Благословляющий Спаситель. Византийская эмаль. X—XII вв.

а одежды так щедро разрисованы ор­наментом, что кажется, будто сами фигуры служат лишь поводом для орнаментальной стихии. И поля зо­лотых пластин также покрыты спи­ралевидными растительными побе­гами, на которых сидят яркие эмалевые птицы. Такая боязнь пусто­ты по природе своей неклассична, она действительно отражает иное, более «варварское» мироощуще­ние — ещё одну грань визан­тийского Средневековья, где постоянно переме­шивались импульсы Востока и Запада, про­винций и столицы, язычества и христи­анства. В древне­греческом и древне­римском искусстве мастера умели обхо­диться без заполнения фона архитектурными или живописными под­робностями, на Востоке же, напротив, это было в порядке вещей.

В ранней византийской архи­тектуре основное внимание уделя­лось внутреннему пространству храмов. Внешний вид построек был очень прост, лишён украшательств, хотя существует предположение, что стены храмов облицовывали мрамором. В XI в. византийские зодчие, сохраняя однажды найден­ное конструктивное решение -крестово-купольную систему, нача­ли украшать наружные стены хра­мов. Например, храм Панагии Халкеон в Фессалониках (1028 г.) отличается декоративностью своих фасадов: многоуступчатые плоские лопатки выступают из стены, глу­бокие ниши окружают окна, под карнизами «щетинятся» уложенные под углом к поверхности стены кирпичи — поребрик. Нарядна и са­ма кладка: чередование рядов кир­пича и светлого камня смотрится как орнамент, подобный тому, кото­рый украшал одеяния василевсов в софийских мозаиках. Л позднее из кирпича стали выкладывать орна­менты — круги, кресты, меандры.

Особенно этот приём полюбили мастера Греции, ставшей одной из провинций византийского мира: они вводили в кладку даже глазуро­ванные плитки, блюда и рельефные кресты. Греки в XI в. изобрели осо­бую конструкцию крестово-купольного храма, купол которого опира­ется не на четыре, а на восемь опор. За счёт этого размер купола увели­чивался, и церковь становилась по­хожа на центрические здания ран­ней Византии. Вероятно, монахи монастыря Святого Луки в Фокиде очень гордились тем, что их храм, с низким широким куполом, с обхо­дом вокруг подкупольного про­странства, где можно было стоять во время торжественных процессий, похож на Софию Константинополь­скую. Сияющие мозаики, мраморная облицовка нижней части стен — всё это должно было возвращать зрите­ля к эпохе Юстиниана, которая уже казалась золотым веком Византий­ской империи. Собор в Фокиде был скромнее, а его мозаики -- более тёмными и схематичными, но при­частность к высокому образцу древ­них мозаик эпохи Юстиниана бро­сала на всё свой золотой блеск.

Своеобразный тип храмов воз­ник в XI в. на Афоне. Этот гористый полуостров почти на два километра возвышается над уровнем Эгейско­го моря. В 961 г. Афанасий Афон­ский, выходец из Трапезунда, создал на южной оконечности полуостро­ва монастырь, за которым закрепи­лось название Великой Лавры (т. е. главной обители). Будучи в близких отношениях с императором Никифором Фокой и его преемником, Афанасий получал на всё необходи­мое для обители дань, собираемую в казну с острова Лемнос. И хотя первый монастырский собор при перестройке рухнул, похоронив под развалинами самого настоятеля Афанасия, в начале XI в. храм был отстроен заново — достаточно большой, чтобы во время богослуже­ния вместить всю многочисленную монастырскую братию.

Строитель лаврского собора вос­пользовался крестово-купольной

схемой, прочно утвердив купол на мощных устоях, а не на константи­нопольских изящных колонках. Од­нако основная часть церкви получи­ла очертания не прямоугольника, а трёхлистника: помимо гранёной