Преподобный Сергий Радонежский и Троицкая обитель. Ученики преподобного Сергия. Куликовская битва.
Новое подвижничество, которое мы видим со второй четверти XIV века, существенными чертами отличается от древне - русского. Это - подвижничество пустынножителей.
Главою и учителем нового пустынножительного иночества был, бесспорно, преп. Сергий, величайший из святых древней Руси. Из всех подвижников XIV века лишь для преп. Сергия мы имеем современное житие, составленное его учеником Епифанием(Премудрым).
В Ростовской области жил благочестивый боярин Кирилл с женою своею Мариею. У них было три сына: Стефан, Петр и Варфоломей. Еще до рождения последнего (в 1314 году) Промысл Божий указал, что он будет избранным сосудом благодати. Однажды, когда Мария слушала литургию, младенец закричал во чреве три раза: - пред чтением Евангелия, в начале Херувимской песни и при возгласе "Святая Святым!" Догматически - троичное истолкование этого события сохраняет следы на многих страницах жития. Так понимает его иерей Михаил, до рождения младенца предрекающий родителям его славную судьбу, о том же говорит и таинственный странник, благословивший отрока, и брат святого Стефан, предлагая освятить первую лесную церковку во имя Пресв. Троицы.
На 7-м году отдали Варфоломея учиться грамоте; он учился с усердием, но почти без всякого успеха, и грамота не давалась ему, к глубокому огорчению доброго дитяти. Однажды Варфоломей увидел близ дома родительского под дубом старца-черноризца, стоявшего на молитве. Отрок подошел и дождался конца молитвы. "Что тебе надобно, чадо?" - спросил старец. "Учусь грамоте, - отвечал отрок, - но не успеваю; помолись за меня Богу, отче, чтобы я мог выучиться грамоте." Старец помолился и дал ему часть просфоры в знамение благодати Божией, сказав при том, что отроку надлежит соделаться обителью Св. Троицы и привести многих к разумению воли Божией.
Когда, похоронив родителей, Варфоломей зовет своего старшего брата Стефана, уже постригшегося в Хотькове, "на взыскание места пустынного", - это он берет почин нового, необычного подвига. Варфоломей вообще не имел учителя в своей духовной жизни. Брат Стефан, не выдержавший сам тягости лесного жития, и приходивший к нему для богослужения монах Митрофан, постригший его, могли ознакомить его с обиходом "монастырского дела" - не более. Св. Сергий сам находит свой путь.
Пустынножитель, помимо своей воли, превращается в игумена монастыря. Не без сожаления встречает он первых своих учеников, которых не могли отпугнуть труды сурового жития: "Аз бо, господне и братиа, - говорит он им, - хотел есмь един жити в пустыни сей и тако скончатися на месте сем. Аще ли сице изволшу Богови еже быти на месте сем монастырю и множайшей братии, да будет воля Господня." Так же вздыхает он и отрекается, понуждаемый братией взять на себя игуменство после смерти Митрофана. Но, "побежен был от своего милованного братолюбия", принимает поставление от епископа, вместе со священством, от которого он отказывался доселе. Наконец, он получает от Цареградского патриарха грамоту, чрезвычайно смутившую его смирение: с предложением устроить в монастыре "общее житие". Сергий советуется в Москве с митрополитом, и лишь тогда заводит у себя общежитие, взяв на себя все бремя хозяйственной и административной ответственности.
Основоположник нового иноческого пути, преп. Сергий не изменяет основному типу русского монашества, как он сложился еще в Киеве XI века. Образ Феодосия Печерского явно проступает в нем, лишь более утончившийся и одухотворенный. Феодосия напоминают и телесные труды преп. Сергия и сама его телесная сила и крепость и "худые ризы", которые, как у киевского игумена, вводят в искушение неразумных и дают святому показать свою кротость. Крестьянин, пришедший поглядеть на св. Сергия, не узнает его в нищенской ряске, пока появление князя и земной поклон перед игуменом не рассеяли его сомнений. Общая зависимость от студийского устава заставляет Сергия, как и Феодосия, обходить по вечерам кельи иноков. Как и Феодосий, во дни голода и скудости Сергий уповает на Бога и обещает скорую помощь; и помощь является в виде присылки хлебов от таинственных христолюбцев. Рядом с Феодосием, кажется лишь, что слабее выражена суровость аскезы - ни вериг, ни истязаний плоти, - но сильнее безответная кротость, доходящая у игумена почти до безвластия. До введения общежития Сергий однажды нанимается к одному из своих монахов строить сени в его келье за решето гнилых хлебцев. Крестьянину, смеявшемуся над его убожеством, он кланяется в ноги и сажает его с собой за трапезу. Мы никогда не видим преп. Сергия наказывающим своих духовных чад. Преп. Сергий, когда его родной брат, - вероятно, вместе с частью монахов - вступил с ним в спор за старшинство, тайно оставил обитель и удалился к своему другу, игумену Махрищскому Стефану, чтобы строить себе новую обитель на Кержаче.Только приказание митрополита Алексия заставило его вернуться в свой монастырь, куда его призывала раскаявшаяся братия. И чудесасвятого благодетельны и безгневны; он не карает грешников. Единственное исключение только подтверждает это. Богач, отнявший борова у бедняка и не вернувший его, несмотря на свое обещание святому, наказан лишь тем, что нашел похищенного борова "всего кипяша червьми".
В самых чудесах своих преп. Сергий ищет умалить себя, принизить свою духовную силу. Это описывается в случае исцеления ребенка, которого считали мертвым. Свой источник он изводит из земли молитвой только вследствие ропота монахов на отсутствие питьевой воды, и запрещает называть этот источник Сергеевым.
Столь же традиционно - в палестинском духе - соединение задач монастыря с благотворительностью. Преп. Сергий, немедленно за введением общежития, "заповеда нищих и странных довольно упокоевати и подавати требующим", связывая с исполнением этого христианского долга будущее процветание обители.
Сергиева "простота без пестроты" лишь подготовляет к таинственной глубине, которая говорит о себе еще не слыханными на Руси видениями. Однажды, когда преп. Сергий совершал литургию в сослужении двух священников, Исаакий и другой ученик увидели сослужащего ему четвертого, светоносного мужа в блистающих ризах. На настойчивые вопросы учеников Сергий открывает свою тайну: "О, чада любимаа, аще Господь Бог вам откры, аз ли могу се утаити? Егоже видесте, - ангел Господень есть, и не токмо ныне днесь, но и всегда посещением Божием служащу ми недостойному с ним". Тот же Исаакий просил у Сергия благословения на печное молчание. И когда учитель благословлял его, он увидел "велик пламень, изшедше от руку его" и окружающий всего Исаакия. Симон же, экклисиарх, рассказывал: "служащу бо, рече, святому, видал огнь, ходящь по жертовнику, осеняюще олтарь и окрест святыа трапезы окружая; и когда святый хотя причаститися, тогда божественный огнь свится, яко же некая плащаница, и вниде во святый потирь и тако преподобный причастися".
Два видения в житии принадлежат самому Сергию, но в них участвуют и его ученики. Однажды ночью в своей келье преподобный слышит голос, называющий его по имени: "Сергие!" Открыв окно, он видит необычайный свет в небе и множество "зело красных птиц", слетевшихся над его монастырем. Небесный голос дает ему обетование: "Им же образом видел еси птица сиа, тако умножится стадо ученик твоих, и по тебе не оскудеют, аще восхотят стопам твоим последовати."
С той же мыслью святого об учениках его связано и другое его - исключительное по значению - видение. Преп. Сергий первый из русских святых имел видение Богоматери. Однажды блаженный отец молился по обычному своему правилу перед образом Матери Господа нашего Иисуса Христа. Отпев благодарственный канон Пречистой, присел он немного отдохнуть и сказал ученику своему, Михею: "Чадо, трезвись и бодрствуй, ибо чудное и ужасное посещение готовится сейчас нам". И тотчас послышался голос: "Се Пречистая грядет". Святой же, услышав, заторопился из кельи в сени. И вот великий свет осенил святого, паче солнца сияющего, и видит он Пречистую с двумя апостолами, Петром и Иоанном, блистающих неизреченной светлостью. И как только увидел, пал ниц святой, не в силах терпеть нестерпимую зарю. Пречистая же Своими руками коснулась святого, сказав: "Не ужасайся, избранник Мой, Я пришла посетить тебя. Услышана молитва твоя об учениках, о которых ты молишься, и об обители твоей. Не скорби уже: ибо отныне она всем изобилует, и не только при жизни твоей, но и по отшествии твоем к Господу неотлучна буду от обители твоей, подавая потребное неоскудно, снабдевая и покрывая ее". И, сказав сие, стала невидима.
В лице преп. Сергия мы имеем первого русского святого, которого, в православном смысле этого слова, можем назвать мистиком, т.е. носителем особой, таинственной духовной жизни, не исчерпываемой подвигом любви, аскезой и неотступностью молитвы. Тайны его духовной жизни остались скрытыми для нас. Видения суть лишь знаки, отмечающие неведомое.
Отмистикидополитикиогромный шаг, нопреп. Сергий сделал его, как сделал шаг от отшельничества к общежитию, отдавая свое духовное благо для братьев своих, для русской земли.
Князья московские и удельные посещали Сергия в его обители, и сам он бывал в Москве, крестил сыновей Дмитрия Донского, брал на себя выполнение политических поручений. В своих политических шагах преп. Сергий руководился волей митрополита Алексия, совмещавшего сан святителя с властью правителя государства. Это Алексий посылает Сергия в Нижний Новгород к рассорившимся братьям-князьям, чтобы заставить покориться младшего, противника Москвы. По приказанию митрополита Сергий "затворил" все церкви в Нижнем, чтобы вынудить князя к подчинению. В другой раз преп. Сергий ездил послом к Рязанскому князю Олегу, чтобы склонить его к примирению и союзу с великим князем Дмитрием. Всякий русский помнит благословение преп. Сергием Донского на его битву с Мамаем. В течение всей кровавой Куликовой сечи прозорливый старец в своем монастыре указывал братии перипетии боя, называл имена павших. Летопись рассказывает, что св. Сергий дал князю даже двух своих иноков, из бывших бояр, ПересветаиОслябю, из которых первый пал в битве (безоружный? - "схима вместо шлема"). На Куликовом поле оборона христианства сливалась с национальным делом Руси и политическим делом Москвы. В неразрывности этой связи дано и благословение преп. Сергия Москве, собирательнице государства русского.
Когда митрополит Алексий перед кончиной хотел избрать преп. Сергия своим преемником, возложив на него попечение об общерусском церковном (и, конечно, государственном) деле, Сергий оказался непреклонным.
В его завершенной святости, по-видимому, не было места для тяжелых конфликтов. Преп. Сергий представляется нам гармоническим выразителем русского идеала святости, несмотря на заострение обоих полярных концов ее: мистического и политического. Мистик и политик, отшельник и киновит совместились в его благодатной полноте. Но в следующий век пути разойдутся: ученики преп. Сергия направятся в разные стороны.
Преп. Сергий вошел в историю русской церкви, окруженный сонмом своих святых учеников. Одни из них остались местно чтимыми в созданной им Лавре, другие достигли общерусского почитания. Из лаврских святых только Никон, преемник Сергия во игуменстве, встает перед нами в отчетливом облике.
До одиннадцати учеников преп. Сергия явились, в большинстве случаев еще при его жизни, основателями монастырей. Все они святые, и все несут заветы преп. Сергия в разные концы русской земли. Троицкая Лавра в этом первом поколении ее иноков сделалась центром духовного лучеиспускания огромной силы. Правда, уже в следующем поколении монастырь перестает давать и святых, и новые монашеские колонии. Но многие из основанных им обителей сами делаются духовными центрами. Через них живая преемственность св. Сергия сохраняется в русской святости, по крайней мере, до конца XV столетия.
По двум направлениям бежит этот духовный поток из Троицы-Сергия: на юг, в Москву, в ее городские и подмосковные монастыри, и на север, в лесные пустыни по Волге и в Заволжье.
Назовем северных пустынножителей из числа учеников преп. Сергия. Св. Мефодий Песношский основывает свою обитель на запад от Лавры, в Дмитровском уезде; Авраамий Чухломский и Иаков Железно-боровский- в области Галича Костромского; Сильвестр и Павел Обнорские спасались на речке Обноре, притоке Костромы, в глуши лесов, покрывающих границы Вологодского и Костромского края. Среди собеседников преп. Сергия знаменитейшими северными подвижниками явились св. Кирилл и Ферапонт Белозерские, Дмитрий Прилуцкий (близ Вологды), Стефан Махрищский (в 30 верстах от Троицы-Сергия), который был основателем и второго, Авнежского, монастыря в Вологодском уезде. Для большинства монастырей, связанных, так или иначе, с преп. Сергием, характерно их посвящение имени Пресв. Троицы.
Из Кириллова вышли св. Александр Ошевенский (+ 1479), основатель обители в Каргопольском крае, и св. Савватий, один из создателей Соловецкого монастыря.
Дата добавления: 2014-12-02; просмотров: 1343;