Символические революции

Мы прошли через несколько разнообразных революций. Но если революция 1917 года сохранилась сегодня в основном лишь в книж­ном знании, то революция 1991 года протекала у каждого из нас перед глазами.

Что произошло в 1991 году? Можно ли назвать распад СССР сим­волической революцией? Так, например, С. Кургинян говорит о третьей мировой семиотической войне, проигранной Советским Союзом.

Патрик Шампань, рассматривая проблему символических рево­люций, а для него это май 1968 года во Франции, говорит о социальных границах, функция которых не только помешать доми­нируемым войти в запрещенное пространство, но и "помешать доми­нирующим выйти, стать вульгарными, уронить собственное досто­инство" (Шампань П. Двойная зависимость. Несколько замечаний по поводу соотношения между полями политики, экономики и жур­налистики: Socio-Logos'96. M., 1996. С. 21). Он также говорит о су­ществовании социальных и ментальных границ и определенной монополии именно на такой их порядок в мире, на такой способ видения мира.

Символическая революция призвана нарушить иерархию мира (модель мира), тем самым она как бы нарушает сам мир для тех, кто его населяет. Происходит исчезновение "символического капи­тала", который накапливался поколениями в рамках существования предыдущей иерархии. Исчезновение этого символического капитала очень наглядно видно сегодня. Принятые в прошлом обществе ценности (типа 50 лет в КПСС, участник ВОВ, работник райкома, выпускник ВПШ и под.) сегодня оказались в лучшем случае нейтральными. В результате ломаются целые жизненные линии, к примеру, если у всех в семье на протяжении нескольких поколений было высшее образование, то оно считалось определенной символической ценностью. Сегодняшнее поколение отказывается учиться и тратить пять лет, поскольку низкий уровень зарплаты родителей не создает ореола вокруг высшего образования. Оно исчезает из списка символов престижа.

Нарушение символических иерархий, свойственное сим­волическим революциям, протекает в таком режиме (о некоторых из них см. также в Почепцов Г.Г. Тоталитарный человек. Очерки тоталитарного символизма и мифологии. - Киев, 1994):

а) происходит смена сакральной зоны: общество снимает за­щиту со своих прошлых "богов" (в результате развертывается критика, которая лишь затем позволит заполнить опустев­шие места новыми "богами");

б) происходит смена зоны агрессии: общество меняет иерархии друг/враг (например, США из области врага перемещается в область друга, а Россия попадает в зону конфронтационных отношений для Украины);

в) порождается большое количество идеологических текстов, призванных обосновать данную смену (украинская ситуация смены была облегчена большим количеством перепечаток диаспорных текстов);

г) происходит смена "жрецов", на сцену массово выходят спе-

циалисты вербального плана (поэтому в первых парламентах СССР и Украины оказывалось так много журналистов, писа­телей, ученых);

д) старые "жрецы" благодаря угрозам и давлению не вмешива­ются в происходящие изменения и уходят из поля внимания (к примеру, только 26 апреля 1996 г. в "Киевских ведомостях" публикуется интервью Юрия Ельченко по поводу Черно­быльской аварии, которое, кстати, завершается словами: "Готовясь к этой беседе, хотелось сказать намного больше. Ну да в следующий раз, если пригласите");

е) сразу устаревает большое количество старых текстов и их создателей, возникает проблема их легитимности;

ж) новая сакральность в автоматическом режиме заполняет ве­щественные символы в окружении человека (к примеру, пик Сталина сменил название на пик Коммунизма в момент борьбы с культом личности, площадь Октябрьской револю­ции стала площадью Независимости в Киеве в период по­следней символической революции, там же демонтируется памятник Ленину).

Символические процессы, кажущиеся неуправляемыми, на самом деле четко движутся к своей цели. В результате символической

революции снимается легитимность определенных людей, опреде­ленных периодов, определенных профессий. Сквозь некогда существовавшие строгие границы начинает свободно перемещаться множество людей, к примеру, диссиденты становятся депутатами. Некоторые области знания прошлого (типа Истории КПСС) при­знаются ненаучными, возникает проблема легитимности дипломов о высшем образовании и ученых званиях. Все символы прошлого лишь условно признаются сегодня. И нельзя бежать за монументом Ленина как в свое время киевляне за Перуном с криком "Выдубай", ибо остановить этот процесс уже невозможно.

Однако реально процесс перехода в новое состояние не произошел, мы все сегодня находимся в определенной про­межуточной стадии. Поэтому значимыми становятся внешние признаки новой идентификации, к которым относятся:

а) усвоение нового поведенческого кода, символики, одежды;

б) новая лингвистическая компетенция;

в) освоение пространств, где реализуется новая культурная форма (Ионин Л.Г. Основания социо-культурного анализа. М., 1995. С. 133).

В Москве имеет место разделение зон массовых демонстраций в соответствии с политическими предпочтениями демонстрантов:

"Эти места, связанные с вооруженными столкновениями в ходе так называемых путчей 1991 и 1993 годов. В одном случае это транспортный туннель, где в 1991 году, пытаясь остановить военные машины, погибли трое молодых людей. Это место -реликвия сторонников пропрезидент­ской, прозападной, так называемой демократической ориентации. В другом случае это бывшая резиденция парламента, а ныне резиденция правительства РФ - знаменитый Белый дом, который после попытки путча 1991 года стал на время символом "победившей демократии", а после событий 1993 года - символом траура и жажды мести для сто­ронников оппозиции"(Там же. - С. 134-135).

В Киеве такими зонами остаются для левых сил памятники Неизвестному солдату, Ленину и бывший музей Ленина, для правых сил — памятник Шевченко и Софийская площадь. Демонстранты той и другой стороны не претендуют на "чужие зоны".

Успешные биографии людей как культурные образцы общества прекратили свое существование. "Такого рода успешные биографии в любом обществе являют собой культурные образцы и служат средством культурной и социальной интеграции. И наоборот, разрушение таких биографий ведет к прогрессирующей дезинтеграции общества. Наименее страдают в этой ситуации либо индивиды с низким уровнем притязаний, либо авантюристы, не обладающие устойчивой долговременной мотивацией" (Там же. - С. 124).

Все эти процессы продолжают развертываться, хотя элемент временного пресса сегодня сместился из области символов в область экономики, которая также может реализовываться символически. Ведь основная борьба все равно идет в области слов: капитализм, социализм, социально-ориентированная экономика и под. Интересно наблюдение Карла Шмитта о том, что слова политического языка принципиально имеют полемический смысл: "Такие слова, как "го­сударство", "республика", "общество", "класс", и, далее, "суверени­тет", "правовое государство", "абсолютизм", "диктатура", "план", "нейтральное государство", или "тотальное государство" и т.д. непо­нятны, если не известно, кто in concrete должен быть поражен, побежден, подвергнут отрицанию и опровергнут посредством именно такого слова" (Шмитт К. Понятие политического // "Вопросы социологии". 1992. № 1. С. 42). То есть каждый из оппонентов, поль­зуясь одними и теми же словами, вкладывает в них совершенно про­тивоположный смысл.