепления из внешней среды, и поэтому, изменяя возможность получения подкрепления, пытавшийся воздействовать на поведение (1971). Известно, сколь сильное влияние на сферу воспитания детей за рубежом оказали работы Скиннера и его последователей, в частности Б. Хегенхана (2004).

Скорее всего, адаптивная активность индивида в этом возрасте не так примитивна и спонтанна, как это кажется на первый взгляд, и направляется не только взрослыми. Ближе всего к ее объяснению, вероятно, подошел в 80-е годы А. Бандура, который отстаивал позицию реципрокной детерминации саморегуляции поведения (Bandura A., 1977), обозначаемую как взаимное влияние (взаимный детерминизм). Развивая данную позицию применительно к объекту нашего исследования, мы пришли к следующим положениям:

- поведение, среда и субъекты взаимодействуют между собой, субъект (в том числе ребенок раннего возраста) способен оказывать влияние на окружающую среду, а измененная среда в свою очередь воздействует на его дальнейшее поведение;

- в какой-то момент времени любая из этих субсистем может иметь большее влияние;

- внешнее подкрепление (поощрение и наказание) не должны управлять поведением, иначе субъекты постоянно будут менять направление, чтобы приспособиться к ежеминутным влияниям различных факторов, с которыми они сталкиваются; адаптивная активность субъекта — преимущественно саморегулируемый процесс, основанный на стандартах поведения;

- стандарты могут формироваться из непосредственного опыта путем подкрепления (за счет получения желаемого результата, похвалы, вознаграждения от авторитетных субъектов) или опосредованным путем из наблюдения над вознаграждением других (исследования Бандуры и Куперса, 1964, цит. по Б. Хегенхан, 2004); если стандарты слишком высоки, они становятся источником дезадаптивного поведения, индикатором которого являются негативные переживания, чувство неполноценности, неуверенности в себе, недостаток целеустремленности;

- более эффективным для механизма адаптации является внутреннее (самоуправляемое) подкрепление, поддерживаемое связями между самооценкой, уровнем притязаний субъекта и положительным переживанием успеха, на основании которых строится собственная шкала требований к себе. Многочисленные исследования доказали, что внешнее подкрепление часто снижает мотивацию. При этом вербальные установки могут на какое-то время убедить человека действовать определенным образом, но в итоге именно собственный или замещающий опыт, интериоризированный в контексте ситуации, сформирует адаптивное поведение;

- внутренняя детерминация адаптивной активности складывается в раннем детстве, если взрослые, воспитывающие ребенка, дают ему возможность получить собственный (или замещающий) опыт приспособления, релевантный его возможностям, то есть механизмам адаптации сенсорно-перцептивного уровня и уровня представлений. Нотации и объяснения как вербальные формы взаимодействия (вербально-логический уровень адаптации) в этом возрасте дают кратковременное изменение поведения и не включены в механизм адаптации.

Иначе говоря, чтобы воспитать человека, который захочет активно приспосабливаться к происходящим в его жизни переменам, необходимо в раннем детстве создать условия для получения ребенком положительных ощущений, переживаний и вторичных представлений, когда он в ситуации неопределенности (незнакомой или ранее не замечаемой) предпринял активные действия соответственно своим возможностям и сумел приспособиться к каким-либо изменениям в себе или окружающей среде. Именно такой опыт даст в последующем интернальный локус контроля и приписывание себе ответственности за происходящие в жизни изменения.

В качестве иллюстрации можно привести систему либерального воспитания, которую более тридцати лет пропагандирует датский педагог У. Хансен. Наблюдения, которые любезно позволили провести специалисты в «экологическом» детском саду г. Икаста (Дания), показали эффективность на практике простых правил формирования активности и ответственности за свои действия для приспособления к внешним условиям. Часть из них предельно просты и одновременно трудно выполнимы: а) держать ребенка в поле внимания, ожидая инициативы; б) определить начало и конец поведенческого акта; в) позволить ребенку брать инициативу независимо от «правильности» намерений; г) ждать продуктивного решения ребенком ситуативной задачи и поддержать ощущение успешности управления собой и своим опытом с помощью эмоций и мимики взрослого. И, пожалуй, главное — позволить ребенку ошибаться столько, сколько необходимо для выработки конструктивного решения. К примеру, девочка 3-х лет на глазах воспитателя отправляется гулять во двор детского сада. Самостоятельно надев комбинезон, она упускает из виду обувь и выходит в тонких носках под дождь в апреле-месяце. Педагог следит за ней, но не вмешивается. Не проходит и трех минут, как она возвращается с промокшими ногами, обувается и вновь отправляется, забыв шапку. Ситуация повторяется, и только после правильного выбора она уходит довольная собой и выражением глаз, лица, интонацией и словами, в общем — одобрением педагога. Думается, именно ощущение свободы и успешности в управлении своим опытом, закрепленное в раннем детстве в простых понятных ребенку ситуациях, создает внутренние детерминанты инициативы, делающие индивида более активным в процессе адаптации.

Нейродинамические и психодинамические свойства индивида играют существенную роль во внутренней детерминации активности, описанной нами выше. Однако не стоит забывать, что как только складываются основы самоконтроля, волевые усилия и сознательные действия снижают влияние темперамента на динамику адаптации. Уже на третьем году жизни приспособление к окружающему начинает строиться с учетом нравственных критериев «хорошо» и «плохо». А это означает, что поведение ребенка определяется не только содержанием ситуации, в которой он оказывается, но и отношениями с другими людьми. При этом в общении с взрослыми у него преобладают мотивы сотрудничества (ожидание участия взрослых в своих делах).

В дальнейшем адаптивные ресурсы пополняются за счет обыгрывания жизненных ситуаций, и в процессе игры со сверстниками дошкольники учатся подчинять свое поведение определенным правилам, вступающим в противоречие с их мимолетными желаниями. Как отмечал Л. С. Выготский, в игре « ребенок учится действовать в познаваемой, т. е. мысленной, а не видимой ситуации, опираясь на внутренние тенденции и мотивы, а не на мотивы и побуждения, которые идут от вещи».

К шести годам у детей отчетливо проявляется способность ставить себя на место другого человека (идентификация) и видеть вещи с его позиции, учитывать не только свои желания, принимать их в расчет. Появляется чувство долга, регулирующее поведение ребенка в простых ситуациях. Участвуя в механизме социализации индивида, они организуют его приспособление к межличностному взаимодействию при включении в новые группы или изменении структуры прежних групп.

Проходя длительный и сложный путь развития, аффективно-волевая сфера вместе с когнитивными факторами становится главной направляющей силой внешних и внутренних процессов адаптации. Претерпевает изменения система потребностей и мотивов: в каждый период жизни адаптация имеет свои цели и задействует различные побудители.

Аффективно-волевая детерминация адаптации обозначает одновременно систему факторов, определяющих поведение человека, и характеристику процесса, который стимулирует и поддерживает поведенческую активность на определенном уровне. Мотивация дает целенаправленность действия, организованность и устойчивость целостной деятельности, направленной на достижение определенной цели, играя тем самым роль энергетического «ядра» адаптации.

Мотив, как известно, субъективен, он интегрирует селективные, когнитивные, целеполагающие, смыслообразующие, побудительные функции, каждая из которых играет исключительную роль в организации адаптивного поведения человека.

Проблема состоит в том, что адаптация к изменениям в жизни может потребовать структурных и содержательных изменений в мотивах, в частности, расширения состава образующих мотив компонентов, которое приводит к более обоснованному принятию решений и формированию намерений, расширения сферы интересов, изменений нравственных категорий и принципов, смены доминирующих потребностей, ценностей, идеалов и других мотиваторов, а значит — изменения направленности личности. Кроме того, может увеличиться число противоречивых мотивационных установок.

Примером может служить адаптация к предпринимательской деятельности в условиях трансформации социально-экономической системы в России. Попытки выяснить, что движет современными «деловыми людьми» ставили целью определить перспективы занятий бизнесом (к чему в свое время так активно призывала И. Хакомада) у различных категорий населения. России. Портрет идеального бизнесмена, как водится, был составлен по зарубежному образцу, причем разграничены такие групп как: 1)предприниматель в сфере производства, 2) предприниматель в сфере посреднической деятельности и 3)»внутренний предприниматель» (интрапренер), который, выполняя функции менеджера – управления производственными структурами, - стремиться к инновациям в рамках этих структур (Рощин С.К., 1993). Портрет «идеального», или типичного, предпринимателя включал такие свойства как реалистичная оценка при выборе альтернатив, критичность в представлении своих возможностей и одновременно высокий уровень притязаний, готовность идти на смелый и вместе с тем разумный риск, преодолевать узко конъюнктурные оценки и хорошо прогнозировать развитие событий, стремление к высокому уровню профессионализма, широкой эрудиции, готовность к инновациям.

Несколько позже в разных источниках были сформулированы особые психологические требования к менеджеру как к «человеку организации». В отличие от предпринимателя, менеджер действует в более стабильном мире, он ограничен набором норм и традиций, и его основная функция – не инновации, а стабилизация деятельности той организационной структуры, в управлении которой оно задействован.

Среди причин, побуждающих людей оставить привычную профессию и заняться бизнесом, по разным источникам выделяют стремление к успеху и материальному благополучию, независимости и автономности, готовность реалистично оценивать как свои возможности и притязания сообразно ситуации, стремление к доминированию, потребность во власти, потребность в самоактуализации и т.д.

Представляются важными для аффективно-волевой детерминации адаптации классические исследования мотивационной основы поведения личности Дж. Гилфорда (1959), П. Фресса (1967), Ж. Нюттена (1959), Ф. Олпорта (1950), утвердившие положение о регулирующей функции мотивации (поведение может регулироваться посредством детерминации будущим). Возможность такой детерминации приспособления составляет чисто человеческую особенность. Г. Мэрфи и Ф. Олпорт (1937) отмечали зависимость мотивации от таких социальных факторов, как верность группе, боязнь быть смешным, стремление поддержать свой престиж, потребность в общественном порядке и т.д.

Заинтересовавшись вопросом, какие побудители способствуют адаптации к занятиям бизнесом, мы провели исследование в 2001-2003 годах, в котором на первом этапе изучались направленность личности как поле образования мотивов, а также степень удовлетворенности основных потребностей как побудителей поведения, участвующих в образовании структуры мотивации. С помощью проективного метода была исследована иерархия некоторых мотивов. На втором этапе диагностировались конкретные мотивы достижения успеха, избегания неудач, готовность к риску.

Обследовались менеджеры торговых фирм города Калининграда, в число которых вошли шестьдесят женщин и девяносто мужчин в возрасте от 22 до 43 лет, имеющих высшее образование и менее одного года назад приступивших к новой для себя профессиональной деятельности. Половина из них работают менеджерами среднего звена, иначе говоря – посредниками, а другая половина – управленцами. Эмпирическое исследование привело к следующим результатам.

Как менеджеры – управленцы, так и посредники имеют высокую мотивацию достижения успеха. При этом менеджеры высшего звена, участвующие в управлении фирмой, преимущественно действуют в интересах дела. Менеджеры среднего звена представляют разнородную группу, не имеющую типичной направленности. Часть из них действительно руководствуется интересами дела, сотрудников и партнеров, однако это несущественная часть группы. Часть менеджеров среднего звена ставит эффективность работы в зависимость от личной выгоды. Ни одна направленность не образует подгруппы, дающей существенный сдвиг в ту или иную сторону.

Менеджеры высшего звена стремятся к самовыражению через профессиональную деятельность, что подтверждается и направленностью их личности. Менеджеры – посредники по степени удовлетворенности потребностей представляют собой разнородную группу, которой движут различные потребности, в первую очередь материального и социального порядка, а также потребность в безопасности.

Половина менеджеров высшего звена, участвующих в управлении фирмой, находятся в состоянии психологической защиты, в том числе опасаются несчастных случаев. А, как известно по исследованиям Мак- Клеланда, такие люди чаще попадают в подобные неприятности. Но главное – упущенные возможности успеха, обусловленные боязнью неудач. То же защитное поведение на работе свойственно половине менеджеров среднего звена. При этом, большинство менеджеров – управленцев в средней (оптимальной) степени готовы к риску.

Среди посредников наблюдается более высокая готовность к риску, свойственная в исследованной выборке только торговым представителям, которая по логике должна бы сопровождаться низкой мотивацией к избеганию неудач (защитой). Однако это не так: склонные рисковать также находятся в состоянии психологической защиты, имея средний либо высокий уровни мотивации избегания неудачи. Эти особенности могут быть связаны с недостатком опыта работы в данной области или профессии, контролем со стороны администрации, а также с недооценкой собственных способностей и ресурсов.

Сравнивая особенности мотивационной структуры зарубежных и калининградских менеджеров, можно прийти к выводу о том, что структура мотивации калининградских менеджеров – управленцев относительно направленности личности, иерархии мотивов и потребностей, мотивации достижения успеха и готовности к риску близка по исследованным параметрам структуре и направленности немецких предпринимателей.

Структура, иерархия мотивов и направленности личности посредников неоднородны, содержат различные данные по мотивам склонности к риску и избегания неудач, делающего поведение противоречивым.

Повторное исследование группы посредников на предмет динамики адаптации к профессиональной деятельности менеджера показало, что более 80% их не смогли адаптироваться к работе и после нескольких неудачных попыток ушли в другие профессиональные области, либо продолжали менять места работы в течение трех лет.

Конечно, мотивы—не единственные побудители активности, активизирующие ее в процессе адаптации. Анализ социально-психологических установок безработных, состоящих на учете в провинциальных центрах занятости (исследование совместно с Ходосевич Н.В. и др., 2003, 2004), выявил у них связь низкого уровня мотивации достижения и установками результат, альтруизм, власть и свободу. В сочетании с экстернальным локусом контроля, который говорит о стремлении приписывать ответственность за значимые события в собственной жизни внешним силам и обстоятельствам, такая система детерминант привела к дезадаптации в жизнедеятельности, выразившейся в пассивности, нежеланию измениться в соответствии с требованиями социальной действительности, перекладыванию ответственности за собственную неприспособленность на окружающих. Эмоциональные индикаторы свидетельствовали о дезорганизации поведения с депрессивными тенденциями и ипохондрическими наклонностями. Из 250 обследованных лишь четырнадцать имели другую систему эмерджентных связей мотивов и установок.

Полученные данные свидетельствуют в пользу значимости и устойчивости системы мотивов, установок и других побудителей как детерминант процесса адаптации к изменениям жизнедеятельности.