Предвестие последнего ответа

Земля трепещет от шагов Иисуса Христа. Хорек проник в крольчатник.

Пол Клодель

конце шестидесятых годов я отправился в поездку по Джорд­жии, своему родному штату. Для юга религиозное рвение не менее характерно, чем школьные команды по футболу. Там и сям, на ограде шоссе и на стене тоннеля я видел надпись, оставленную ревностным проповедником. «Иисус уже идет — готов ли ты?» или «Готовься к встрече со своим Богом». Однако насмешливый дух то­го десятилетия проник и в наши богоспасаемые места. Под оче­редным лозунгом «Иисус — это ответ», кто-то приписал: «На какой вопрос?»

Я запомнил этот заочный обмен репликами, а позднее подме­чал ту же шутку на плакатах и на автомобильных наклейках. Те кто делал приписку, скорее всего хотели поиздеваться над чужой набожностью, но я увидел в этом основной вопрос христианской апологетики. Разве не потому мы следуем Иисусу, что Он дает единственный ответ, удовлетворяет глубокую, внутреннюю по­требность, которую ничто другое не устроит?

Я полюбил Ветхий Завет, потому что нашел в нем выражение моей внутренней потребности. Я нашел в этой книге то понима­ние человеческой природы, которого, увы, лишены чересчур оп­тимистичные проповедники, Авторы Ветхого Завета, в особеннос­ти пророки и псалмопевцы, предвещали также времена, когда Бог, согласно данному Им обещанию, ответит на никогда не смолкаю­щие в нашей душе вопросы. Кроме того, они утверждали, что на­ши мучительные вопросы по крайней мере отчасти разрешатся с приходом Мессии.

Второзаконие заранее рассказывает о крахе завета Бога с на­родом избранным, во всех мрачных деталях рисует последствия предательства Бога Израилем. Жалобы пророков, постоянно ссы­лающихся на лебединую песнь Моисея, усиливают ощущение кра­ха, причем оказывается, что вина лежит и на народе в целом, и на каждом человеке, не соблюдающем завет. Екклесиаст свидетельст­вует о тщете мудрости, богатства и знатности — ничто не изменит природу человека. Итог Ветхого Завета — все тот же непреодоленный разрыв между Богом и человеком.

Когда я писал книгу об Иисусе («Иисус, которого я не знал»), меня поразило, как последовательно Иисус ссылается на тради­цию Ветхого Завета. «Не думайте, что Я пришел уничтожить Закон или пророков, не уничтожить их Я пришел, а исполнить», — гово­рит Он в Нагорной проповеди. Он упрекал прилежных в изучении Библии фарисеев: «Вы так усердствуете, изучая Писания и надеясь таким способом войти в жизнь вечную; Писания полны свиде­тельств обо Мне, но вы не желаете обратиться ко Мне, чтобы иметь жизнь». На пути в Эммаус после Воскресения Он сказал: «Я говорил вам это, когда еще был с вами: исполнится все, что напи­сано обо Мне в Законе Моисеевом, у пророков и в псалмах». По выражению Ричарда Нибура, Иисус — это Розеттский камень ве­ры: по Нему мы угадываем все, что было до Него.

Ветхий Завет повествует о творении и грехопадении, затем о мучительных попытках Бога создать народ из оставшихся после краха, постигшего человечество. Новый Завет, продолжая этот сю­жет, дает ему новую интерпретацию-, «семенем женщины», которое было обещано еще в Эдеме, оказывается Иисус, Который связан и с другими центральными фигурами Библии: Он — Второй Адам, Сын Авраама, Сын Давидов.

В определенном смысле вся библейская история может рас­сматриваться как приготовление к Первому пришествию; раз­личные персонажи Ветхого Завета оказываются предками, пред­шественниками, соотечественниками Иисуса. Какую цель имел в виду Господь на всем протяжении длинной и запутанной исто­рии Израиля? Новый Завет все проясняет: этой целью был Иисус, Его приход воссоединяет человечество с Богом, и границы Цар­ствия Божьего выходят за пределы одного парода, охватывают

всю землю.

"Писание в целом состоит из двух частей: из Закона и Еванге­лия, — говорит Филип Меланхтон. — Закон выявляет болезнь, Евангелие указывает лекарство. И эта мысль вновь возвращает ме­ня к надписи на горе в Джорджии; что именно исцеляет Иисус? Быть может, я сохраняю веру по привычке, как местный акцент, от которого мне уж, видно, не суждено избавиться? Или же Иисус действительно дает ответ на основные вопросы моей жизни? Ли­бо это так, либо я мог бы с тем же успехом перейти в иудаизм и ог­раничить свое чтение одним только Ветхим Заветом.

Три вопроса постоянно возникают в моем уме, когда я возвра­щаюсь к Ветхому Завету, особенно к тем его разделам, которые об­суждались в этой книге. Именно эти три вопроса больше всего му­чили меня в жизни. И я вновь и вновь обращаюсь к книге, столь отважно берущейся за эти проблемы. «Имею ли я ценность в глазах Бога? Есть ли Богу дело до нас? Почему Он не вмешивается?» Вот те рифы, о которые могла бы разбиться моя вера. Если Иисус — «это ответ», то Он должен в первую очередь ответить мне на эти вопросы.