Заговор квантов

Временная парадигма в ее наиболее совершенной — "либеральной" -— форме основана на дисконтинуальном, "квантовом", "дискретном" подходе к реальности. Так как бытие помещается в момент настояще­го, то по аналогии только "моменты", "фрагменты", "порции" берутся в расчет. Этому соответствует индивидуалистическая и рационалисти­ческая подоплека временной парадигмы, так как поступательное вре­мя может схватываться только через "индивидуацию" его настоящего, через центральную позицию эфемерного сгустка. Континуальность вре­мени как присущая ему основополагающая характеристика здесь фак­тически отрицается. Это происходит на том основании, что предше­ствующее и последующее дезонтологизируется, а следовательно, того, с чем данный "момент" мог бы быть неразрывно, континуально свя­зан, не существует. Так возникает атомарное квантовое время, а сле­довательно, и атомарные индивидуумы и дискретные рассудочные формы.

Вспомним, откуда проистекает дисконтинуальность: она есть нич­то иное, как наложение двух разнородных континуальяостей — временной и пространственной. Движение и меру времени мы изме­ряем только на основании соотношения времени и пространства, ко­торые континуальны сами в себе, но при наложении дают дискрет­ность. Эта точка пересечения и есть отправная черта дисконтинуаль-

ности. В радикальной парадигме времени такое пересечение абсолюти­зируется, выдвигается как центр. Кванты эфемерного времени сколь­зят в ровном виртуальном пространстве Минковского. Такой "душ моментов" и составляет содержание реальности, как ее понимают наи­более радикальные приверженцы современного духа. Истоки этого следует искать в рационалистических конструкциях и позитивизме.

Пространственная парадигма онтологизирует обе контину­альности, — и временную и пространственную, — а их пересече­ние, напротив, берет как предикат, как производную и несамос­тоятельную категорию. Прошлое, будущее и настоящее контину­ально сосуществуют и в равной степени онтологичны, в равной степе­ни есть. Есть и сейчас и не сейчас. Есть и здесь и не здесь. Атом-свидетель, принимающий импресии и выстраивающий на их основании модели, видится как вторичное, подчиненное, преходящее образова­ние. Все есть и может быть вне его и без него. Или при наличии свидетеля совершено иной природы и онтологической конституции. — Время и пространство могут накладываться друг на друга как угодно и в бесчисленном многообразии комбинаций.

Пространственная парадигма предопределяет аналоговое мышление и неиндивидуалистическое, но персоналистическое отношение к ант­ропологии. Человек и структуры его сознания становятся не "ин­дивидуальными", т.е. "не подлежащими делению", но вполне "дивиду-альными", "масочными" — в этимологическом смысле слова "персо-на"(по-гречески "маска") или "личность". Атомарность, дискретность, дисконтинуальность, рациональный, рассудочный метод мышления приравниваются к условному, не обеспеченному самостоятельной онтологией фактору, к прагматическому продукту "договора".

Для сторонников радикальной временной парадигмы — квантовый индивидуум есть единственная автономная реальность (отсюда "мини­мальный гуманизм"), а остальная реальность — продукт договора.

Для носителей пространственной парадигмы все наоборот: индиви­дуум и рассудок суть условности, реальность — онтологична сама по себе (отсюда "антигуманизм" либо "максимальный гуманизм" ницше­анского, сверхчеловеческого типа).

Аналоговое мышление вытекает из пространственной парадигмы и основано не на двоичной рассудочной логике (есть-нет), но на логике рельефа. Оно знает убывание и прибавление, но и то и другое взаимосвязаны, никогда не разрывны, никогда не переходят в квантовое "есть" и квантовое "нет". "Есть" и "нет" — условности. В онтологическом качественном пространстве все одновременно в каком-то смысле есть, а в каком-то смысле не есть. Наложение пространственных кругов дает сложный узор, порождает пространственную динамику, учрежда­ет разнообразие времен и циклов. Но субъект рельефа остается ус­ловным. Онтологический рельеф сам движется по себе самому, созда­вая созвездия "персон" — "несуществующих" как автономизированные субъекты, но "вечных" в смысле единства с толщей бытия.

Антропология пространственной парадигмы основана на отноше­нии к человеку как к переменной величине, как к математическому "х", способному принимать различные видовые значения. Под "чело­веком" можно разуметь и животное, и растение, и ангела. Это — межвидовая сцена, высветленная резонансом онтологических возму­щений. Поэтому существует столько же разновидностей людей, сколь­ко пространств. Порожденное отдельным (но никогда не абсолютно отдельным) сектором качественного пространства особое время, на-кладываясь снова на это же отеческое пространство, дает псевдо­квант, игровую единицу, человеко-роль, персону-маску. Отсюда фун­даментальный антропологический плюрализм. Нетемперированная гар­мония, наонное старообрядческое пение.

Континуален не сам индивидуум, но его базовые конституирующие элементы, его онтологический фон, из которого он соткан и которым предопределено его мышление. Человек в онтологическом смысле не появляется ниоткуда и никуда не отправляется. То, что ему предше­ствует и ему наследует, и строго говоря то, что ему соприсут­ствует, суть внеиндивидуальные онтологические модификации, волны онтологического рельефа.

Человек состоит из гор, рек, камней, лесов, пустынь, ветров, бо­лот, света, мыслей и звезд. Причем в их допредметном, до-вещном, до­оформленном состоянии. Это — музыка сфер и глоссолалия планов.