Понятие и основные признаки противоправной деятельности

Изучение научной, учебной и научно-методической литературы, в которой рассматривается указанная проблема, приводит нас к тому же выводу, что и многих других авторов: целостная общетеоретическая концепция правонарушений (далее – ПН) еще не сложилась (см. [1. С. 4; 3. С. 10; 21. С. 48]). Это связано с тем, что при их изучении в науке не в полной мере используется современная отечественная и зарубежная методология. Как и при анализе разнообразных правовых явлений здесь также необходима комплексная, интегративная технология познания ПН, включающая использование универсальных (логических, языковых, философских), общих (исторических, теологических, социологических, психологических, этических, кибернетических и т.д.) и специально-юридических принципов, средств, приемов, способов, методов, правил и т.д.

Кроме того, культурологический подход (а ПН рассматривается нами как антипод правовой культуры, элемент юридической антикультуры) с неизбежностью «смещает» некоторые акценты исследования данной проблемы. Он позволяет рассматривать, во-первых, ПН в ряду других деструктивных юридических явлений, процессов и состояний, выявлять общие для них причины и условия возникновения и развития, тенденции и закономерности взаимодействия и функционирования; во-вторых, разрабатывать скоординированную систему мероприятий, направленную на минимизацию антикультурных проявлений во всех сферах жизни общества. Не секрет, например, что конфликтная и ошибочная юридическая деятельность, юридический догматизм и нигилизм, инфантилизм и иные деструктивные феномены выступают порой в качестве «питательной среды» при совершении преступлений и других ПН.

Данный подход с неизбежностью требует рассматривать ПН как особую разновидность человеческой деятельности – противоправной или правонарушительной деятельности (далее – ПНД), что позволяет по-новому, шире и глубже взглянуть на ее природу в целом, отдельные признаки, элементы структуры, содержания и формы, внешнюю и внутреннюю (психическую) стороны, функции/дисфункции и т.д.

Используя в своей работе слова «правонарушение» и «правонарушительная деятельность» в качестве синонимов (в силу распространенности и привычности первого термина для подавляющего большинства ученых и практиков), следует все-таки иметь в виду, что речь идет о ПНД со всеми вытекающими отсюда последствиями методологического, теоретического и практически-прикладного характера.

В отечественном и зарубежном законодательстве и юридической литературе существует множество определений ПН. Все их можно подразделить на легальные (официальные), доктринальные, формальные, материальные (прагматические) и смешанные.

Легальные (официальные) – это определения ПН, которые закреплены в законах или иных нормативных правовых актах. «Преступным признается деяние, воспрещенное во время его учинения законом под страхом наказания», – говорилось, например, в ст. 1 Уголовного уложения Российской Империи 1903 г. Административным правонарушением (проступком) в соответствии со ст. 2.1. КоАП РФ считается противоправное, виновное действие (бездействие) физического или юридического лица, за которое настоящим Кодексом или законами субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях установлена административная ответственность.

Понятия же большинства ПН (конституционных, трудовых, семейных и т.д.) раскрываются в соответствующих литературных (научных, учебных и т.п.) источниках. Такие дефиниции называются доктринальными. Любопытно заметить, что даже понятия уголовных преступлений в большинстве зарубежных стран (например, уголовном праве Франции, Англии, Бахрейна, Объединенных Арабских Эмиратов) закрепляются не в законодательстве, а формулируются юристами (учеными и практиками).

Легальные (официальные) и доктринальные дефиниции многие отечественные и зарубежные авторы подразделяют на формальные, материальные (прагматические) и смешанные. Формальной считается дефиниция, когда под ПН понимается любое деяние, запрещенное нормативным правовым актом под угрозой наказания (ответственности). Так, французские юристы в основу определения преступления обычно кладут только формальный критерий, считая преступным любое деяние, «нарушающее уголовный закон», «предусмотренное и наказуемое уголовным законом» (подробнее см. [5. С. 60; 27. С. 31]). Подобного взгляда придерживаются почти все представители так называемой неоклассической школы уголовного права (Дж. Стифен, Ж. Левассер, А. Шаван, Ж. Мотрэй и др.).

Примером формального легального определения может служить ст. 40-1-104 штата Колорадо, где отмечается, что «преступление означает нарушение любого закона штата или описанное таким законом поведение, за которое могут быть назначены штраф или тюремное заключение».

К материальным (прагматическим) определениям относятся такие, в которых под ПН (преступлением и т.д.) понимаются любые деяния, наносящие вред людям, их коллективам и организациям. Примером официальной материальной дефиниции может служить определение преступления, которое содержалось в ст. 6 УК РСФСР 1922 г. (ст. 6 УК РСФСР в ред. 1926 г.). Преступлением считалось «всякое общественно-опасное действие или бездействие, направленное против советского строя или нарушающее правопорядок, установленный рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени».

На первый план в материальных (прагматических) дефинициях ПН выдвигается не противоправность, а опасность и вредность действий или бездействия, их направленность против общественных и индивидуальных интересов. Такое понимание, например, преступлений и иных ПН характерно для представителей так называемого социологического направления (М. Анселя, А. Холла и др.) в зарубежной юридической науке (см. [5. С. 61; 27. С. 31 и след.]).

Смешанными считаются такие легальные и доктринальные определения, когда в дефинициях учитывается и формальный, и материальный признаки ПН. Примерами смешанных легальных определений могут служить ч. 1 ст. 7 УК РСФСР 1960 г., ч. 1 ст. 14 УК РФ 1996 г. Так, в ч. 1 ст. 14 УК РФ говорится, что «преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания».

Представители отечественной юридической науки в настоящее время в большинстве своем дают развернутые (смешанные) определения ПН, отмечая противоправность, общественную опасность, вредность их для людей, коллективов и организаций. «Правонарушение, – пишет, например, В.К. Бабаев, – это общественно опасное, виновное, противоправное деяние, наносящее вред личности, собственности, государству или обществу в целом» ([7. С. 485]. См. также [24. С. 528; 28. С. 517]).

Анализ указанных и иных определений ПН позволил нам выделить основные их признаки.

1. Правонарушение является главным компонентом юридической антикультуры. Поэтому ПН присущи все основные признаки, характерные для большинства негативных юридических явлений, процессов и состояний, вносящих дезорганизацию во все сферы общественной жизни. Питательной средой для ПНД являются юридический догматизм и нигилизм, ошибки и конфликты, неправо и другие аномии и деструктивные процессы.

2. Как мы уже отмечали, любое ПН представляет собой сознательную социальную деятельность (поведение) человека, которое имеет внешнюю и внутреннюю стороны, неразрывно связанные между собой. По мнению психологов, «любое внешнее действие опосредуется процессами, протекающими внутри субъекта, а внутренний процесс так или иначе проявляется вовне» [29. С. 16 – 17].

В отечественной и зарубежной юридической науке вопрос о внутренней (субъективной) стороне ПН до сих пор является предметом острой дискуссии (см., например, [5, 9, 10, 11, 12, 27]). Большинство отечественных авторов (А.А. Пионтковский, П.С. Дагель, М.Н. Марченко, Е.В. Ворошилин и др.) считают, что содержание внутренней стороны ПН исчерпывается признаком вины, т.е. указанные понятия отождествляются. Под виной же в юридической науке принято понимать психическое отношение субъекта ПН к совершаемому деянию и его последствиям. Составными элементами психического отношения, по мнению Ю.А. Красикова, являются «сознание и воля». «Содержание вины, – продолжает он, – обусловлено совокупностью интеллекта, воли и их соотношением. Формы вины (умысел и неосторожность) именуются обязательными признаками. Остальные компоненты вины (мотив, цель, эмоции) предусматриваются редко при отдельных видах преступления, что позволяет отнести их к факультативным признакам» [12. С. 194].

В зарубежной юридической науке латинский термин «mens rea» (злоумышление), виновная воля, субъективная сторона ПНД также трактуются по-разному. Так, одни авторы говорят о способности сознавать, другие – о намерении и знании, третьи – о сознании и желании, четвертые – о порицаемом психическом состоянии, пятые – о «любом» психическом состоянии, шестые – о субъективном состоянии, которое характеризуется интеллектуальным и волевым моментами и т.д. (см. [5. С. 74 и след.]).

Анализ разнообразных точек зрения по данному аспекту проблемы позволяет сделать вывод о том, что большинство зарубежных ученых не отождествляют внутреннюю (субъективную) сторону ПНД с признаком виновности (см. подробнее [5, 9, 27 и др.]). Более того, действующее законодательство и судебная практика, в частности, в англосаксонской и мусульманской правовых системах, не считают вину обязательным признаком многих преступлений и иных ПНД. Для привлечения к юридической ответственности в данных случаях достаточно констатировать совершение субъектом противоправного деяния (такая ответственность называется «строгой» или «абсолютной»). «Абсолютная ответственность» или объективная вменяемость допускается не только за незначительные ПН (нарушение правил, регулирующих торговлю, изготовление лекарств, продуктов питания и т.п.), влекущие незначительные наказания, но и предусматривается за совершение тяжких преступлений (например, изнасилование и развратные действия в отношении несовершеннолетних), за которые могут быть назначены лишение свободы на длительный срок или смертная казнь (см., например, [5. С. 62 – 63; 9]).

По французскому законодательству при привлечении к ответственности за полицейское правонарушение «лицо считается виновным в силу самого факта нарушения и может быть освобождено от ответственности только в случае, если докажет, что действовало под воздействием непреодолимой силы, либо если существовали такие обстоятельства, как невменяемость или недостижение возраста уголовной ответственности. В подобных случаях французские юристы говорят о «презюмируемой» вине, «общей» вине. По их мнению, само деяние дает основание предполагать вину лица. Презюмируемая вина часто называется «нарушительной», поскольку она представляет собой психологический признак, характерный для большинства нарушений [5. С. 75 – 76].

На наш взгляд, предпочтителен более широкий подход к субъективной стороне ПНД. Во-первых, напомним, что ПН представляет собой разновидность правового поведения и является элементом юридической антикультуры. Поэтому психологический механизм «правонарушительного» (В.М. Хвостов) поведения субъекта включает следующие блоки: а) сбора и обработки фактической и правовой информации (дистантные ощущения, восприятия, представления, память и т.п.); б) мотивационный (интересы, мотивы, установки и т.п.); в) программно-целевой (цели, программы, планы, прогнозы и т.п.); г) энергетический (внимание, воля, эмоции и т.п.); д) блок личного опыта (способности, знания, навыки, умения, мастерство); е) оценочный (мыслительные оценки, которые проявляются в понятиях, суждениях, умозаключениях и т.п.); ж) блок принятия рационального решения и его реализации (анализ информации и построение идеальных образов, формирование и сопоставление эталонных и текущих образов, их коррекция, выбор или построение гипотезы и т.п. (см. подробнее [14. С. 107 – 116, главу 19 данной работы]).

Умысел и неосторожность (вина) «вызревают» лишь на уровне оценочного блока, блока принятия волевого решения и его реализации, когда происходит достаточно осознанное отражение реальной действительности в форме понятий, суждений, умозаключений и все психические процессы начинают «проявляться» в практической деятельности («actus reus») правонарушителя. Поэтому внутренняя (субъективная) сторона ПНД гораздо шире признака виновности и включает, как видим, разнообразные ощущения, восприятия, представления, память, установки, планы, прогнозы, навыки, умения, интуицию и другие (сознательные и даже бессознательные) компоненты механизма девиантного юридического поведения.

Таким образом, вина составляет лишь определенную часть, важнейшую функцию психологического механизма поведения правонарушителя. Вина – это такое порицаемое психическое состояние субъекта ПНД, которое выражается в осознании и предвидении им опасности своих деяний, в желании или сознательном допущении вредных последствий, возможности предвидеть опасность своих действий (бездействия) и их вредные последствия.

При построении общетеоретической концепции ПН, а также характеристике внутренней (субъективной) его стороны, в отечественной юридической науке явно превалирует публичный, и прежде всего уголовно-правовой, подход. Поэтому вина признается обязательным признаком любого ПН. Однако анализ частного права и практики его реализации показывает, что в настоящее время как в международной, так и в российской и других национальных правовых системах все более четко прослеживается тенденция, согласно которой вина не является обязательным признаком ПНД, основанием возмещения вреда, убытков и применения иных мер юридической ответственности.

Одним из проявлений этой тенденции явилось отсутствие самого понятия «вина» в Венской конвенции 1980 г. «О договорах международной купли-продажи товаров», нормативно-правовыми предписаниями которой руководствуется большинство стран, в том числе и Российская Федерация.

Как верно отмечается в литературе, в России усиление данной тенденции было связано с началом экономических реформ в середине 80-х годов и изданием первой и второй частей ГК РФ. В ст. 401 ГК РФ, в частности, говорится, что лицо, не исполнившее обязательство либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности (ч. 1 ст. 401 ГК РФ). Если иное не предусмотрено законом или договором, лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, т.е. чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств (ч. 3 ст. 401 ГК РФ).

«Значение этого правила для российского гражданского права трудно переоценить, – пишет О.В. Дмитриева, – поскольку оно создает возможность ответственности без вины не в каких-либо частных случаях, а фактически в большей части договорных обязательств вообще» [30. С. 4].

Таким образом, еще раз отметим, что вина в различных правовых семьях и национальных правовых системах не всегда является обязательным признаком правонарушения. Уже поэтому нельзя отождествлять понятие «субъективный признак (элемент, сторона)» ПНД с понятием «вина».

В российском законодательстве формы вины и легальные их определения содержатся в ст. 24, 25, 26, 27 УК РФ и ст. 2.1 и 2.3. КоАП РФ. Выделяются умышленная и неосторожная формы (виды) вины. Умысел может быть прямым и косвенным, а неосторожность – легкомысленной и небрежной. Так, преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления (ч. 2 ст. 25). Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично (ч. 3 ст. 25 УК РФ).

Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий (ч. 2 ст. 26 УК РФ). Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело наступление общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия (ч. 3 ст. 26 УК РФ).

Выделение и характеристика указанных видов вины в административном и уголовном праве имеет важное общетеоретическое и практически-прикладное значение. Четкое определение различных форм (видов) вины с определенной корректировкой для отдельных отраслей права должно найти закрепление в соответствующем отраслевом законодательстве, что несомненно будет способствовать повышению эффективности реализуемых мер юридической ответственности за определенные ПНД.

Кроме легальных определений и классификации форм (видов) вины, в отечественной и зарубежной юридической науке существуют доктринальные ее дефиниции и классификации (см., например, [12. С. 200 и след.; 30. С. 13-14; 31. С. 604-605]). Так, отечественные ученые разграничивают следующие виды умысла. В зависимости от длительности его формирования различают заранее обдуманный и внезапно возникший умысел (дореволюционные ученые-юристы в качестве самостоятельного выделяли аффектированный умысел).

В зависимости от детализации правонарушителем причиняемых им последствий выделяются относительно определенный и неопределенный умысел. В первом случае у лица имеются более или менее четкие представления о причиняемых им последствиях, характере и объема вреда. Например, при лжепредпринимательстве лицо осознает, что своей деятельностью причиняет крупный ущерб гражданам, организациям или государству.

Когда речь идет о неопределенном умысле, то наступившие негативные последствия хотя и охватываются сознанием правонарушителя, но конкретно они не определены, не индивидуализированы. Например, при умышленном причинении тяжкого вреда здоровью виновный осознает, что его противоправные действия повлекут за собой психическое расстройство, но он не предполагает, каким по своему характеру оно окажется.

В зависимости от степени проявления неосторожности она может быть простой и грубой.

Иногда в отечественной юридической литературе выделяется альтернативный умысел. Суть его заключается в том, что виновный предвидит возможность наступления нескольких относительно определенных последствий и воля его направлена на достижение любого из них (см. [12. С. 202]). Например, при умышленном причинении тяжкого вреда здоровью правонарушитель предвидит, что в результате его действий у потерпевшего может возникнуть расстройство здоровья, соединенное со значительной и стойкой утратой трудоспособности не менее чем на 1/3 или полной утратой профессиональной трудоспособности и т.д.

В зарубежном законодательстве, судебной практике и доктринальных источниках также выделяются различные формы вины. Так, в Англии различают намерение, неосторожность и небрежность; в США виновность проявляется в 4 формах: с целью, с сознанием, неосторожно и небрежно; во Франции выделяют умышленную, неумышленную (неосторожную) и презюмируемую вину; в ФРГ разграничивают умысел (прямой и косвенный) и неосторожность (неосознанную неосторожность и осознанную неосторожность) (см., например, [5. С. 74 – 84]).

Внешняя, объективная сторона (признак, элемент) ПН, по мнению большинства отечественных авторов, выражается в: а) противоправном деянии, б) вредных последствиях или возможности их наступления, в) причинной связи между противоправным деянием и наступившим вредом (см., например, [4. С. 18 и след.; 7. С. 492 – 493; 21. С. 42 и след.]).

Некоторые отечественные юристы считают, что внешняя сторона ПН может состоять только из противоправных действий (см., например, [15. С. 307; 16. С. 320]), Так, В.М. Сырых в подтверждение указанной позиции приводит следующий пример: «преступлением признается отказ в предоставлении информации Федеральному Собранию или Счетной Палате Российской Федерации» [16. С. 320]. Пример, на наш взгляд, не совсем удачен в том плане, что отказ в предоставлении информации дезорганизует деятельность соответствующих учреждений, а значит, налицо соответствующий вред.

Предпочтительнее точка зрения авторов, которые полагают, что для любого ПН характерно наличие вреда или опасность его причинения. Так, еще Ч. Беккария в книге «О преступлениях и наказаниях» писал, что «единственным мерилом преступления является вред, который они приносят нации. Это одна из тех очевидных истин, для открытия которых не требуется ни квадрантов, ни телескопов, и которые доступны любому среднему уму» [18. С. 223].

К элементам внешней (объективной) стороны ПН отдельные авторы, кроме указанных выше компонентов, относят время, место и иные обстоятельства, при которых было совершено ПН, средства и приемы, которые при этом были использованы (см., например, [13. С. 583 – 584]).

Указанные положения требуют определенной корректировки. Действительно, внешнюю сторону ПНД нужно рассматривать гораздо шире, чем это принято в отечественной юридической литературе. Анализ различных точек зрения по данному вопросу, а также структуры девиантного юридического поведения, привел нас к выводу о том, что элементами объективной стороны ПНД являются: а) его субъекты как носители противоправного поведения; б) объекты; в) внешне выраженные конкретные юридические действия и операции; г) средства (техника) ПН; д) способы и методы (тактика) совершения противоправных действий (операций); е) результаты (социальные, юридические и т.п.), в том числе разнообразные виды вреда; ж) наличие причинно-следственных связей между действиями (операциями) правонарушителя и наступившими последствиями; з) время, место и обстановка совершения ПНД.

Социально-экономические, политические, профессиональные, бытовые и иные условия, при которых совершается ПНД, на наш взгляд, не входят в ее объективную сторону, а выступают в качестве детерминирующих факторов ПНД.

Только на основе деятельностного подхода и при анализе всех внутренних (субъективных) и внешних (объективных) признаков и элементов ПН можно будет всесторонне и обстоятельно раскрыть природу тех или иных их типов (видов и подвидов), наметить конкретные меры по их установлению, предупреждению, устранению причин и условий, их порождающих, справиться с теми социальными и юридическими последствиями, которые они вызывают.

3. Важнейший признак ПНД – это его антисоциальность, которая выражается в нарушении делинквентом индивидуальных и общественных интересов, социальных и правовых связей и отношений, правопорядка и т.д. ПНД всегда должна рассматриваться как негативное, нежелательное явление (процесс, состояние), представляющее социально-правовую патологию, юридическую антикультуру. Ф.В. Тарановский писал: «Всякий неправомерный поступок представляет собою общественное зло – материальное со стороны объективного элемента этого поступка и моральное со стороны его субъективного элемента» [20. С. 284].

4. Практически все отечественные и зарубежные авторы в качестве признака ПН выделяют его противоправность («легальность»). Однако сама противоправность понимается по-разному. Большинство отечественных авторов рассматривают ее как нарушение норм права. В.Н. Кудрявцев пишет, что правонарушение – «это общественно вредное действие или бездействие, нарушающее норму права» [21. С. 42]. Н.С. Малеин также считает, что «правонарушением является такое поведение, которое противоречит действующей правовой норме, удовлетворяющей требованиям иерархии и законности» [2. С. 49].

Даже применительно к романо-германской, в том числе российской, правовой системе, эта точка зрения является, на наш взгляд, не совсем правильной. Конкретная юридическая практика показывает, что противоправность поведения (деятельности) заключается в том, что субъекты нарушают не только нормы права, но и другие юридические предписания, содержащиеся в нормативных правовых актах (легальные дефиниции, принципы права, нормативные рисунки, и др. нестандартные нормативно-правовые предписания), актах толкования, применения, договорах (контрактах) и иных индивидуально-конкретных актах. Этот вывод имеет особенно важное значение для сферы частного права. Следует согласиться с А.Ф. Галузиным в том, что «в отличие от публичного права составить исчерпывающий перечень возможных правонарушений невозможно в виду разнообразия объектов частного права и диспозитивного метода регулирования, характерного для большинства отраслей частного права; ответственность предусматривается не только за нарушение конкретных правовых норм, но и принципов той или иной отрасли, подотрасли» и т.д. [33. С. 17].

Однако и в сфере действия публичного права противоправным будет, например, поведение (деятельность), которое противоречит постановлению Пленума Верховного Суда РФ, постановлению следователя и т.д.

В англосаксонской же системе понятие «противоправность» как в сфере реализации частного, так и публичного права традиционно трактуется довольно широко. Так, в работе известного английского ученого Дж. Стифена «Дигесты уголовного права» указано: «деяния, которые считаются причиняющими вред обществу, в некоторых случаях признаются менее опасными преступлениями (мисдиминорами), поскольку суду, рассматривающему дело, становится очевидно, что есть аналогия между этими деяниями и другими, которые были признаны менее опасными преступлениями, хотя первые из них прямо не запрещены какой-либо нормой права, и никакой прецедент прямо не применим к ним» (см. [5. С. 63 – 64]). Естественно, что реализация этого положения на практике приводит не только к возложению уголовной ответственности по аналогии, но и к введению по усмотрению судов новых видов преступлений (см. [5. С. 64]).

В мусульманской правовой системе противоправным считается поведение (деятельность), нарушающее законодательство и положения соответствующих доктринальных источников. Даже смертная казнь за совершение ряда преступлений предусматривается не уголовным законодательством, а доктриной мусульманского права. Так, смертная казнь за преступления категории «худдуд» (преступления, посягающие на права Аллаха, за совершение которых в Коране или в Сунне предусматриваются абсолютно определенные санкции) назначается за прелюбодеяние, разбой со смертельным исходом, вероотступничество и бунт (см., например, [17. С. 5, 8 – 9]).

5. К числу существенных признаков ПНД можно отнести ее опасность для отдельных лиц, их коллективов и организаций, государства и общества в целом.

В отечественной юридической литературе по данному вопросу сложились две основные точки зрения. Одни авторы (Д.Н. Бахрах, Н.Д. Дурманов и др.) полагают, что общественной опасностью обладают только преступления. Другие ученые-юристы (М.Д. Шаргородский, Л.С. Явич и др.) считают, что общественная опасность характерна и для административных, и для гражданско-правовых, и всех иных ПН (подробнее о дискуссии по данному аспекту проблемы см. [1, 2, 3, 4, 12]).

В пользу авторов, придерживающихся первой точки зрения, казалось бы, служит такой аргумент, который выразил российский законодатель в п. 2 ст. 14 УК РФ. «Не является преступлением, – говорится в п. 2 ст. 14 УК РФ, – действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим кодексом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности, т.е. не причинившее вреда и не создавшее угрозы причинения вреда личности, обществу или государству».

Данная конструкция является весьма неудачной как в теоретическом, так и в практическом аспекте. Общественная опасность здесь связывается с наличием (или угрозой наличия) вреда. Следуя логике разработчиков данного кодекса и законодателя, только преступления причиняют (могут причинить) вред, а все иные ПН (почему-то называющиеся «малозначительными» деяниями) никакого вреда не приносят. Вместе с тем уже сам факт нарушения юридического предписания есть вред (зло, грех и т.п.), поскольку игнорируются соответствующие социальные ценности, право, процесс правового регулирования, ставится под угрозу нормальное развитие общественных отношений, правопорядок и т.д.

Не голое теоретизирование и формальное (легальное) закрепление его выводов, а реальная правореализующая практика показывает, что вредность и опасность многих административных, трудовых, экологических, гражданско-правовых и иных ПН гораздо «выше» вредности и опасности отдельных преступлений.

При определении степени опасности той или иной ПНД, на наш взгляд, нужно брать не один фактор (вредность деяния), а должны учитываться все ее качественные и количественные параметры, а именно: тип и характер ПНД (преступление, проступок и т.п.), вид и уровень противоправности, объект посягательства, личность правонарушителя, степень его виновности, его интересы и установки, мотивы и цели деятельности, размер причиненного вреда, время и место, средства и способы совершения деликта и другие объективные и субъективные обстоятельства.

На наш взгляд, п. 2 ст. 14 УК РФ нужно изложить в следующей редакции: «Не является преступлением запрещенное УК РФ деяние, общественная опасность и вредность которого незначительны».

Введение данной новеллы на легальном уровне позволит по двум важнейшим критериям (степени общественной опасности и вредности) более четко отграничивать преступления от иных ПН и устранит существующую коллизию в российском праве.

6. ПНД в любом обществе обусловлена конкретными объективными и субъективными, экономическими и политическими, социальными и духовными, юридическими и организационными, нравственными и иными факторами, анализ которых позволит раскрыть общесоциальную и юридическую ее природу, причины и условия возникновения, разработать комплекс мер, направленных на выявление, предупреждение и устранение ПНД.

7. Многие отечественные авторы считают ПН специфическим юридическим фактом, который влечет за собой возникновение (изменение, прекращение и т.п.) материальных и процессуальных, регулятивных и охранительных правоотношений.

Это положение требует, на наш взгляд, определенного уточнения. ПНД чаще всего представляет собой юридический состав, включающий целый комплекс юридических фактов. Даже такой «простенький» деликт, как нарушение пешеходом правил дорожного движения, за которым последовало предупреждение от работника милиции, является фактическим (юридическим) составом (подробнее о природе юридических фактов и составов см., например, [22]).

8. Факт совершения ПНД, как правило, связан с наступлением конкретных социальных и юридических последствий, в частности, применением мер социально-правовой защиты и юридической ответственности. Этот признак является одним из центральных и должен находить отражение как в легальных (официальных), так и доктринальных определениях любой ПНД.

Можно выделить и иные общие признаки, позволяющие отличать ПНД от других деструктивных социально-правовых явлений, процессов и состояний в юридической антикультуре. Каждый из признаков имеет специфическое выражение применительно к конкретным типам, видам и подвидам ПНД. Наиболее подробно в отечественной и зарубежной юридической науке исследуются признаки преступлений, которые считаются наиболее опасной формой социальной патологии в гражданском обществе.