Развитие оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел и появление ее теории в новой России

Переход к советскому этапу развития правоприменительных органов тесно связан с революционными событиями февраля-октября 1917 г. - свержением самодержавия и переходом власти сначала к Временному, а затем к большевистскому правительству. Сыскную полицию и “охранку”, разгромленные во время февральских событий, Временное правительство пыталось “оживить” под видом “народной милиции”. Однако это были “косметические” меры, а название не отвечало сущности - она не служила интересам трудящихся, поэтому 28 октября (по старому стилю) 1917 г. Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) РСФСР принял декрет “О рабочей милиции”[54].

Созданной 7 декабря 1917 г. Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК), во главе с Ф.Э.Дзержинским, было поручено вести борьбу не только с контрреволюцией, но и с наиболее опасными уголовными преступлениями, однако это не решало всех задач установления правопорядка и законности в такой огромной стране, как бывшая Российская империя.

Преступность этого исторического периода отличалась уголовным “профессионализмом”, большой распространенностью особо опасных преступлений, тайным характером их приготовления и совершения, сокрытием следов. Естественно, что наиболее эффективным средством борьбы с преступностью могли быть негласные методы выявления и изучения антиобщественных элементов. Столь ненавистные прогрессивным слоям общества приемы и методы царских уголовной и политической полиции еще до событий 1917 г. в условиях противостояния самодержавия и оппозиционных (революционных) партий были приняты последними на вооружение. С приходом большевиков к власти создаваемые ими органы особого назначения были вынуждены прибегнуть к оперативно-розыскной деятельности как самостоятельному направлению борьбы с преступностью, имеющему непроцессуальный (преимущественно, негласный) характер.

Для успешной борьбы с преступностью требовалось хорошо организованное применение негласных средств и методов: возникла необходимость в разработке общих принципов и правил разведывательной деятельности.

Под руководством Ф.Э.Дзержинского были разработаны положения и инструкции, предусматривавшие использование как негласных, так и гласных методов и средств. Важную роль в правовом регулировании негласной деятельности по борьбе с преступностью сыграла 1-я конференция ВЧК, состоявшаяся в июне 1918 г. На конференции были приняты три нормативных документа: “Инструкция по борьбе со спекуляцией”, циркуляр “Обязанности работающих по политическому розыску” и памятка “Что должен помнить каждый комиссар, следователь, разведчик, работающий по розыску”[55].

В целях создания профессионального аппарата, способного одолеть массовый рост бандитизма, краж и других тяжких преступлений, в октябре 1918 г. НКВД и Народный комиссариат юстиции (НКЮ) РСФСР приняли “Инструкцию об организации Советской рабоче-крестьянской милиции”, которая учредила Главное управление милиции с рядом структурных подразделений[56]. Первой службой в системе органов внутренних дел, взявшей на вооружение разведывательные методы борьбы с преступностью, стал уголовный розыск, Центральное управление которого (Центророзыск) было учреждено 5 октября 1918 г. Коллегией НКВД было принято “Положение об организации отделов уголовного розыска”, в котором отмечалось, что эта служба создается “для охранения революционного порядка путем негласного расследования преступлений уголовного порядка и борьбы с бандитизмом”[57]. Центророзыск состоял из двух основных частей. Одна из них называлась активной частью и занималась производством дознания, другая - секретной, осуществлявшей негласные мероприятия. Такая структура аппаратов уголовного розыска сохранялась до 30-х гг.

Одной из первоочередных задач органов милиции и ВЧК, особенно важной для оперативно-розыскной деятельности, была организация информационной работы, в т.ч. и уголовной регистрации, на научной основе. Однако эта работа была крайне затруднена.

Те немногие научно-технические средства, которые достались советскому уголовному розыску от дореволюционных полиции и жандармерии, не могли использоваться, т.к. основная их часть была приведена в негодность, а дактилоскопические бюро и фотографические лаборатории почти полностью уничтожены. Активное участие в ликвидации регистрационных карточек и других материалов часто принимали наиболее заинтересованные лица - уголовные преступники[58].

Создавшуюся ситуацию можно зримо представить из отчета Центророзыска: “При политическом перевороте почти везде были уничтожены имевшиеся при прокурорах судебных палат кабинеты научно-судебной экспертизы, во многих бывших розыскных отделениях также уничтожены регистрационные материалы, нарушена дальнейшая дактилоскопическая и фотографическая регистрация, много старых служащих розыска ушло, штаты пополнены новичками и, несмотря на царящую во многих местах уголовную анархию, разбой “среди белого дня”, безумно дерзкие кражи, борьба с преступностью приняла какой-то кустарный характер...”[59]

Первые шаги Центророзыска по организации разведывательно-информационной работы можно проследить по его следующим решениям только конца 1918 - начала 1919 гг.

10 октября в губернские управления милиции направлены два циркуляра: в первом из них органам уголовного розыска предлагалось в течение месяца представить фотографии всех без исключения преступников, во втором - предписывалось в двухнедельный срок выслать в Центророзыск подробные списки разыскиваемых лиц, подлежащих задержанию, и, впредь, предоставлять такие списки по мере поступления требований о розыске[60].

14 октября начальник Центророзыска предложил создать в Москве трехмесячные курсы для работников уголовного розыска, где они могли бы обучаться основам советского законодательства, научным способам раскрытия преступлений, фотографической и дактилоскопической регистрации[61]. В связи с этим в документах Главного управления милиции подчеркивалось: “...настало время поставить дело сыска на научную основу и создать кадры действительно опытных работников, научных специалистов”[62].

Старые методы сбора и использования информации были отвергнуты, а новых способов и приемов оперативно-розыскной деятельности еще не было выработано (например, опросные листы, картотечный учет преступлений и лиц, их совершивших, были заменены произвольными докладами с мест), поэтому и материалы уголовной регистрации применялись примитивно. Наиболее распространенным способом предупреждения и раскрытия преступлений были облавы, в результате которых задерживались подозрительные лица, изымалось большое количество вещей. Затем и лица, и вещи проверялись по имеющимся материалам регистрации.

Недостаток оперативной информации ощущался не только на тактическом, но и на управленческом уровне. В связи с этим Ф.Э.Дзержинским (решением ВЦИК РСФСР в марте 1919 г. он был утвержден наркомом внутренних дел РСФСР с оставлением его председателем ВЧК) 4 апреля и 5 мая 1919 г. были сформулированы основные “информационные задачи”, на основе которых разрабатывались принципы и система единой регистрации преступлений и оперативно-розыскных данных[63].

7 июня 1919 г. Ф.Э.Дзержинский издал циркуляр № 4407, которым предписывалось: “...сотрудников ЧК вливать в местные уголовно-розыскные учреждения, содействуя реорганизации этих учреждений и постоянно передавая в их ведение часть функций, лежащих ныне на ЧК в области борьбы со спекуляцией, должностными преступлениями и т.д.” Такая реорганизация содействовала тому, что уголовный розыск все больше стал вооружаться опытом работы ВЧК и тем самым совершенствовать возложенную на него разведывательную деятельность по борьбе с преступностью[64].

Примитивная преступность первых послереволюционных лет, по выражению начальника научно-технического подотдела уголовного розыска НКВД РСФСР С.М.Потапова, сменилась естественным процессом специализации отдельных ее видов, “первобытные” орудия были заменены на более современные. Такое развитие преступности есть “приспособление преступной среды к современным условиям жизни и уровню знаний”[65]. В этих условиях с особой остротой встал вопрос о необходимости разработки и применения научных методов борьбы с преступностью.

Совершенствовалась уголовная регистрация, увеличивалось количество ее объектов и их учетных признаков. Выделился специальный вид учета - негласный учет всех подозрительных лиц, профессиональных и непрофессиональных преступников, их организаций (шайки, банды), лиц, соприкасающихся с преступным миром, а также притонов и мест сборищ преступного элемента, проходящих по сообщениям осведомителей и донесениям разведчиков. Гласное добывание и проверка этих сведений (например, через участковых или в ходе облав), а также их открытая регистрация запрещались. Другим службам милиции рекомендовалось сообщать о них в подразделения уголовного розыска в секретном порядке.

Представляется, что оценивать такой подход к работе с оперативной информацией следует двояко. С одной стороны, это действительно была вынужденная мера по защите сведений от разглашения, а кроме того она позволяла, не третируя граждан вниманием “компетентных органов”, проверить не только вероятность участия того или иного лица в преступной деятельности, но и возможность его возврата к нормальной жизни либо полной невиновности. С другой стороны, излишнее засекречивание всех аспектов деятельности уголовного розыска приводило к отторжению оперативных сотрудников от их основной опоры - народа, вело к выделению их в специальную обособленную касту, к психологической деформации[66]. Тем не менее это была новая система, организационно закреплявшаяся не только в инструкциях, но и в “Общих организационных принципах, на которых строится работа уголовного розыска Союза ССР” от 14 мая 1927 г.[67]

С.М.Потапов в 1927 г. предложил создание блока учетов, в основу которых положил картотеки почерков, монодактилоскопическую и способа действия, особенно подчеркивая важность последней. Он выработал и основные принципы ведения и использования учета преступников по способу совершения преступлений, основа которого сохранена до настоящего времени[68].

В процессе функционирования оперативные аппараты развивались, структурно совершенствовались, их работа нормативно упорядочивалась.

В 1937 г. в органах советской милиции были образованы аппараты по борьбе с хищениями социалистической собственности и другими хозяйственными преступлениями (БХСС), которые, ввиду особенного, скрытого, замаскированного характера преступлений в сфере экономики, сразу взяли на вооружение методы негласного их выявления и раскрытия.

Этот и последующий этапы деятельности оперативных аппаратов НКВД отмечены негативными явлениями, вызванными как общеполитической ориентацией руководства страны на усиление классовой борьбы и поиск “врагов народа”, так и тесной связью с органами государственной безопасности по работе с “политическими” преступниками. Не уравновешенный демократическими институтами, выведенный из-под контроля закона, НКВД превратился в ведомство, составляющее основу репрессионного механизма. Подобно промышленности, которая всеми средствами “накручивала” показатели валового выпуска в тоннах и рублях, НКВД стремился выполнить свои “планы”. Его работники старались выявить как можно больше “контрреволюционных организаций”, “вредителей”, “шпионов”, чтобы оправдать свое существование, самим уйти от репрессий[69].

Желание показать активизацию борьбы с уголовной преступностью привело к демонстрации “снижения” количества уголовных проявлений и преувеличению числа раскрытых дел. При выявлении же подобных фактов они объяснялись вредительством и подрывной деятельностью в собственных рядах. Таким образом в 1938 г. была расценена деятельность руководства I-го спецотдела НКВД СССР - Цесарского, Шапиро и Зубкова, которые были обвинены в умышленном создании хаоса в учетных массивах, “полной неразберихе” в организации оперативных учетов, засоренности Отдела чуждыми в политическом отношении сомнительными элементами[70].

Массовые репрессии были тяжелейшим испытанием для страны, и не только потому, что в их жерновах погибли миллионы (хотя это было главным). В годы произвола прекрасно чувствовали себя, приобретали невиданную уверенность и власть прежде всего худшие представители общества. Такой размах гонений вряд ли бы был возможен, не “подключись” к карательным органам целая армия помощников. Одних принуждали к сотрудничеству с НКВД силой, другие делали это из карьеристских соображений, третьих обманывали. Именно для них проводилась беспрецедентная кампания по укреплению “бдительности”, нагнеталась истерия в выявлении “врагов”. Выступая на собрании актива Москвы в Большом театре по поводу 20-летия ВЧК-ОГПУ-НКВД, А.И.Микоян гордо заявил: “У нас каждый трудящийся - наркомвнуделец!”[71] Каждый, кто не репрессирован, - осведомитель - это был тот идеал, к которому стремилось тогдашнее руководство.

С началом Великой Отечественной войны многие работники оперативных подразделений НКВД оказались на “переднем” крае борьбы с фашистскими захватчиками. Одни из них получили специальные задания на организацию гражданского населения на активное сопротивление врагу в партизанских отрядах и проведение диверсионных акций, другие - те, что не успели эвакуироваться либо отступить с частями Красной Армии, сами создавали группы сопротивления или также оказывались в партизанских отрядах. Третьи отчаянно боролись с общеуголовной преступностью и активно действовавшей в тылу Красной Армии агентурой противника.

Военная обстановка изменила характер традиционной преступности. Появились совершенно новые преступления: дезертирство, членовредительство, хищение и подделка продовольственных карточек, особые виды мошенничества и т.п. В условиях войны увеличилось количество “старых” видов тяжких преступлений - убийств, разбоев, грабежей и краж. Уголовники, ряды которых возрастали за счет освобождающихся из тюрем и лагерей перед оккупацией и в ее период, вооружались, подбирая оружие в местах боев. Появились и новые уголовные “кадры” - дезертиры Красной Армии. Переходя на нелегальное положение, они укрывались в лесах, объединялись в устойчивые группы, рекрутируя в свои ряды преимущественно несовершеннолетних и женщин, и, часто имея оружие, совершали дерзкие преступления в основном корыстного характера.

Военное время отразилось и на документах органов внутренних дел. По Директиве НКВД СССР от 19 ноября 1941 г. № 292/к “О борьбе с агентурой германской разведки” во всех НКВД-УНКВД были созданы оперативные учеты данных о разведывательных органах и разведывательной сети противника, выявленных оперативным путем.

В период войны деятельность оперативных подразделений милиции и использование ими оперативных методов определялись рядом новых специфических направлений: борьба с уголовной преступностью и помощь органам госбезопасности по выявлению агентуры противника в местностях, объявленных находящимися на военном положении (в прифронтовой полосе); борьба с бандитизмом и другими уголовными преступлениями в районах, освобожденных от врага, при практическом отсутствии специальных архивов, уничтоженных в связи с захватом обширных территорий Союза; приход на службу в милицию новых кадров.

Нормативные документы органов внутренних дел послевоенного периода регламентировали как совершенствование оперативной работы, так и изменение структуры оперативных органов.

Начало 50-х гг. ознаменовалось событиями, которые привели к смене руководства страны и изменениям в политической жизни. Смерть Сталина подвела черту под целой эпохой деятельности государственного аппарата (в т.ч. его силовых органов), называемой сегодня антинародной. Показательным, в связи с этим, являлся Приказ МВД СССР от 9 июля 1954 г. о порядке изъятия из архивных фондов I-х спецотделов всех уровней учетных материалов на лиц, дальнейшее оставление которых на учете не вызывается оперативной необходимостью. Таким образом, только более чем через тридцать лет были сняты с оперативного учета отнесенные к разряду криминальных объектов, наряду с бандитами, налетчиками и ворами всех мастей, взятые на учет по отдельным анкетам в период с 1917 по 1921 г. бывшие помещики, крупные купцы, фабриканты, банкиры, а также другие категории “буржуазного населения”, имевшие ценность как заложники[72]. В число заложников входили близкие родственники (члены семьи) офицеров царской армии, воевавших не только на стороне белого движения, но и в рядах Красной Армии, известных заводчиков, сбежавших в те годы за рубеж[73].

Упразднение в январе 1960 г. Министерства внутренних дел СССР, как показала практика, было ошибочным, и прежде всего в плане организации борьбы с преступностью. Связи между республиканскими органами оказались ослабленными, исчезла возможность оперативного применения имеющегося опыта и новейших достижений науки и техники. Не было единой политики и в области организации и тактики использования оперативных средств. Это проявилось в принятии на местах нормативных актов, произвольно трактующих те или иные положения актов центральных органов, касающиеся организации и тактики оперативно-розыскной работы.

И все-таки для органов внутренних дел России это не были годы провала в оперативной работе. Ряд документов ведомственного уровня этого периода имели программное значение. Они закрепили систему и структуру оперативных учетов органов милиции и во многом определили перспективу дальнейшего совершенствования всей информационной деятельности оперативных аппаратов. Министерством охраны общественного порядка (МООП) РСФСР в декабре 1962 г. был издан приказ, объявивший Наставление по организации и ведению оперативно-розыскного учета в органах милиции и Инструкцию о порядке учета разыскиваемых лиц. Эти документы были столь удачными, что опередили свое время и “действовали” более 15 лет, обеспечив таким образом стабильное становление информационной работы в системе правоохранительных органов России.

Для этого этапа развития оперативных аппаратов и оперативно-розыскной деятельности как наиболее эффективного средства в борьбе с преступностью характерно появление первых разработок в области теории ОРД.

Определить точно, на каком этапе эмпирического развития оперативно-розыскной деятельности возникла необходимость в ее теоретическом осмыслении, познании ее закономерностей, весьма сложно. Тем более, что и хронологические границы этапов эволюции этого вида деятельности условны. Думается (и архивные документы этому подтверждение), что подготовка таких руководящих документов дореволюционной полиции, как “Положение об охранных отделениях” (1907 г.), “Инструкция по организации и ведению внутренней агентуры” (1908 г.) и др., уже требовала соответствующего описания, обобщения и систематизации эмпирического опыта сыскной работы.

Уже с первых дней существования уголовного розыска РСФСР для организации его работы необходимо было прибегать к приемам научного анализа. Изучение позитивного наследия российской уголовной полиции (наставлений, инструкций, материалов уголовной регистрации, отдельных методов оперативной работы) имело большое значение.

Возникновение теории ОРД было продиктовано объективной необходимостью распространения накопленного опыта борьбы с преступностью и среди оперативных работников. Интересные теоретические предложения по изучению преступности, личности преступника, тактике применения оперативно-розыскных средств и методов содержались в работах ученых-криминалистов С.М.Потапова, П.С.Семеновского, В.Л.Санчева, И.Н.Якимова и др. Ими были обобщены особенности процесса расследования многих уголовных преступлений, результаты оперативной работы, обнаружены соответствующие закономерности, подчеркнута самостоятельность оперативно-розыскной деятельности. Профессор И.Н.Якимов, уже в то время отождествляя разведывательную (негласную) работу с розыскным искусством, отмечал: “...розыскное искусство, как всякое искусство, имеет свою теорию, может быть еще не так глубоко разработанную... и свою пока не особенно богатую литературу”[74].

На последующих этапах была начата разработка частных оперативно-розыскных теорий. Этому важнейшему направлению в становлении теории ОРД посвящены прежде всего работы А.Г.Лекаря, В.А.Лукашова, Д.В.Гребельского, Г.К.Синилова, а также В.Г.Самойлова, В.Г.Боброва, А.Ф.Возного, Л.Н.Калинковича и др.

К этому времени существование теории ОРД вне рамок других юридических наук, прежде всего криминалистики, еще не было общепризнано, но активно разрабатываемые ею основополагающие начала уже играли методологическую роль.

В середине 50-х гг. А.Г.Лекарь сделал вывод о самостоятельности учебного курса ОРД, имеющего свой предмет. Были сформулированы первые понятия и категории, заложен реальный теоретический фундамент дальнейшей разработки гносеологических проблем оперативно-розыскной деятельности. На этой основе к началу 70-х гг. Д.В.Гребельский, А.И.Алексеев, Г.К.Синилов убедительно обосновали необходимость и возможность признать теорию ОРД самостоятельной отраслью научного знания.

Последующие годы следует отнести к периоду теоретических исследований по различным направлениям оперативно-розыскной деятельности, в т.ч. предмета и методологических основ науки, общих положений ее организации и тактики, основанных на анализе положительной и негативной практики применения оперативно-розыскных возможностей органов внутренних дел.

Путь обретения самостоятельности науки был сложным. Это определялось не только непринятием, непониманием или пассивным сопротивлением со стороны практических работников новым подходам к, казалось бы известному, предмету - практической деятельности по предотвращению и раскрытию преступлений путем негласного расследования, но и настороженным отношением к проблемам новой системы знаний со стороны ученых - представителей смежных наук, имеющих с ней общий предмет исследования. Последние считали, что ОРД чисто практическая деятельность, поскольку основана на применении методов и приемов столь же разнообразных, сколь разнообразны преступления. К одной из причин такой позиции научных “собратьев” следует отнести исторически сложившуюся, зачастую неоправданную закрытость как вопросов практики, так и теоретических проблем ОРД. Это ставило насущным вопрос о разработке “кодекса ОРД” - основ оперативно-розыскного законодательства.

Вместе с тем продолжалась активная разработка отдельных направлений теории оперативно-розыскной деятельности и путей их практической реализации в деятельности оперативных аппаратов ОВД.

Основные работы Г.К.Синилова посвящены исследованию: правовых, организационных и информационных основ деятельности субъектов ОРД по борьбе с преступностью; методики и тактики выявления, предупреждения и раскрытия экономических преступлений; теоретических основ применения экономико-правового метода в борьбе с теневой экономикой и другими посягательствами на собственность; прогнозирования преступности; организации, методики и тактики борьбы с организованной преступностью; оперативно-розыскного обеспечения уголовного судопроизводства.

С.С.Овчинским активно разрабатывается проблема информационного обеспечения органов внутренних дел. Выходят его работы по вопросам раскрытия преступлений аппаратами уголовного розыска, а также по оперативно-розыскной профилактике, выполненные на базе обобщения теории оперативно-розыскной деятельности и криминологии.

В.Г.Самойлов и его последователи посвящают свои работы актуальным направлениям теории и практики оперативно-розыскной деятельности (методология оперативно-розыскной деятельности; организация и тактика работы службы по борьбе с экономическими преступлениями; оперативная разработка; организация конфиденциального сотрудничества и др.).

А.Б.Утевским разрабатываются основы организации и тактики борьбы с преступностью на транспорте. Его учебники “Особенности борьбы с преступностью на железнодорожном транспорте” и “Предупреждение и раскрытие преступлений оперативными аппаратами органов внутренних дел на транспорте” являются единственными в настоящее время учебными материалами по данной проблематике и используются преподавателями и слушателями высших и средних учебных заведений МВД России и стран СНГ.

Б.Е.Богданов становится одним из основоположников теории оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел в сфере борьбы с экономической преступностью, а его ученики исследуют различные проблемы этого направления ОРД: “Экономическая информация и ее использование аппаратами БХСС в борьбе с преступностью”, “Специальные экономические познания и их использование в деятельности аппаратов БХСС: организационно-тактические и правовые основы” (Ю.С.Блинов); “Информационный фонд службы БХСС. Его организация и использование”, “Выявление и раскрытие хищений нефтепродуктов”, “Использование возможностей вычислительной техники в следственной работе” (В.П.Кувалдин); “Правовые и этические проблемы оперативной работы службы БХСС” (И.И.Басецкий).

Свою научную школу создает В.Г.Бобров. Он и его последователи работают над проблемами общей теории оперативно-розыскной деятельности ОВД, вопросами организации и тактики борьбы с преступностью аппаратами уголовного розыска и БЭП.

Ю.Ф.Кваша разрабатывает проблематику оперативной работы в специальных учреждениях МВД (“Организационные и тактические основы предупреждения преступлений оперативными аппаратами ИТУ”, “Теория и практика оперативно-розыскной деятельности в системе исправительно-трудовых учреждений”).

Известную украинскую школу теоретиков сыска представляет своими работами И.П.Козаченко. Его научные интересы лежат в сфере проблем оперативно-розыскной тактики, профилактики преступлений, правовых, организационных и тактических аспектов негласной работы оперативных подразделений органов внутренних дел.

История становления и развития оперативно-розыскной деятельности отражает особенности преступности как крайне опасного, отрицательного явления в общественной жизни, приобретающего в разные исторические периоды различную направленность. В свою очередь, с изменением характера преступности менялся и характер деятельности ОВД. Накопление профессионального опыта привело к совершенствованию стратегии и тактики разведывательно-поисковой работы.

Анализ преступлений показывает, что наиболее тяжкие из них готовятся и совершаются тайно, преступники изощряются в выборе средств маскировки своего преступного поведения. В последние годы отмечаются факты глубокой конспирации преступных групп, применения ими современных технических средств для совершения преступлений и ведения контрнаблюдения за работниками органов внутренних дел, а также использования иных элементов активного криминального противодействия, в т.ч. коррумпированных представителей органов власти и управления.

Это подтверждает верность выбора негласных мер борьбы с преступностью в прошлом и обусловливает необходимость их использования в настоящее время, однако настоятельно требует разработки и реализации на практике современных теоретических моделей борьбы с преступностью в ее новейших проявлениях, на новых стадиях социально-экономического развития общества и государства.

И если тяжесть непосредственной работы по борьбе с преступностью ложится на оперативные подразделения органов внутренних дел и их новые специализированные службы (управления по борьбе с организованной преступностью, подразделения по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и др.), то оказывать им помощь в методическом обеспечении такой работы, в уточнении прежних и выборе новых тактических приемов противодействия преступникам и их изобличения по-прежнему призваны представители теории ОРД.

Отмеченные изменения преступности нашли отражение в работах В.М.Атмажитова (“Взаимодействие аппаратов уголовного розыска с другими службами и подразделениями ГОРОВД по раскрытию преступлений”, “Реализация оперативно-розыскной информации”, “Сущность, силы, средства и методы ОРД”, “Специальная работа органов внутренних дел”, “Основы оперативно-розыскной тактики ОВД”); И.М.Дьяченко (вопросы взаимодействия оперативных служб ОВД в раскрытии хищений государственного имущества; проблемы использования в оперативно-розыскной деятельности штатных конфиденциальных сотрудников органов внутренних дел; понятие и теоретические вопросы развития организованной преступности в России и проблемы борьбы с нею; вопросы создания системы логико-информационной поддержки процесса выявления организованных преступных формирований и раскрытия преступлений, ими совершенных); В.П.Илларионова (использование возможностей переговорного процесса в борьбе с преступностью); И.А.Климова (исследование предмета, системы и методологии теории ОРД; правовых, организационных, информационных основ деятельности субъектов ОРД по борьбе с преступностью; прогнозирования преступности; организации и тактики борьбы с организованной преступностью; оперативно-розыскного обеспечения уголовного судопроизводства; обеспечения экономической безопасности и др.); Г.Г.Лаевского (проблемы распознавания лиц, представляющих оперативный интерес для органов внутренних дел; организация и тактика получения информации от лиц, находящихся в условиях камерного содержания и ограниченного передвижения; совершенствование таких методов оперативно-розыскной деятельности, как личный сыск и оперативная разработка); А.А.Фальченко (“Правовые и организацинно-тактические проблемы использования аппаратами БХСС возможностей ОРД в предупреждении хищений”, “Организация и тактика деятельности аппаратов БЭП”).

В этом ряду особой актуальностью отличаются работы А.Г.Маркушина, посвященные правовым основам организации и тактики получения информации; выявлению лиц и фактов, представляющих оперативный интерес; документированию и реализации оперативных данных. Несомненной заслугой А.Г.Маркушина является разработанная им концепция обоснования объективной необходимости преподавания в юридическом вузе спецкурса основ оперативно-розыскного законодательства и, прежде всего, вопросов уголовно-процессуального использования оперативной информации в раскрытии и расследовании преступлений. Такой курс прошел экспериментальную проверку на юридическом факультете Нижегородского государственного университета и, несомненно, послужит повышению эффективности работы правоохранительных органов по борьбе с преступностью[75].

И здесь он не одинок. Бывший работник прокуратуры, а ныне Заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор Л.Я.Драпкин еще в начале 90-х гг. читал специальный курс об основах использования оперативно-розыскных возможностей в расследовании преступлений на кафедре криминалистики Свердловского юридического института (ныне Уральская юридическая академия).

Ученые - представители теории оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел стали инициаторами подготовки и разработки не только многочисленных методических рекомендаций оперативным аппаратам и основополагающих ведомственных нормативных актов по различным направлениям оперативно-розыскной деятельности ОВД, но и проектов законов “О милиции”, “О борьбе с организованной преступностью”, “О борьбе с коррупцией”, “Об отмывании преступных доходов”, Положения о службе криминальной милиции, Концепции государственно-правовой политики в области борьбы с преступностью, а также ныне действующего Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности” (1995 г.).

Первый закон “Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации”, принятый Верховным Советом РФ 13 марта 1992 г., можно без преувеличения считать событием исключительной важности в ряду практических мер, осуществляемых в последние годы в целях совершенствования правовой базы борьбы с преступностью. В законе было дано определение оперативно-розыскной деятельности; раскрыты ее содержание, задачи и принципы; сформулированы основные положения, устанавливающие правомерность, условия и порядок проведения оперативно-розыскных мероприятий, использования их результатов в раскрытии преступлений; закреплены права и обязанности лиц, связанных с оперативно-розыскной деятельностью, регламентированы вопросы их социальной и правовой защиты. Впервые ОРД был придан официальный статус государственной правовой формы борьбы с преступностью, создана ее правовая основа.

Вместе с тем закон был нормативным актом переходного периода, создавался впервые и опередил по времени принятие Конституции РФ, в связи с чем ему оказались свойственны существенные недостатки, в частности, определенная декларативность, неконкретность отдельных положений (ограничение возможностей оперативных служб), слабо проработанный механизм гарантий соблюдения прав и свобод граждан при осуществлении оперативно-розыскной деятельности. Поэтому возникла необходимость внесения изменений и дополнений в названный закон, приведения его в соответствие с Конституцией РФ, насущными потребностями практики.

Новый Федеральный закон “Об оперативно-розыскной деятельности” (далее - Закон об ОРД) вступил в силу с 18 августа 1995 г. Им предусмотрен ряд принципиально новых правовых установлений. К их числу можно отнести следующие основные новеллы:

1. Расширены задачи ОРД (ст.2).

2. Дополнен перечень оперативно-розыскных мероприятий (далее - ОРМ) (ст.6).

3. Более четко сформулированы основания проведения ОРМ (ст.7).

4. Установлено судебное разрешение на проведение ОРМ, ограничивающих конституционные права граждан, а также осуществляемых безотлагательно (ст.8); введен новый порядок рассмотрения судом таких материалов (ст.9).

5. Скорректированы положения закона, регламентирующие использование результатов оперативно-розыскной деятельности; установлен порядок передачи оперативно-розыскных материалов органу дознания, следователю или в суд (ст.11).

6. Конкретизированы права граждан, содействующих органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность (ст.18).

7. Расширены и конкретизированы положения в части прокурорского надзора за оперативно-розыскной деятельностью: определен круг сведений, которые не входят в предмет прокурорского надзора (ст.21).

К сожалению, и в ныне действующем Законе об ОРД не в полной мере учтены современные разработки теории оперативно-розыскной деятельности и достижения передовой оперативно-розыскной практики. Поэтому авторы последовавших комментариев к Закону об ОРД вынуждены в отдельных случаях более подробно, чем это можно было бы сделать при ином решении законодателя, разъяснять нормативные предписания, давать толкование ситуациям, в которых возникающие порой правовые отношения в должной мере не урегулированы Федеральным законом[76].

Факт позднего законодательного оформления ОРД и то, что лишь в 1994 г. она была признана Высшей аттестационной комиссией в качестве научной специальности, говорят о молодости теории оперативно-розыскной деятельности и ее перспективности.

Исторический экскурс, таким образом, позволяет сделать следующие основные выводы.

1. Процесс формирования и развития любого государства и его институтов обусловлен объективными потребностями общественной жизни.

Наличие такого социального явления, каким является преступность, приводит к необходимости образования специальных структур для борьбы с нею. В ряду этих структур стоят и органы внутренних дел.

2. Исторически сложившейся формой практической деятельности по борьбе с преступностью стали разведывательно-поисковые методы, носящие преимущественно негласный характер. Правоохранительными органами они взяты на вооружение вследствие особенностей постоянно мимикрирующей преступности (тайный характер подготовки и совершения преступлений, а также постпреступного поведения).

3. Активное использование негласных методов в борьбе с преступностью требует углубленного изучения их природы, сущности и закономерностей функционирования, получения и использования оперативной информации в расследовании преступлений, а также научной разработки оптимальных направлений оперативно-поисковой работы в современных условиях.