И императрица Ирина перед Богоматерью с Младенцем. Мозаика. XII в. Собор Святой Софии в Константинополе (Стамбул).

нает татуировку, а высветления на лице её сына — старые, побелевшие от времени шрамы. Человеческая плоть исчезает за игрой орнамен­тальных форм, из тела уходит мате­рия, но и дух ещё не вселяется в ос­тавшуюся оболочку.

Однако в лице Богоматери и ли­чике Младенца Христа, пожалуй, уже можно заметить предчувствие той экстатической духовности, ко­торая стала отличительным при­знаком именно комниновского периода. Искусство Македонской династии, изысканно-нарядное, поч­ти классически-спокойное, стре­милось к гармонии. Но гармония несовместима с переживаниями, эмоциями, порывами чувств, кото­рые стали волновать художников XII в. Им хотелось передать средст­вами живописи и грусть, и задумчи­вость, и скорбь. Поэтому цветовая гамма утратила былую яркость, по­явились контрасты тёмных и свет­лых тонов, изменился идеал красо­ты, другими стали лики. Столь же высокие чувства одухотворяют одно из лучших произведений византий­ской мозаики — деисус на южной галерее Софии (вторая четверть XII в.). Греческое слово «деисис» оз­начает «моление»: в центре изобра­жён Христос, а к нему склоняются в молитвенных позах Богоматерь и Иоанн Предтеча. Лик Христа так же аккуратно набран из некрупной смальты, как и лицо Иоанна Комнина, но кубики уже не образуют ор­намент. Мастер смело сочетал белую смальту с красной, розовую — с зелёной, добившись оптического смешения цветов: вместо разноцвет­ных квадратов зритель видит светло­кожее, нежно-румяное лицо с тон­кими зеленоватыми тенями, как будто не выложенное из отдельных кусочков, а написанное полупро­зрачными светящимися чудесными красками. Художник догадался так­же обвести красной линией контур носа Богоматери и верхние грани­цы Её век. Благодаря пламенеющей смальте кажется, что под кожей Ма­рии течёт настоящая кровь, окрасив­шая Её щёки ярким румянцем. При