Шелк судорожного прижатого к груди одеяла больше не преграда. Мой собственный голос кажется чужим и далеким.

- Я не понимаю, о чем ты.

- Юля, брось. Ты все прекрасно понимаешь.

- Нет.

- Завтра ты не выдержишь. Будет еще тяжелее.

Прекрати мня пугать! Твою мать, останови этот кошмар! Я готова закричать в голос. Спрячь меня на своей груди от своего же безумия! Не уничтожай нас окончательно! Оставь хотя бы иллюзию... Дай мне этот выбор! Я ничего не произношу, я вообще думала, что слез не осталось. Их осталось! Слезы ужаса и бессилия вообще оказались невыплаканными. Ты их смог бы прекратить одним прикосновением. Почему ты этого не делаешь?! Это не те слезы, на которые у тебя вставал!

Впервые я не вижу выхода. Есть английская поговорка - между двух зол выбирать не нужно. Они равноценны. Добровольное согласие на свое уничтожение... Возможно, в чем-то будет легче. А потом я прикончу сама себя за слабость и покорно сложенные руки. Если не соглашусь, это сделают за меня, и самокопание покажется раем. Никакого выбора. Сплошная убивающая бесконечность.

- Хорошо, Юля, - в его голосе усталость, но я едва ли это осознаю. От ужаса хочется забиться в угол и тихо поскуливать в ожидании неотвратимости. Почему нет этого отчаянного стремления броситься в ноги? Может, потому, что это просто напросто не сработает? Ему нужен был повод, и он нашел его путем провокации? - Я дам тебе последний повод это решить, чтобы тебя не терзала никакая ответственность.

Да! Тащи свой кнут и отработай им в полную силу! Сглатываю собственный ужас, преодолевая сопротивление связок, решительно откидываю прочь одеяло. Вперед, если тебе нужно мое разрешение!

Но его сосредоточенный взгляд сейчас был прикован к моим рукам. К сбившимся шелковым обвязкам, на которых проступили едва заметные капли крови. Подобие облегчения на миг всколыхнуло неподвижный штиль ледяного ужаса. Пожалел меня! Осознал, что натворил! Я зашипела от боли, когда его пальцы несильно сжали обе щиколотки, задев кость.

- Пошевели ступней из стороны в сторону.