МИССИОНЕРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В АХАИЮ
Афины
Город Афины был одним из чудес древнего мира. В своем золотом веке — в V веке до н.э. — он заключал в своих стенах больше гениальных произведений литературы и философии, больше красот архитектуры, чем все другие города древности. Во времена Павла политическая и торговая важность Афин значительно упала, но легкое дуновение интеллектуальности и культуры все еще витало над этим городом. Жители Афин глубоко сознавали свое наследие и гордились своим прошлым. Многие из лучших зданий золотого века Афин, как, например, Эрехтейом и Парфенон, были еще в целости и сохранности. Интеллектуальная атмосфера города сохраняла свои философские традиции, и если у учителей, которые часто выступали на улицах Афин, не было творческого гения Платона и Аристотеля, у них, по крайней мере, было уважение к мыслителям прошлого, подобного которому не было ни в одном другом городе.
Пока Павел ожидал в Афинах прибытия из Македонии Силы и Тимофея, он, по обыкновению, полностью предался служению. Для него были открыты две сферы деятельности: синагога, где он встречался с обычным собранием евреев и прозелитов, и базарная площадь, где он встречался с языческими мыслителями. Тут он встретил новый тип оппонента — образованного и циничного язычника, готового слушать все что угодно, но не готового поверить хотя бы во что-нибудь. Лука уделил довольно много места описанию речи апостола Павла в Ареопаге, где его пылкая ненависть к идолопоклонству столкнулась со скептической терпимостью язычников, которые могли не воспринимать всерьез своих богов, но и к проповеди еврея-христианина Павла серьезно относиться не собирались.
Проповедь Павла вызвала их любопытство, и они повели его в Ареопаг для того, чтобы послушать. Ареопагом назывался холм Марса, небольшое каменистое возвышение в Афинах, где было достаточно места для публичных собраний. Рамсей утверждает, и не без основания, что Ареопаг здесь означает не столько место, сколько группу, которая взяла название от места, — городской совет, который контролировал образование и давал право говорить иноземным учителям. Нет основания делать вывод, что Павел был под следствием из-за возведенных на него обвинений. Он просто официально представил основные принципы своего учения.
Сама по себе речь Павла (17:22-31) — шедевр краткости. Богатая архитектура и множество скульптур, украшающих город, послужили исходной точкой для установления контакта с публикой. Большая часть всего этого была посвящена поклонению разным божествам, а Павел высказался в защиту единого Бога, сотворившего небо и землю и управляющего судьбой человека. В отличие от туманного, отсутствующего божества эпикурейцев, он говорил о Боге, Который присутствует постоянно; в противоположность пантеистическому Логосу стоицизма, он подчеркнул личность Бога и необходимость покаяния, что было противоположно стоическому фатализму. Для большинства греков ссылка Павла на воскресение была неприемлемой. Они рассматривали тело как нечто низшее, худшее, по отношению к душе, и, по словам их поэтов, «Однажды человек умирает, земля пьет его кровь и нет воскресения». Презрительные возгласы толпы помешали ему перейти к более подробным объяснениям христианского откровения, так что речь осталась незаконченной (17:32). Несколько человек приняло его учение, «между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь и другие с ними» (17:34).
Очевидно, служение в Афинах разочаровало Павла. В синагогах он не смог пробудить движение в народе, а язычники с насмешкой отмахнулись от него. Он привык, что его выбрасывают вон из города, но не привык еще к презрительному равнодушию. Как видно, оно глубоко задело его, потому что он писал коринфянам о своем прибытии к ним после Афин: «Был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете» (1 Кор 2:3). Возможно, этот страх был вызван его физическим состоянием, но скорее всего необычное отвержение в Афинах на время ослабило его и заставило пересмотреть всю свою систему апологетики.
Коринф
Из Афин Павел пошел в Коринф, город с совершенно иным характером. Коринф был разграблен и сожжен римлянами в 146 г. до н.э. В 46 г. до н.э. он был восстановлен Юлием Цезарем и превратился в признанную политическую столицу Ахаии, которая была сенаторской провинцией. Коринф был резиденцией правящего проконсула, что видно из Деян 18:12.
Расположенный на перешейке, связывавшем Пелопоннес с материком, между Лекейским заливом на западе и Эгейским морем на востоке, Коринф стал торговым центром. Вместо того, чтобы плыть вокруг Малейского мыса на южной оконечности Пелопоннеса, где навигация была опасной, многие капитаны предпочитали перегружать свой товар в Коринфе и отправлять его на запад из Лекейской гавани в Адриатические порты Италии. Поэтому Коринф со своими двумя портами, Лекейским на западе и Кенхрейским на востоке, пользовался монополией в торговле и быстро богател.
Управление было, как и в Филиппах, римским, колониальным, население — многонациональным. Когда город впервые разрушили, население его было либо убито, либо рассеяно, а когда он отстроился снова, его заселили новые люди. Евреи приехали ради торговли, римляне вели официальные дела или были потомками первых колонистов, греки пришли в город из окружающих поселений, а торговля собрала всех: моряков, купцов, менял и представителей всех стран и народов со всех уголков Средиземноморья.
Быстрый рост благосостояния способствовал ложной культуре. Коринф стремительно рос, жаждал роскоши, славы, сластолюбия и зрелищ. В моральном отношении коринфяне стояли ниже других даже по нормам обычной языческой распущенности. На римской сцене их обычно представляли пьяницами. «Жить, как коринфяне» — значило вести самый безнравственный образ жизни. Храм Афродиты в Коринфе одно время служил местом жительства тысячи жриц, которые были профессиональными проститутками, а прилив и отлив путешествующих приводил в город вечно меняющееся население, включавшее в себя все отбросы Средиземноморья. Богатство и крайняя бедность, красота и уродство, культура и невежество жили в Коринфе бок о бок.
Павел был в Афинах недолго, и потому его прибытие в Коринф можно датировать осенью того же года, в котором он покинул Македонию. Правление Галлиона, перед которым он был судим, началось с начала проконсульского года в июле 52 г. н.э. Павел пробыл в Коринфе, в целом, полтора года (18:11), но сколько времени прошло до суда, неизвестно. Лука говорит, что после того как Галлион закрыл дело, он оставался в городе еще «довольно дней» (18:18). Возможно, наиболее вероятная дата его прибытия в Коринф — осень 51г. н.э., а это значит, что отбыл он оттуда ранней весной 53 г. н.э.
Как было упомянуто ранее, благодаря презрению, с которым Павел был принят в Афинах, он прибыл в Коринф в угнетенном, подавленном состоянии. Его спутники еще не возвратились из Македонии, а денежные запасы, вероятно, оскудевали. В Коринфе он нашел работу по своей старой специальности — изготовлению палаток — вместе с Акилой и Прискиллой, которые были изгнаны из Рима указом Клавдия. Были ли они христианами до их прибытия в Коринф или стали ими после встречи и знакомства с Павлом, неизвестно. Так или иначе, он нашел у них прибежище, работу и общение.
Вскоре из Македонии прибыли Сила и Тимофей с новостями о тамошних церквях. В то же время, возможно, Павлу пришла материальная помощь, о которой он пишет в Послании к Филиппийцам:
«Ни одна церковь не оказала мне участия подаянием и принятием, кроме вас одних; вы и в Фессалонику и раз, и два присылали мне на нужду.»
(Флп 4:15,16)
Из этого места Писания можно предположить, что македонские церкви делали даяния более щедро после того, как Павел ушел от них. Ободренный добрыми вестями и поддержкой из Македонии, Павел начал Проповедовать более воодушевленно и более ясно о том, что Иисус — Мессия (Деян 18:5).
Отклик в синагоге был таким, что Павел ушел и зарекся, что оставит их в неверии и пойдет к язычникам. Он оставил синагогу и перешел в дом к прозелиту Титу Иусту, который жил неподалеку. Начальник синагоги уверовал, и многие коринфяне приняли Христа и крестились.
В это время служение Павла в Коринфе происходило уже в довольно напряженной обстановке. Он менял свои методы проповеди, о чем говорится в Первом послании к Коринфянам: «Я... приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости» (1 Кор 2:1). Он не помнил в точности, сколько человек крестил (1:16). Полтора года тяжкого труда в разложившемся, поклоняющемся идолам городе должны были оставить свой след на его здоровье и нервах. Быть может, его возвращение из Ахаии в Палестину было вызвано болезнью, хотя Лука ничего об этом не говорит.
В сопровождении Акилы и Прискиллы Павел покинул Коринф и двинулся на восток. По дороге они остановились в Ефесе, где Акила и Прискилла нашли себе новое место для служения и начали там трудиться. Павел проповедовал в синагоге, но только очень короткое время, потому что желал скорее достигнуть Палестины.
О его путешествии не говорится ничего, кроме беглого упоминания о прибытии на место назначения. Он высадился в Кесарии, приветствовал «церковь» (Деян 18:22), правда, не ясно какую — в Кесарии или в Иерусалиме, а затем отправился в Антиохию. Это было последнее посещение церкви, которая послала его на служение. На восточную часть путешествия ушла, вероятно, большая часть лета, так что к осени 53 г. н.э. он был снова в пути на запад (18:22,23).
Конец лета и начало осени прошли в путешествии по Галатии и Фригии. Беспорядки в галатийских церквях, которые начались во время иерусалимского собора (48-49 г. н.э.), возможно, еще не совсем утихли, поэтому Павлу пришлось «утверждать» учеников. До начала зимы Павел снова оказался в Ефесе, где начал свою миссию в Асии, которая оказалась самым долгим и. пожалуй, самым бурным его служением.
МИССИОНЕРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В АСИЮ
Ефес
Город Ефес был одним из самых древних поселений на западном побережье Малой Азии, центром римской провинции Асии. Его происхождение окутано туманом, но в VIII веке до н.э. это был уже крупный населенный пункт, который с ранних времен принадлежал грекам. Город был расположен в пяти километрах от моря по реке Каистре, которая в те времена была судоходной, так что Ефес был портовым городом. Долина Каистры проникала далеко вглубь страны, образуя караванный путь на восток. Дороги из Ефеса вели и в другие крупные города провинции и связывали его с торговыми путями на север и восток. Это было очень удобное положение для проповеди, поскольку служители из Ефеса могли поддерживать связь со всеми глубинными районами Асии.
Достопримечательностью Ефеса был великий храм Артемиды, местной богини, которую позже отождествили с греческой Артемидой и римской Дианой. Это была многогрудая статуя с женским лицом и каменным блоком вместо ног. Первый храм начал строиться, по-видимому, в VI веке до н.э., но до 400 г. до н.э. он не был еще закончен. Храм был сожжен до основания в 356 г. до н.э. и заменен новым, более крупным строением размером 130 х 67 м, на строительство которого собирали деньги по всей Асии. Его считали одним из чудес света, и он был важным центром паломничества, куда приходили поклониться находящейся в нем святыне.
Этот храм был не только центром религиозного поклонения, но так как его залы и земля пол ним считались неприкосновенными, он стал убежищем для преследуемых и хранилищем денег.
Храм грубо изображался на ефесских монетах, которые назывались также, как Книга Деяний Апостолов называет Ефес: НЕОКОРОС или «служитель» (буквально «подметальщик храма») Артемиды (Деян 19:35). В отличие от обычных государственных культов древнего мира жители Асии, и в частности Ефеса, проявляли почти фанатическую преданность Артемиде. Это особенно видно в поведении толпы в амфитеатре, когда в течение двух часов люди кричали: «Велика Артемида Ефесская!» (Деян 19:34).
Ефес считался свободным городом со своим управлением. Высшей властью было городское собрание во время его созыва (19:39), между тем как городской сенат представлял центральную законодательную власть. Секретарь, или «городской писец», был ответственным лицом, которому было вверено ведение записей и внесение предложений собранию (19:35). Сильно было и влияние ремесленников, так как именно серебряники возмутились тем, что Павел своей проповедью мешает торговле предметами культа, серебряными изделиями и миниатюрными копиями храма.
В Ефесе Павел столкнулся с несколькими серьезными проблемами. Первой было уцелевшее учение Иоанна Крестителя, ученики которого продолжали проповедовать и после его смерти. Апполос, образованный александрийский еврей, уже проповедовал в Ефесе, «зная только крещение Иоанново» (18:24,25). Несомненно, он знал, что Мессия грядет, что Он уже был помазан на служение Богу и что приготовить Его служение можно покаянием и верой. Его знание было не столько ложным, сколько неполным, оно не шло достаточно далеко. Он проповедовал в синагогах и, вероятно, добился некоторого успеха.
С помощью наставлений Акилы и Прискиллы его знание расширилось. Об этом говорит сравнение двух фраз: Лука говорит, что «он был наставлен в начатках пути Господня» (18:25), но «Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень» (18:26). Покидая Ефес с рекомендациями от тамошних верующих, он пошел в Ахаию и сделался сильным защитником христианской веры, особенно среди евреев (18:28). Позже он стал близким другом Павла и его сотрудником (1 Кор 16:1; Тит 3:13).
Апполос покинул Ефес еще до прибытия туда Павла, но там были и другие, подобные ему ученики Иоанна Крестителя, не имевшие своего собственного духовного опыта. Это было настолько очевидно, что встретившись с ними, Павел сразу спросил их, приняли ли они Духа Святого, когда уверовали. Они ответили, что даже не слыхали, есть ли Дух Святой. Ввиду предсказания Иоанна о том, что Иисус будет крестить Духом Святым, кажется непостижимым, чтобы они никогда не слышали Его имени, но они могли не знать об исполнении этого обещания в день Пятидесятницы. Ответ Павла доказал, что крещения Иоаннова недостаточно для получения полного духовного христианского опыта, потому что верующий должен не только покаяться в грехах, но и исполниться Духом Святым. Таким образом, первой проблемой в Ефесе было введение искренних, но незрелых верующих в полноту познания истины.
Второй важной проблемой асийской миссии был оккультизм. Иудейские заклинатели, представленные семью сыновьями Скевы и сотнями безымянных людей, которые сожгли свои оккультные книги, являются доказательством широкого распространения суеверий и демонологии. Ответ на эту проблему был двояким. С одной стороны, сила Христова показала себя превосходящей силу заклинателей и бесовских культов. Больные исцелялись, бесноватые очищались, занимающиеся оккультизмом обличались в своих злых путях. Это было так явно, что они сами добровольно сжигали свои книги, которые были отнюдь не безразличны для них (Деян 19:19). С другой стороны, была продемонстрирована исключительность Евангелия. Христианин не прибавлял свое христианство к другим религиям: он бросал их совершенно. Христианство в сущности нетерпимо к своим соперникам. Нигде этот принцип не был показан лучше, чем в Ефесе.
Служение Павла в Ефесе было исключительно успешным. Более двух лет подряд (19:8,10) он мог беспрепятственно проповедовать сначала в синагоге, а потом в училище некоего Тиранна (19:9). Он совершил особые чудеса (19:11) и затронул сердца населения Ефеса и прилежащих провинций в целом значительно глубже, чем это удавалось ему в других местах. Лука пишет, что «все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как Иудеи, так и Еллины» (19:10), что «с такою силою возрастало и возмогало слово Господне» (19:20), и так много людей уверовало, что получающие прибыль от своего ремесла идолопоклонники терпели убытки (19:26,27). Ефесская церковь стала миссионерским центром и веками оставалась одной из твердынь христианства в Малой Азии.
Дата добавления: 2014-12-02; просмотров: 1118;