Благовещение. Икона. Конец XIV в. Государственная Третьяковская галерея, Москва.

вынес на своём гребне Андрея Руб­лёва. Но несомненно также и то, что этот взлёт стал возможен только благодаря русским мастерам, кото­рые изучали новейшие достижения византийских, а также южнославян­ских мастеров эпохи «Палеологовского ренессанса». До этого москов­ские иконописцы «разговаривали» на художественном языке, который был всё же слишком элементарен. Вот почему такое важное значение имело появление в Москве грече­ских «письцов». И их первым рус­ским ученикам было суждено ска­зать новое слово в московской живописи.

Наиболее известным памятни­ком, в котором нашли воплощение новые веяния, является икона Ус­пенского собора с оплечным изо­бражением Христа, получившая на­звание «Спас Ярое Око». Общий иконографический тип, абрис голо­вы, объёмная трактовка лика, сдержанный сумрачный колорит с яр­ким ударом красного на губах вос­ходят к широко распространённым в то время византийским образ­цам, хотя некоторые детали (напри­мер, слишком тщательная прори­совка морщин на лбу, придающая образу Спаса налёт патриархальной суровости) выдают руку местного мастера. Прекрасным произведени­ем московского искусства, обогащённого византийским художест­венным опытом, считается также икона «Борис и Глеб на конях». В ней много общего с коломенской иконой: огромное внимание к силу­этам, ставшим здесь изысканно щеголеватыми, тяготение к плос­костной композиции, к яркому, праздничному колориту. И всё-таки многое изменилось. Фигуры стали значительно объёмнее, движения и жесты — мягче и естественнее, тща­тельно проработанные одежды пе­редают пластику форм.