О понятии языковая картина (или модель) мира

В философии картиной мира называют “совокупность предметного содержания, которым обладает человек” (Ясперс) и выделяют чувственно-пространственную картину мира и духовно культурную.

В качестве рабочего определения мы предлагаем под языковой картиной мира понимать зафиксированную в языке и специфическую для данного языковою коллектива схему восприятия действительности. Таким образом, языковая картина мира – это своего рода мировидение через призму языка.

Известно, что “образ мира, запечатленный в языке, во многих существенных деталях отличается от научной картины мира” (Постовалова). Приведем пример, который любил В.В.Виноградов: мы говорим Солнце село /взошло/ поднялось высоко; восход, закат... вопреки нашим научным знаниям, опираясь не на коперниковское доказательство, а на наше непосредственное восприятие.

В целом языковое отражение картины мира носит донаучный характер: в нашем словоупотреблении легко можно заметить следы мифопоэтического, архетипического мышления. (Ср.: подножье горы, устье реки, горный хребет, рукава реки... - пространство "очеловечивается", описывается с помощью "антропоморфного кода" (Топоров).

Вопрос о "наивных" языковых интерпретациях разного рода реалий, имеющих научные дефиниции, как практически важный и требующий решения был осознан в первую очередь лексикографами. В работе Ю.Д.Апресяна “Образ человека в языке: Попытка системного описания” представлен анализ эмоциональной лексики русского языка в плане "наивного" языкового мировоззрения, своего рода "наивной психологии"[17].

Приведем пример из этой работы, от­носящийся к культурным м о т и в а ц и я м нашего словоупотребления, мотивациям, которые при традиционном подхо­де просто невозможно заметить.

Устанавливается, что для языковой концептуализации эмоций необычайно важным является их отношение к идее света: “В целом положительные эмоции, такие как любовь, радость, счастье, восторг, концептуализируются как светлые, а отрицательные эмоции, такие как ненависть, тоска, отчаяние, гнев, бешенство, ярость, страх, ужас – как темные”. Именно световая мотивация опреде­ляет наше употребление в следующих случаях (приводим примеры из статьи): свет любви, Глаза светятся/ сияют от радости/ от любви, Глаза светятся любовью, Её лицо озарилось от радости, Радость осветила её лицо и, с другой стороны, Глаза потемнели от гнева, Он почернел от горя, Черный от горя. “Нельзя * потемнеть от радости или *озариться от гнева”.

Мотивацию идеей света мы отнесли к разряду культурных. Истоки такого рода мотивации могут быть неочевидны­ми, неясными без апелляции к истории языка и к истории культурных представ­лении носителей языка. Остановимся на этом вопросе.