Противоборство

Многие читатели поспешно переходят от сбивающей с толку кос­мической интриги в главах 1—2 к возвышенным рассуждениям друзей Иова, к великой поэме Бога об устроении мира и к немно­гим — чрезвычайно немногочисленным, если учесть, какое им приписывается значение, — проблескам надежды в речах Иова. Однако мы должны постоянно напоминать себе, что за всеми по­следующими сценами стоит фон, заданный первыми двумя глава­ми. Режиссер с самого начала объяснил нам природу этого проти­воборства.

Некоторые комментаторы рассматривают главы 1 и 2 с легким недоумением. Судя по их интонациям, они бы предпочли, чтобы книга Иова начиналась сразу с третьей главы. Вирджиния Вульф писала: «Прошлой ночью я читала книгу Иова — по-моему, Бог по­терпел здесь поражение». Пролог показывает, что Бог и Сатана — страницы комментария прямо-таки краснеют от неловкости — заключили пари. Они побились об заклад, причем Бог дал фору противнику. Несчастный Иов должен был пройти через жесточай­шие испытания, чтобы два могущественных противника смогли узнать, кто же из них сильнее. В каком-то смысле Иов подвергает­ся старинной проверке, которую некогда при гораздо более бла­гоприятных обстоятельствах не сумел пройти первый человек в Эдеме. Адам и Ева сохранили бы вечное блаженство и жили бы в раю, если бы полностью положились на Бога, Который так мало от них требовал, осыпая их благодеяниями. Иов, попав в ад на зем­ле, должен сохранить веру в Бога, Который требует от него очень многого, подвергнув его несчастьям.

Спор между Богом и Сатаной разгорелся отнюдь не из-за пустя­ков: упрек Сатаны — Иов-де любит Бога только потому, что Бог «кругом оградил его», — подвергает сомнению репутацию Бога. По­лучается, что Сам по Себе Бог не заслуживает любви, что люди об­ращаются к Богу только потому, что они рассчитывают на награду, что они подкуплены Богом. По словам Сатаны, Бог — грязный по­литик, манипулирующий избирателями, или гангстер, у которого может быть только содержанка, но не преданная жена. Один свя­щенник говаривал, что люди любят Бога, как крестьянин любит свою корову — за молоко да масло. Реакция Иова, когда все под­порки веры будут убраны, должна была доказать или опровергнуть обвинение Сатаны. Иов богат; если Бог лишит его Своего благово­ления, он многого лишится. Будет ли он по-прежнему верить в Бо­га, когда превратится в нищего?

Значит, главная тема книги — честность, справедливость. Иов ведет себя так, словно испытанию подвергается добрая слава Бога. Как мог любящий Бог обойтись с ним столь жестоко? Однако все претензии Иова к Богу оказываются поверхностными по сравне­нию с тем величайшим вопросом, который формулируется в пер­вых главах: не справедливость Бога подвергается проверке, а вера Иова. Говоря словами Генделя, Бог желает «любви, не оплаченной страхом». Мы, читатели, заранее знающие сюжет, следим, не по­явятся ли трещины в доброй славе самого Иова, когда он утратит

все, что ценил.

История Иова вызывает у нас сочувственный отклик, потому что мы тоже постоянно испытываем Бога именно в связи с про­блемой страдания. Настойчиво требуем мы от Бога ответа, и то, как Бог обошелся с Иовом, вызывает у нас неодобрение. Мы вновь и вновь пересказываем эту историю, цитируем Иова, солидаризи­руемся с его протестом. Иов помогает нам выразить самую глубо­кую и прочувствованную жалобу. «Мы вопием во тьме и не слы­шим ответа», — говорит Бертран Рассел.

Наше сочувствие переживаниям Иова раскрывает одну важную особенность в отношении современного мира к Богу. Следует подчеркнуть, что в любом нынешнем пересказе этой древней ис­тории Иов оказывается трагическим героем. Эли Визель заходит еще дальше и упрекает Иова за то, что он дал слабину перед Бо­гом. Визель, переживший холокост, не испытывает симпатии к персонажу, готовому безоговорочно предать себя в руки Господа, и предпочитает утверждать, что «правильный» конец книги был потерян и что на самом деле «Иов умер, не унизившись, он погру­зился в свою скорбь, оставаясь человеком цельным, не идущим на компромиссы».

Клайв Льюис в эссе «Бог под судом» точно указал истоки наше­го возмущения:

"Некогда человек представал перед своим Богом (или даже перед богами) как обвиняемый перед судьей. Современный человек по­менял эти роли местами — теперь он судья, а Бог сидит на скамье подсудимых. Судья вполне снисходителен; если Бог сумеет разум­но и доказательно защититься от обвинения в том, что, будучи Богом, Он допускает войны, бедность и болезни, человек готов Его выслушать. Быть может, суд даже закончится оправданием Бо­га. Не это важно. Важно, что человек стал судьей, а Бог — обвиня­емым».

Хотя книга Иова помогает нам сформулировать вопрос о не­заслуженном страдании, ответа на него она не дает по той про­стой причине, что уже в главах 1—2 ясно показано: как бы ни от­носился к этому Иов, в книге происходит суд не над Богом, а над самим Иовом. Эта книга не отвечает на вопрос «Что делает Бог, когда мне так больно?» — пролог уже решил этот вопрос и поста­вил следующий. Главная проблема здесь — вера: что делает Иов? Как примет он испытание?

Чем глубже я изучал книгу Иова, тем яснее понимал, что вос­принимаю ее начиная с третьей главы. Мне следовало бы вернуть­ся к первым двум главам и осмыслить содержание книги в их све­те. Там, в первой и второй главе, я наконец постиг суть сюжета: лучший человек на земле подвергается величайшим несчастьям -и это испытание веры, доведенное до предела.

Обладает ли человек подлинной свободой? Сатана бросает Бо­гу вызов: конечно, разумное существо имеет достаточно свободы, чтобы пасть. Доказательством тому является и сам Сатана, и Адам, и каждый, живший с тех пор на земле. Но обладаем ли мы доста­точной свободой для того, чтобы подняться, чтобы верить в Бога, не имея для этого никаких причин, кроме... Или вообще не имея никаких причин? Может ли человек сохранить веру, даже когда Бог кажется ему врагом? Или вера, как и все остальное, — продукт среды, жизненных обстоятельств?

Современный бихевиорист Эдвард Уилсон объясняет добрые дела Матери Терезы тем, что она чувствовала себя в безопасности, полагаясь на Бога и веруя в личное бессмертие. Иными словами, она рассчитывала на определенную награду, и в этом заключалось «эгоистическое» основание ее деятельности. Уилсон, как и другие эволюционные психологи, отвергает чистый альтруизм. Мы ве­рим в Бога потому, что надеемся что-то за это получить.

В первых главах книги Иова мы встречаемся с отцом всех бихевиористов — Сатаной. Он утверждает, что любовь Иова к Богу «обусловлена». Отними у него поощрение — и увидишь, как рас­сыплется эта вера. Иов, сражающийся с завязанными глазами, вслепую, — это рыцарь, вышедший на судебный поединок, кото­рому суждено продолжаться веками и тысячелетиями.