Эстетическая критика» В. Боткина, П. Анненкова

В широком смысле слова эстетическими можно назвать все имманентные методики анализа и интерпретации текста, исходящие из представления об обособленности художественного от внехудожественного, о специфичности природы, целей и средств искусства, о его принципиальной «непереводимости» на языки внехудожественного (социологического) ряда[1]. Эстетическая критика привлекает к анализу произведений искусства только коды эстетики, и все языки произведения расценивает как поглощенные и нивелированные языком эстетики. Коды социального, исторического, морального, псхологичкского характера рассматриваются не как таковые, а как элементы единого «кода красоты», как нечто прекрасное либо безобразное.

В узком смысле эстетической критикой называется направление критики середины XIX века, которое придерживалось описанного методического курса, склонялось к философским аргументам и эссеистическому стилю и противопоставляло себя реальной критике. Именно в этом значении мы будем говорить дальше об эстетической критике.

Индивидуальные подходы критиков эстетического направления порой сильно разнились. Но в целом все они — П.В. Анненков, А.В. Дружинин, В.П. Боткин, С.С. Дудышкин — разделяли следующие методологические позиции:

1) Искусство по своей природе обращено к вечному и бесконечному, к мировой гармонии, которую только оно одно может выразить; а также к вечным и общечеловеческим духовным, моральным, нравственным ценностям. В данном тезисе эстетическая критика опирается на философию Гегеля, Шеллинга и романтиков, находя ближайшие аналогии в суждениях об искусстве А.С. Пушкина и В.Г. Белинского в его «примирительный» период.

2) Искусство расценивается как «учитель» гармонии, общественная роль искусства видится в гармонизации всех отношений человеческого мира. В том числе, косвенно, и социальных.

3) Названные критерии используются для определения границ искусства. Литература, поставившая себе социальную задачу, расценивается как утратившая специфику, то есть выводится за пределы художественного.

Так, П.В. Анненков настаивал, что любой литературный конфликт должен находить примирение, любая дисгармония должна улаживаться в рамках текста. Произведения, не имеющие такого примирительного итога, признавались малохудожественными. Это определяло ту негативную оценку, которую давали критики-эстетики «критическому» направлению в литературе.

4) Критический анализ произведения должен выявлять его «чистую художественность». Поэтому первым и главным объектом исследования и обсуждения у критиков эстетического направления становится художественный прием писателя, его поэтическое мастерство.

Эстетическое направление критики исторически оказалось в невыгодном положении, так как ему досталась нужная, но всегда трудная роль «сдерживающего» начала, компенсирующего «основной вектор» развития системы. А основному направлению соответствовали социологические методики. Сдерживающая «оппозиция» всегда кажется современникам консервативной, ретроградной и третируется прогрессивными умами. В полемике эстетического и «реального» направлений критики часто более эффектно выглядят «нападающие» социологи, нежели «защищающиеся» эстетики. Это не только не отменяет, но и ни в малой степени не снижает роли эстетического метода в развитии литературно-критической мысли.

Эстетическая критика добивалась наибольших успехов, когда обращалась к текстам писателей, близких к позднему романтизму, гегельянству, «чистой поэзии»: А. Фета, Ф. Тютчева, А. Майкова и др. Также заслуживают внимания их высказывания о А. Пушкине, И. Гончарове, А. Островском, И. Тургеневе, Л. Толстом.

Жанры и формы эстетической критики были традиционными для своего времени. Естественно, пространные статьи П. Анненкова или Дружинина не имели обычных для социологов экскурсов в общественную жизнь, их место занимали экскурсы в эстетику, в рассуждения об универсальных законах искусства. По свойствам своего метода критики эстетического направления стояли недалеко от литературы, поэтому неудивительно, что многие из них являются авторами литературных произведений или мемуаров. Характерно, что П. Анненков был одним из первых ученых-пушкинистов, автором монографии о Пушкине и редактором одного из первых научно подготовленных изданий его произведений.

Метаязык эстетической критики не носит характера выстроенной цельной системы. В отдельных образцах эта критика довольствуется описательностью, вообще обходясь без специализированного понятийного аппарата (как в статье В. Боткина «Стихотворения А.А. Фета»). Однако в основном своем «русле» эстетическая критика никак не могла обойтись без метаязыка поэтики, так как именно поэтический мир произведения был ее основным предметом анализа. К несчастью, наука 1860-х годов такого языка еще не имела, и П. Анненкову приходится самому составлять его из пригодных для этого терминов или терминологизировать подходящие слова. В его поздних статьях мы встретим значительный пласт метаязыка поэтики: повествование, образ, ирония, художнические привычки писателя, форма личного рассказа и т.п. С этим соседствует и характерная для эстетической критики публицистическая метафорика. Полемизируя с реальной критикой, П. Анненков свободно пользуется ее терминами тип, типизация, характер и т.п.

Статью «Стихотворения А.А. Фета» (1857 г.) можно назвать центральной в литературно-критическом творчестве В. Боткина. Мысль о самоценности художественной литературы Боткин обосновывает значимостью внутенней., «душевной» жизни человека, противопоставленной его внешнему, «материальному» существованию. Критик убеждён, что мир человеческой души, его чувства обусловливают воззрение личности на жизнь, его умственную, сознательную деятельность. И тем ценнее искусство, что только оно способно истинно и глубоко раскрывать и выражать душевные тайники личности. Источником художественного творчества Боткин называет «поэтическое чувство», которое «можно бы назвать шестым и самым высшим чувством в человеке» и которое основано на бессознательном воодушевлении человека при соприкосновении с внешним миром. Искусство, будучи высшим проявлением «поэтического чувства», также строится на внеразумном, интуитивном, бессознательном творчестве. При этом Боткин подчёркивает его резко индивидуализированный характер, который не исключает возможность общественного воздействия и даже «практической» пользы – но при условии, если сам художник не ставит перед собой такой прагматической цели.

П. Анненков считается одним из первых, кто вступился за эстетические идеалы литературно-критического течения. В своей статье «О значении художественных произведений для общества»Анненков стремится доказать, что в литературном произведении всё должно быть подчинено единственной цели – выражению «художественной мысли», связанной с развитием «психологических сторон лица или многих лиц». Литературное повествование «почерпает жизнь и силу в наблюдении душевных оттенков, тонких характерных отличий, игры бесчисленных волнений человеческого нравственного существа в соприкосновении его с другими людьми». Любая «преднамеренная», отвлечённая мысль, философская или «педагогическая», искажает сущность настоящего творчества, самыми «дорогими» качествами которого являются «свежесть понимания явлений, простодушие во взгляде на предметы, смелость обращения с ними».

С другой стороны, внутренняя, «художническая» мысль, которая может иметь и «случайный» характер и которая основана на внимании к душевным мотивам человеческого поведения, к его нравственным переживаниям, как раз и является залогом индивидуальной выразительности и художественной убедительности литературного творения. Критик приводит в пример произведения Л.Толстого и И.Тургенева, в которых серьёзная и глубокая мысль «почти всегда скрыта в недрах произведения и развивается вместе с ним, как красная нитка, пущенная в ткань». Художественный смысл таких литературных образцов, как «Горе от ума» или «Е.Онегин», по мнению Анненкова, является залогом и чисто «педагогической» пользой их для общества.