Нет! — прошипела Генриетта, словно рассерженная кошка. — Этого не будет! Энтони, — попыталась воззвать она к родственнику, — ведь я ваша кузина!

— Какая жалость, мадам, что вы не вспомнили об этом, замышляя ваш дьявольский план убийства моей жены и еще не родившегося ребенка, — холодно отозвался он. — Принесите рубашку, Генриетта, и наденьте ее.

От страха у Генриетты округлились глаза.

Бабушка Сесиль, на помощь! — по-французски позвала она.

Из угла за камином, из своего укромного места, откуда она все видела и слышала, поднялась старуха и заговорила на том же французском диалекте, что и ее внучка:

Делай, что они скажут, детка, и не сопротивляйся.

Для твоего яда есть противоядие, просто я никогда не говорила о нем. Я уже приготовила его — на случай, если кто-нибудь по ошибке наденет рубашку, ибо этого мы не могли допустить, верно? Как только они уйдут, я дам тебе снадобье, и мы сбежим отсюда. Мадам Блейз считает белье вместе с мадам Дороти и Геартой, похитить ее драгоценности не составит труда. А их нам хватит до конца жизни. Мы вернемся во Францию, детка. А теперь — живее! Делай как приказано.

Пока старуха говорила, лорд Морган и его зятья обменялись взглядами. Ни Генриетта, ни ее бабушка не подозревали, что все трое достаточно хорошо знают французский, чтобы понять даже ломаный выговор Сесиль. И теперь они наблюдали, как эта мнимая служанка натирает руки особой мазью, чтобы без опасений взяться за смертельную рубашку. Роберт Морган с удовлетворением отметил, что Дилайт рассказала ему правду.

Ну что же, — заявила Генриетта притворно-робким голоском, — я надену рубашку, но, может, вы позволите мне прежде прочитать молитву? Если мне суждено умереть, то по крайней мере дайте мне время примириться с Богом.