Символика Владимира Жириновского

От поп-звезд мы естественно переходим к типажу политика, который наиболее удачно воспользовался их актерскими моделями, первому чисто телевизионному политику СНГ — Владимиру Жири­новскому. "К Жириновскому надо отнестись серьезно", — пишет Олег Мороз (Лит. газета. 1995. 29 марта). К этому призывают не только его результаты (третье место в президентских выборах, лидерство по партийным спискам). Не только уровень его врагов — Егор Гайдар выступает в "Известиях" со статьей "Ставка на негодяев: от национал-патриотов исходит самая большая опасность для России" (Известия. 1994. 17 мая). Валерия Новодворская заявляет: "Я с ним знакома лично. Он для меня враг. Он пытался уничтожить наш Демсоюз в зародыше. Хотя я не думаю, что это была его личная идея. Здесь он совпал по фазе с КГБ. Его некоторые называют сек-символом России. Я плохо знакома с историей половых извращений. Если это секс-символ России, то, видимо, ему надо обратиться к психоневрологу" (Всеукр. ведомости. 1995. 18 авг.).

Рейтинг Жириновского постоянно высок. Например, "Пресс-клуб" с ним собрал 6,5% московской аудитории (Моск. новости. 1995. № 61). Он лидер опросов о доверии к политики среди военнослужащих: первое место в марте 1995 - 15,6%, и первое же место в августе 1995 -15,8% (Моск. новости. 1995. № 59). Хотя более демократический фонд - "Общественное мнение" — в ответе на вопрос "За кого бы вы проголосовали в следующее воскресенье?" ему отводит лишь 3% 19 августа 1995 и 5% 2 сентября 1995. Хотя по последней цифре ЛДПР входит в пятерку ведущих партий России (Огонек. 1995. № 38). По частоте упоминаний в печати он стоит на четвертом месте (29 упоминаний), зато впереди только Ельцин, Черномырдин и Рыбкин (там же). Все это следствия. Жириновский должен нас интересовать потому, что это сделанный политик. Мы не вкладываем в это отри­цательный смысл, а наоборот, подчеркиваем, что перед нами есть и определенная стратегия поведения, имиджмейкеры, которые выра­батывают эту стратегию, и сам политик, удачно реализующий эту свою стратегию. В печати указывалось, что в команду Жиринов­ского входили хорошие психологи (это говорит Лидия Матвеева, руко­водитель группы психологии телевидения и рекламы факультета психологии МГУ (Apr. и факты. 1994, № 5). Знание о Жириновском давно уже вышло за пределы России, уже есть даже употребление его фамилии как имени нарицательного: два лидера румынских партий намерены подать в суд на президента за то, что тот, будучи в США, назвал их обоих "румынскими Жириновскими" (Труд. 1995. 6 окт.).

Борис Немцов достаточно жестко отвечает на обвинения Жириновского о том, что тот якобы заказал киллеров для покушения. "Нет, на Жириновского не буду. Зачем? А если без шуток, то ведь нездоровый человек. Политик в эпатажном виде хочет опять засве­титься на экранах. Почему я ему в этом должен хоть как-то помогать? Второе: у человека — проблемы, по весне особенно. Разве я должен на эти проблемы реагировать?" (Коме, правда. 1997. 2 авг.).

Попытаемся реконструировать тактику, приносящую ему победу, тем более, что она опирается на рекомендации, и Жириновский выдерживает ее в едином русле. Но до этого несколько общих заме­чаний, лежащих на поверхности, но в то же время держащих и цемен­тирующих всю его риторику.

Во-первых, Жириновский движется не в последовательном развитии своей стратегии, а как бы параллельно сразу разрабаты­вается несколько направлений. Есть партия, без стеснения обслу­живающая одного человека. Есть газеты, названия которых четко отсылают к символике прошлого: "Сокол Жириновского" и "Правда Жириновского". Есть "Водка Жириновского". Есть "Рок-магазин у Жириновского", рекламируемый в издании Московской организации партии: "Рок-магазин у Жириновского. Предлагает простым рокерам, металлистам и другим неформалам: Если вы хотите носить крутой прикид и слушать крутую музыку, не проходите мимо, у нас есть все..." (Сокол Жириновского. 1994. № 2). Есть постоянство митингов, где его сторонники и случайные любопытствующие могут включиться в нужную информацию: "Его маргинальный электорат тверд в своих симпатиях к своему кумиру. О том можно судить хотя бы по митин­гам, регулярно проходящим по выходным в Сокольниках. Мегафонный ор стоит на всю округу. Никуда от него не деться" (Лит. газета. 1995. 29 марта).

Во-вторых, у всех четко зафиксированы внешние характеристики его поведения, которые носят откровенно зрелищный характер. О них знают все. Скандал номер один — интервью в "Плейбое", хотя сам Жириновский постфактум сказал: "Если вы прочитаете вни­мательно это интервью, то заметите, что я просто издевался над этой придурочной бабой, потому что она мне ост...а. Я ее взял на пароход, а она каждый день приставала с вопросами: мол, сколько у вас жен­щин было, много? Ну, я и ответил, что да, целых четыреста. Она все приняла за чистую монету и решила, что я это серьезно. И продол­жала лезть со своими интимными вопросами" (Всеукр. ведомости. 1995. 15 июля). Интерпретация другой стороны (тоже постфактум) такова: "Путешествие было сюрреалистическим. Когда я не учас­твовала в митингах Жириновского, то обычно оговаривала сроки своей будущей беседы или пробивалась через фалангу его вездесущих советников (его всегда окружают молодые, привлекательные охранники, называемыми Соколами Жириновского). Сначала он говорил по делу: и хотя он вел себя враждебно и неблагожелательно, в этом была какая-то внутренняя — хотя и отталкивающая — логика. Но по мере того, как он расслаблялся, его высказывания становились все более закрученными и хаотичными. Он делал непонятные мыслительные перескоки или же многократно повторял одно и то

же слово - как маленький ребенок, криком требующий к себе внимания. Вскоре я почувствовала себя героиней повести Джозефа Конрада. Чем дольше мы плыли по Волге, тем более явным становилось безумство Жириновского. Однако нужно отдать ему должное — на большинство вопросов он отвечал с подлинной, хотя и простецкой откровенностью" (Всеукр. ведомости. 1995. 15 июля). Скандал номер два — теледуэль Немцов — Жириновский в программе Александра Любимова "Один на один". Приведем два отзыва в печати, четко отразившие важные аспекты результатов подобной риторики.

"Недавно в далекой смоленской деревне, куда добраться можно только на попутной, я спросил, какую телепередачу последнего вре­мени они запомнили. Все ответили примерно одинаково: "Ту, где Жириновский накостылял молодому" (Рос. газета. 1995. 22 июля).

"Самый спорный, но не самый трудные вопрос: кто выиграл, а кто проиграл в глазах телезрителя? Оба выиграли, но каждый только в глазах своих болельщиков и сторонников" (Моск. новости. 1995. № 42).

Скандал номер три — инцидент в Думе. "Огонек" вынес это со­бытие в фото номера со словами: "Мир, увидев это позорище по ТВ, в очередной раз посмеялся над "дикой Россией". И забыл. Общес­твенность в очередной раз повозмущалась и успокоилась. Дума в очередной раз скорее всего не даст в обиду родных преступников" (Огонек. 1995. № 38). Жириновский (опять постфактум) собрал пресс-конференцию на тему "Провокации" по следующей интерпретацией: "У г-жи Тишковской, оказывается, семейные проблемы. Поэтому она, по утверждению Жириновского, просто жаждет мужского внимания и "балдеет", когда к ней прикасаются мужчины. Эта женщина, оказывается, из тех, которые мечтают, чтобы их изнасиловали. И нужен ей для этого не кто-нибудь, а именно Владимир Вольфович. "Я не могу всех удовлетворить, в этом моя слабость. Хочу, но не могу", — интимно посекретничал г-н Жириновский с экранов миллионов те­левизоров (Всеукр. ведомости. 1995. 15 сент.).

Есть и куча мелких скандалов, среди них и на сессии Президент­ской ассамблеи Совета Европы, что позволило "Комсомолке" выйти с заголовком — "Жириновский так хамил, что Зюганову стало стыдно" (Коме, правда. 1995. 3 февр.). Важно из всего сказанного другое: ни один из скандалов нисколько не умаляет в результате рейтинг Жи­риновского среди своих избирателей, что и говорит о реальности данной стратегии. "Поклонников Жириновского не отталкивают ни драки фюрера в кулуарах Думы, ни скандалы в зале заседаний, ни его публичные признания в прошлых занятиях онанизмом, ни скло­нение смазливых заморских интервьерш и местных переводчиц к групповому сексу..." (Лит. газета. 1995. 29 марта).

В-третьих, со времен прошлой президентской кампании удивила четкая (никем практически до сегодняшнего дня нереализованная больше) ориентация на разные типы аудитории (вспомним отдельные тексты, обращенные к женщинам, к мусульманам и под.). Есть такое же отдельное обращение к офицерам спецслужб (Правда Жириновского. 1994. № 7), начинающееся словами: "В связи с тем, что факты вашего активного неприятия происходящих в России про­цессов, связанных с развалом целостной системы безопасности стра­ны приняли в последнее время массовый характер и затрагивают даже уникальные элитные подразделения, потерю которых невозможно допустить, считаю своим долгом обратиться к вам с разъяснением позиции нашей партии по поводу происходящего в настоящее время и ближайших перспектив". Не менее значимо и завершение этого обращения: "Оставайтесь на посту, сохраняйте и накапливайте инфор­мацию, выявляйте "оборотней" в своих рядах и будьте готовы к дей­ствию", что, конечно, полностью не соответствует привычным при­зывам демократов о снижении роли органов госбезопасности в жизни страны.

Жириновский порождает в определенной степени амбивалентные сообщения, которые каждый должен читать по-своему. Так, С. Королев видит у Жириновского демонстративное уважение к фигуре президента, имитацию некоторых черт поведения президента. "Что касается механизма идентификации с существующими механизмами власти, то идущий вниз по Волге пароход — далеко не единственный пример. Те, кто держал в руках газету "Правда Жириновского", могли убедиться, что это издание пытается калькировать некие образы власти, в частности, традиционные визуальные образы текстов власти, и даже название газеты набрано до боли знакомым и как бы восходящим к памятному 1912 году шрифтом" (Королев С. Похваль­ное слово г-ну Жириновскому. "Архетип". 1996. № 1. С. 15).

Трехступенчатая программа "продажи политика" состоит из:

а) превращения политика в "товар",

б) создания интереса к этому товару,

в) продажи товара избирателям.

Какие индивидуальные качества политика Жириновского учитывались составителями его "программы"? Заведующий кафедрой психиатрии и психологии Санкт-Петербургского института усовер­шенствования врачей Роман Войтенко так характеризует исходные характеристики Жириновского: "Он обладает холерическим темпе­раментом, очень возбудим, упорен в эмоциональном отношении. Его эмоциональный заряд весьма устойчив, работает длительное время. В начале карьеры у Жириновского были серьезные неудачи. Хотел стать переводчиком, партийным деятелем, но на первых порах не получилось. Это типичный конфликт между уровнем притязаний и возможностью реализации. Казалось, было от чего опустить руки. Однако неудачи как бы стимулировали его, повышали его эффект" (Всеукр. ведомости. 1995. 28 июля). Такой тип психологического по­кроя не является нарушением с точки зрения статистики: "кандидату в парламент РФ присущи невротические черты характера, довольно неустойчивая психика, обилие душевных травм и стрессов в прошлом" (Известия 1995. 17 авг.). И на этом уровне, по нашему мнению, в программу был заложен самый главный параметр поп-культуры, о

котором мы говорили в предыдущем параграфе: ее процессный характер. Важна не сама по себе значимость и значительность произ­носимого, а его транслятивные возможности — важно то, что будет пересказываться в дальнейшем. То есть опора была сделана не на основной канал коммуникации, где Жириновский может получать очень малый объем и по сути будет представлен только "говорящей головой", что никогда не повышало рейтинг, опора была сделана на нетрадиционные средства коммуникации, которые японцы обо­значают как "из уст в уста", то есть устный пересказ, который хотя и допускает любые трансформации сказанного, но все равно остается более действенным, поскольку работает лишь на "болевых точках", поэтому такое сообщение и становится самотранслируемым. В этом же режиме функционируют, к примеру, слухи и анекдоты, которые никто не заставляет нас пересказывать. И Жириновский обладал в то же самое время и лабильной, и сильной структурой для того, чтобы суметь работать именно так. Тот же Роман Войтенко так характеризует его позитивные стороны: "Главное в личности лидера ЛДПР — высокий интеллектуальный потенциал, с которым должны считаться его соперники. Два высших образования, знание языков, умение самостоятельно ставить и решать задачи". Что же может стать самотранслируемым? Мы помним, что телевидение на 69% передает невербальную информацию, поэтому Жириновский стал порождать зрелищные невербальные тексты. И если не принимать во внимание этическую сторону, то они оказались весьма действенными. По своей пластичности, переходящей в несдержанность, Жириновский оказался очень выгодным объектом. Вот что Лидия Матвеева говорит о Воль­ском, к примеру: "Вольский совершенно не телевизионный человек. Одно его имя, произнесенное с экрана, его статьи в прессе сделали бы гораздо больше, чем его усталое и озабоченное лицо" (Аргументы и факты. 1994. № 5). Жириновский же, наоборот, обладает жестами и пользуется ими, у него есть разнообразие поз и мимики, что очень необходимо для лидера, чтобы оторвать его от фиксированности, зажатости лидеров эпохи Брежнева. То есть на невербальном уровне Жириновский порождает достаточное количество сообщений, ко­торые также "считываются" зрителями, не говоря уже о целых текстах скандального типа, которых у него накопилось уже на определенное "собрание сочинений". Следует также подчеркнуть, что этот инди­видуальный стиль поведения выверен на своих избирателях. Спра­ведливо пишет "Российская газета", критикуя Бориса Федорова: "Пе­ренимая агрессивную манеру ведения политической дискуссии у Жириновского, но ориентируясь на совершенно другой электорат, политики совершают весьма опрометчивый шаг. Они, скорее, теряют своих сторонников, чем приобретают" (Рос. газета. 1995. 22 июля). Если в вышеописанной риторике основные позиции в игре принадлежат самому Жириновскому, то в той, о которой мы будем говорить сейчас, главным лицом становится адресат того сообщения, которое посылает Жириновский. Жириновский очень часто воспринимается несерьезно, на него очень легко посмотреть свысока, почувствовать себя выше. Но это тот же феномен МММ. Заняв позиции проще, смешнее, слабее, создатели таких сообщений как бы открываются перед зрителями, они ничего не скрывают, их нечего бояться, они все на виду, и зритель "покупается" на то как бы выше­стоящее кресло, которое ему, а не объекту рекламы или политики предлагается. Шутами-затейниками называл, как мы упоминали выше, Юрий Богомолов Жириновского и Марычева (Московские новости", 1995, № 38). "Жириновский ... старается рассмешить, — пишет Егор Гайдар (Известия. 1994. 17 мая), — зная, что в русское народное сознание легче войти именно так, со смехом. Пусть харизма будет не мрачно-величественной, а окрашенной юмором, иронией, пусть "Вольфович" станет в один ряд с Василием Ивановичем, Штирлицем, станет героем анекдотов — это и есть путь к успеху в России 1990-х годов. Русский фольклор всегда с насмешкой - Жириновский учитывает эти правила игры". Мы же подчеркнем несколько иное: опираясь на успех и МММ, и Жириновского, можно говорить о сознательном занижении своего объекта с тем, чтобы зритель почувствовал себя комфортнее, сильнее, если хотите.

Следующей особенностью Жириновского, полностью совпадаю­щей с объектами поп-культуры, является его амбивалентность, противоречивость его высказывания. Он одновременно и "сын юриста", и ярый российский шовинист. Нельзя четко понять его от­ношения к власти, его оппозиционность в момент решающего голосования вдруг исчезает. Но такая стратегия важна с точки зрения работы с аудиторией, когда в его текстах многие могут прочитывать именно свое. Кстати, это типичный пример внешне-ориентирован­ного человека, отмеченного Д.Рисменом. С мусульманами он был мусульманином, с женщинами — женщиной, так утрируя можно обо­значить его риторику.

Две характерные черты есть в содержании его выступлений, при этом они взяты из полностью противоположных ориентации, что соответствует вышеупомянутой особенности. С одной стороны, это явная, глобальная риторика ПОБЕДИТЕЛЯ: "Я подниму Россию с колен". Или: "Мое хобби — пограничные столбы ... единственный мой порок — это слабость к пограничным столбам, но в одном направлении — чтобы они стояли на месте. Просто стояли на месте. И если чья-то нечистая сила передвинула их внутрь Российского государства, наша задача вернуть их обратно в те лунки, где они стояли" (Жириновский В. Мы должны учесть уроки истории (из выступления на V съезде ЛДПР): "Правда Жириновского", 1994, № 7). С другой стороны, что очень важно, а это и есть как бы другая содержательная сторона его выступлений, он всегда говорит с позиции САМОГО ИЗБИРАТЕЛЯ, ни в коем случае не сверху. А что касается выступлений Жириновского на президентских выборах, то там он вообще прорвался в иную сферу — захватил ТЕРРИТОРИЮ ПОВСЕДНЕВНОСТИ. Ведь он на уровне политика одновременно

пытался предлагать женщинам цветы и мужей. То есть по своей тематике он находился не на уровне макроэкономики или макропо­литики, а принципиально в микроэкономике, и в микрополитике, понятной и просчитываемой каждым. Огрубляя можно сказать, что это была ПОЛИТИКА ДЛЯ ПОДЧИНЕННЫХ, а не для начальства и с точки зрения начальства, как это часто происходит.

По исполнению это было вариантом ФОЛЬКЛОРНОГО искус­ства, где резко завышается роль аудитории. В обычном политическом представлении роль аудитории в чистом слушании, здесь аудитория как бы включена в действие, поскольку является весьма важным элементом его. И это вновь возвращает нас к ПРОЦЕССНОМУ ха­рактеру поп-культуры, которая реализуется только в своих транс-лятивных возможностях, а не как недоступные для большинства вершины.

Что касается конкретных высказываний самого Владимира Жири­новского, то по ним также можно выстроить достаточно системно его представления о ведении политической коммуникации. Приведем некоторые цитаты из интервью журналу "Плейбой" в переводе (Всеукр. ведомости. 1995. 15, 22, 29 июля):

о символах —

обмывание ног в Индийском океане - "Это просто символ", "Это лишь символический порог экспансии";

о женах лидеров —

"Жена президента не должна находиться в центре внимания. Раиса стала причиной нескольких трагических ошибок Горбачева";

об имидже одинокого человека, выросшего в бедности -

"Я принадлежал к самым бедным детям в классе. Именно поэтому я так хорошо понимаю человеческое несчастье". Жена "росла в хорошо обеспеченной, сытой и довольной семье, которая не имеет ничего общего с моим социальным слоем";

"В глубине души я очень робок, и это усложняет мне жизнь";

о сильной власти —

Граждане России "хотят сильной власти. С них достаточно анар­хии, вранья, пропаганды, издевок. Они хотят наконец узнать правду";

"Партия должна иметь одного предводителя. Коллективное руководство ее ослабляет";

о типе общения с толпой -

"Я откровенно называю их проблемы. Благодаря мне люди узнают виновников своих бед по именам и фамилиям. Я умею говорить на их языке, потому что мы родом из одного и того же социального слоя. Таким образом, нам проще понять друг друга";

"Я не пишу их [речи. - Г.П.] и никто другой мне их не пишет. Тот, кто пишет их себе сам или провозглашает тексты, препариро­ванные в процессах государственного механизма, много теряет. Люди любят, когда с ними говорят напрямую. Я использую простой язык. Вот пример: когда экономисты говорят, что правительственный план всеобщей приватизации не сделает из людей собственников, я им говорю прямо, что их снова обманули и что подонкам живется значительно лучше";

"Человек приобретает умение выступать перед разными аудиториями, улучшает тактику. Учится распознавать врагов и предотвращать разделение сторонников";

"Враждебность укрепляет нашу силу. Мне легче обращаться к толпе, которая настроена ко мне враждебно. Когда люди приветствуют нас и забрасывают цветами, я сгораю, теряю запал. На меня лучше действует сопротивление, конечно, в разумных границах";

"Секс очевиден для каждого. Если бы я употреблял научные сравнения, физические явления или спорт, то не все бы меня поняли. А комбинация политики и секса намного более понятнее".

Следует отметить, что Жириновский дает достаточно яркие, даже ярлычковые описания своих врагов в книге "Последний вагон на Север". И вообще его выступления построены не на новизне, там практически нет новых идей, он вместо этого гиперболизирует, доведя до яркости картинки того, с чем согласны многие. Например: "Это хорошо задуманная большая провокация мирового характера. Американцы "молодцы". Они учли ошибки Бонапарта, Гитлера и других завоевателей запада и востока, которые шли с мечом на Россию, и от этого меча в конечном итоге погибали. Лучше прийти в Россию со жвачкой, с Макдональдсом, с порнографией, с фильмами ужасов, и вас будут приветствовать и вам будут рады. Слово "доллар" войдет в сознание ребенка и вместо учебы он с удовольствием возьмгт тряпку и будет мыть чужие машины, чтобы заработать эту зеленую бумажку, поскольку с детства слышит про курс валют, доллар, доллар, доллар. Он понимает, что рубль — это что-то ничтожное, нужно больше и больше рублей, чтобы получить этот злополучный доллар. Поэтому они за 9 лет воспитали долларовое поколение, которое, естественно, может повернуть свои взгляды в ту сторону, где печатают эти несчастные, страшные, золотые доллары" (Жириновский В. Мы должны учесть уроки истории (из выступления на V съезде ЛДПР) : Правда Жириновского. 1995. № 7).

Еще одной характерной особенностью данной риторики стано­вится моментальное решение всех проблем — все только завтра. Известно, что людям больше нравятся цели, чем пути их достижения, поэтому Жириновский декларирует только цели без показа того, ка­ким же путем можно все это решить. Он также опирается на то, что мы скорее сформированы СОЦИАЛЬНО, а не ИНДИВИДУАЛЬНО, и отдает приоритетность одновременно и тем, и другим целям, как бы отвечая нашим потребностям сегодняшнего и вчерашнего дня одновременно.

В этом аспекте Жириновский активно пользуется двумя пара­метрами. С одной стороны, он ЧЕЛОВЕК ИЗ НАРОДА, полностью свой. С другой, он делает из себя единственного защитника ВЕ­ЛИКИХ ЦЕЛЕЙ, все остальные политики уже продались, от них

нечего ждать правды. Он защитник и он МЕССИЯ, вся истина мира только из его уст. При этом присутствует и достаточная доля АГРЕССИВНОСТИ, которую как раз и требует известная тяга к сильной руке. Как сказала о телепоединке с Немцовым сестра Жири­новского: "Мы, Жириновские, вообще-то вспыльчивый народ, горя­чий. Так что не надо пытаться вывести нас из себя" (Всеукр. ведомости. 1995, 15 авг.). Жириновский реализует себя в ситуации, которую психология назвала скрытой паникой. Она присутствовала в послечернобыльский период и вновь появилась сейчас, после многих лет пост-постпере­стройки, когда "целые возрастные и социальные группы не смогли и вряд ли смогут приспособиться к этим переменам" (Киевские ведо­мости. 1995. 3 окт.). Как представляется нам, одним из ярких харак­теристик этого состояния является существующая на каждых выбо­рах готовность скорее голосовать против, чем за. Юрий Левада при­водит такие данные по России: "Исследования прошедшего лета пока­зали, что негативные установки ("ни при каких обстоятельствах не буду голосовать за...") явно преобладают над позитивными пред­почтениями ("готовы поддержать..."): 42% уклоняются от позитив­ного выбора, только 34% — от негативного. Избиратели с большей готовностью называют партию, за которую они ни в коем случае не стали бы голосовать, чем ту, которую они предпочли бы поддержать в первую очередь, — ни одна партия не собирала в свою поддержку даже десяти процентов опрошенных. Это тоже одна из примет нынешней ситуации — политическое отталкивание преобладает над притяжением" (Известия. 1995. 19 сент.). Назовем это НЕГАТИВ­НЫМ СОЗНАНИЕМ, приметой которого стал Жириновский, ибо он в состоянии победить только в условиях этого негативизма. Он тот, за кого голосуют, чтобы не голосовать "за". Его "за" — это "нет", сказанное другим. Он тот, кто удачно принимает на себя чужие "нет". Ведь на базе тяги к сильной руке сейчас проявлено много политиков. Среди них и Александр Лебедь, и Александр Невзоров и многие другие. Но голосование за них все равно будет голосованием именно за них, голосование же за Жириновского оказалось голосованием против Гайдара, Явлинского и др. Это очень интерес­ный и необычный феномен. Вряд ли он предсказан исходно кон­сультантами Жириновского, вероятно, он возник в ходе работы. Жириновский заполняет бреши от следа, оставленного кем-то другим. В этом смысле он выполняет функции тени, для которой всегда нужен кто-то еще. Но мы голосуем за ТЕНЬ — против основного объекта, реально не зная, что это тень. Успех Жириновскому приносит ПРО­ЦЕССНЫЙ характер его действий, их транслятивность, пересказы-ваемость. Пострелял Жириновский из крупнокалиберного пулемета, это сразу попадает на страницы даже отрицательно настроенной к нему "Комсомольской правды". И хотя это сообщение идет под руб­рикой "Люди, которые нас удивили", но все равно оно попало в разряд новостных и даже транслятивных (Коме, правда. 1995. 5 мая). Любой скандал транслятивен уже по самому своему определению. При этом тактика борьбы с Жириновским оказалась неверной. Для описания ситуации был избран ярлык "красно-коричневые", чтобы одним ма­хом убить сразу всех врагов. Однако "сейчас растет поколение, ко­торое не только о войне, но и о коммунизме знает понаслышке. Снимаются барьеры личного опыта. Дальше можно размышлять так: "Дедушка — милый человек, ветеран и коммунист, а его с экрана телевизора называют "красно-коричневым". Значит, фашизм не так уж плох" (Моск. новости. 1995. № 39). Экономия на усилиях реально привела к проигранной пропаганде. Так что Жириновский как символ негативного сознания требует своего собственного подхода.

При этом он достаточно хорошо раскрывается в текстах, порож­дая их в объемах, которые не свойственны политикам "начального этапа". Если мы возьмем для анализа его скандально известную книгу "Последний бросок на юг" (Жириновский В. Последние бросок на юг. М. 1995), то в ней прослеживаются все болевые точки его по­литики, которую можно обозначить как ПОЛИТИКА МАЛЕНЬКО­ГО ЧЕЛОВЕКА. Он начинает с блока сведений, которые можно обо­значить как "трудности его жизни": "Я не мог работать там, где я хотел", "Здесь в столице тоже был гнет — политический", "Я с трудом получил комнату 26 кв.м.", "Я скопил какую-то сумму денег и вернулся в Москву, уже имея первый взнос на кооперативную трех­комнатную квартиру", "Не было телефона. И первый этаж, холодно. Квартиру нужно было менять"... Весь этот набор сведений призван протянуть максимальную линию сближения с аудиторией. Сюда же относится служба в армии, рассказ о которой, внимание к ее проблемам привлекает в его ряды большое число военнослужащих: "Два года в армии были для меня очень полезными". В этом же ключе лежат личностные подробности, которые непривычны для такого рода текстов. Так, он повествует об ограблении своего племянника: "Они забрали носильные вещи, бывшие в употреблении одежду и обувь, прихватили даже 5руб. 40 коп. — сдачу, лежавшую на столе".

Модель политического видения можно представить в виде "песоч­ных часов"; все хорошее сзади или впереди, поэтому имеет место идеализация прошлого и будущего, последнее возможно только вмес­те с Жириновским. О прошлом: "Что-то хорошее было в царской России. Были купцы, были дворяне, рабочие, чиновники, интеллиген­ция, полиция, жандармерия, армия. Были моральные ценности, была религия. Территориальное деление, система страхования, система медицинского обслуживания. Надо было совершенствовать все это". В этой перечислительной интонации диссонансом звучит полиция и жандармерия, которую вроде бы так особенно не любили до этого. И будущее: "А Россия, выйдя на берег четвертого океана, покончит со всякими революциями, перестройками, обеспечит нормальное развитие всех народов, населяющих Россию, и каждый, независимо от цвета кожи, разреза глаз, размера, формы носа, будет чувствовать себя россиянином, как американец, как европеец". Это цель, а реше-

ние столь же хирургически быстрое: "Новая внешняя политика. Но­вое решение национального вопроса внутри страны. Новое админи­стративное устройство, создание новых структур исполнительной и законодательной власти. И все это быстро, неотложно". Вариант риторики, применяемой при этом, чисто "большевистский": "Ибо большинству человечества на нашей планете выгодно, чтобы Россия установила свои новые границы на юге", "Вероятно, это не понра­вится Соединенным Штатам, но они не станут вмешиваться".

При этом все процессы, в согласии со славянской ментальностью, предстают не как связанные с активной ролью каждого, а как вариант движения к победе вне зависимости от действий. Это стратегема "По щучьему велению, по моему хотению", только так можно читать следующий рассказ из будущего: "Россияне, гордый народ, ведь XXI в. все равно будет нашим. В оставшиеся семь лет мы окончательно прекратим все революции, все перестройки, все горбостройки, покончим с ельцинизмом, бурбулезом. Уйдут Полторанины, Гайдары. Все это отойдет. И в XXI век мы придем другими, чистыми. Сейчас мы — в бане. Мы смываем эту коросту, эту грязь, которая накопилась за весь XX век, смываем разными моющими средствами, иногда это трудно, больно". Этот отрывок характерен также как пример метафорического переноса (мы в бане), который считается очень хорошим для воздействия на широкие массы. Метафора скорее овладевает умами. В.Жириновский постоянно прибегает к подобным переносам, увеличивая воздействующую роль своего текста. Напри­мер: "Дания - маленькая страна, ее нельзя назвать великой Данией. Ведь бывает большое дерево и маленькое дерево. Маленькое дерево может принести очень много плодов. Допустим, маленькое перси­ковое или мандариновое дерево может принести очень много плодов, а рядом стоящее высокое дерево никаких плодов не приносит". Если сопоставить эти тексты с другими, а выборы 1995 г. в России породили множество таких материалов (Гайдар Е. Новый курс. М. 1994. Гайдар Е. Беседы с избирателями. М. 1995. Федоров Б. Советы вкладчикам. Б.м., б.г.; Либеральный план для России. М., 1995), то несомненно они носят более сухой, более официальный и более ограниченный одной темой характер. Текст Жириновского несет эмоциональную информацию, тексты других — только рациональную. Но хорошо известно, что обойти фильтры недоверия, встроенные в каждого человека, легче на эмоциональном уровне. В.Жириновский четко предлагает уровень бытового общения, выстраивая и свои аргументы с точки зрения уровня комнаты, а не уровня экрана телевизора. Второе место в выборах 1995 года в России - результат вполне заслуженный с точки зрения работы с политическим символизмом.