Бб) О советах

Кроме действий обязательных, касательно которых мы состоим в нравственной необхо­димости, в Слове Божием предлагаются неко­торые действия в виде советов в том смысле, что кто их совершает, тот делает лучше того, кто поступает иначе, и к коим потому прият­но располагаемся, однако ж, не чувствуем себя связанными необходимостию. Что действи­тельно есть такие советы, нет сомнения.

Когда к Господу пришел юноша с вопросом: что сотворив, живот вечный наследую"? Гос­подь отвечал ему: аще хощеши внити в живот, соблюди заповеди. Потом, когда юноша объя­вил, что все сие уже он сохранил от юности, и возжелал узнать, чего еще не докончил, Гос­подь прибавил: аще хощеши совершен быти, иди, продаждъ имение и даждъ нищим и гряди в след Мене. Вот здесь очевидно разделение между обязанностями, необходимыми для спасения, и между такими действиями, через кои восходят только на высшую степень со­вершенства (Мф. 19:16 и др.).

Еще яснее та же истина у апостола Павла (1 Кор. 7). Его спрашивали о девстве и супру­жестве. Он отвечал, что обязывать к девству он не имеет заповеди от Господа, но совет соблю­дать его — дает. Потом пространно объясняет, как и чем девство выше супружества. И заклю­чает, что кто отдает дочь свою в замужество, де­лает хорошо, но кто позволяет ей оставаться девою, делает лучше. Здесь у апостола раздель­но обозначаются заповедь и совет. Это, впро­чем, только образцы советов. А на самом деле в жизни их может быть бесчисленное множество.

Потому несправедливо в какой-то отрасли протестантов вводится мысль, будто христи­анин ко всему решительно обязан, то есть как бы связан необходимостию. Есть обязатель­ство и в совете, но только не такое, чтобы не исполняющий его делался преступником. Он есть только менее совершен. В этом нам со­весть — верное свидетельство: не чувствуем ли такого уверения в себе, что вот такое и такое действие лежит на нас необходимо, и, не со­вершивши его, мы преступники, а то и то хотя и лучше, однако ж, мы не связаны в отноше­нии к нему и не станем преступниками, не со­вершив его. Кто не притесняет своего должни­ка, а ждет на нем долг молча, тот делает хоро­шо. Но кто берет с должника только полови­ну долга ради его нужды, тем более кто весь долг отпускает, тот делает лучше.

Патриарх Авраам, возвратившись с войны, мог бы взять всю добычу себе тем больше, что на то же соглашались и сами цари, помогав­шие ему, и этот поступок не был бы худ; но когда он уступил все — сделал лучше. Или когда он же Лоту дал свободу избирать луч­шее место для своего жительства, поступил наилучшим образом; однако ж и то не было бы худо, если бы он сам назначил ему участок достаточный и хороший, хотя и не лучше. И опять, благоговейно чтимые нами святые Бо­жий затем так возвеличены и прославлены Богом, что они во всю жизнь свою поставля­ли на долю себе всегда избирать лучшее и со­вершеннейшее. Если бы все лучшее было не­пременным законом, куда бы деваться слабым и кто бы мог не падать в отчаяние о своем спа­сении? Между тем, когда оставляется оно в виде совета, как это утешительно для слабого и робкого духа и вместе как воодушевительно для христианина, чувствующего в себе до­вольно сил!

Должно, однако ж, напоминать христиани­ну: для тебя приводимы были в движение небо и земля; ты избран, освящен, принял силы яже к животу и благочестию; ужели все это без особенных целей и обязательств для тебя? Нет, христианин, ты тщательно должен совер­шать всякое возможное для тебя добро, кото­рого только коснулась мысль твоя. Если в бла­годарность благодетелям в обыкновенной жизни стараются предупреждать всякое их желание, то ты, осыпанный милостынями и силами Божиими, можешь ли отказываться, не возмущая совести, от воли Божией, кото­рая тебе указывает лучший- путь и указывает, не не желая, чтобы ты тек по нему. Когда при этом взять во внимание слово Господа: под­ставь другую ланиту, когда получил удар в одну или вообще не противься злу, и слово апостола — вышних искать, горняя мудрство­вать, то нельзя, кажется, не заключить, что христианину свойственнее избирать все луч­шее и совершеннейшее, разумеется, при воз­можности исполнить то. Ибо ни Господь, ни апостолы христианам ни в чем не давали ни­какого послабления, но сколько почитали их высокими, столько обязывали и к высоким, отличным, Божественным делам. И если су­дить об отличиях христианина от других по предметам действий, то можно прямо гово­рить: тем и отличается, что всегда в действи­ях своих избирает отличное. Но опять, какое множество слабых, боязливых христиан, кото­рые едва-едва переступают по пути правому?! Воодушеви, вразуми, возьми его на рамена и неси. Есть пастыри, на то уставленные, чтобы не смотреть только, как идут, а вести и нести... Вообще, нельзя найти прочного основания, по коему можно бы снять с нас обязательство избирать лучшее... В общей нравственности, вне христианства — так, в христианстве сего не должно быть. Кто отказывается от лучшего, тот унижает в себе христианство, сходит на степень естественной нравственности.

Надобно только помнить, 1) что это непре­менно касается только лучшего, сознаваемого лучшими, к коему есть притом полная возмож­ность; почему оно сделается обязательным и для слабого, если растолковать ему то, ибо тог­да причиною, почему не выполняется, останет­ся только свое нехотение и себя жаление.

2) Это не касается советов главнейших — безбрачия и произвольной нищеты. Эти точ­но не для всех. Но могий вместити, говорит Господь, да 'вместит. Однако и здесь есть внутренние понуждения и внешние указания, которым противоречить небезопасно в деле спасения.