Я не жду теплого пледа на плечи. Я уже не жду ничего.

- У тебя нервный стресс. Ничего, сейчас согрею, - рука отпускает мои волосы... И я с ужасающей ясностью понимаю, что этот арктический лед высушил мою кровь посредством подобной тактильной передачи! Пока он меня не трогает, я смогу с этим справится... Но нет, я недооценила весь спектр тьмы его безумия. Слова могут резать еще и не таким абсолютным нулем! Потому что все, что он говорит, логично до невозможности.

У Вадика много денег и свой бизнес. Достаточно ли этого, чтобы тягаться с Лавровым-старшим, легальным хозяином города - на законных основаниях?

Его дочь уже выросла, она практически моего возраста, но есть младший сын. Хватит ли сил у этой гребаной семейки Адамс, смотрящих сверху на всех, как на пыль под ногами, поставить крест на их будущем? Да почему бы нет? У Валерия Лаврова есть свой сын. Ну и хрен с ним, что давно вырос, игрушки стали сложнее и круче... Плевать на чужих детей, несмотря на их возраст! Один звонок...

А может, гораздо проще... Вы знаете, чем занимается ваш папа? Выходит, больше не любит маму! Эй, чувак, как тебя там, нужны тебе эти траблы из-за чокнутой вертихвостки, которая с тобой ради денег? Найди себе новую, чего тебе стоит? Не такая уж высокая цена чтобы оставить тебя с семьей в покое!..

И лучше этот вариант, потому что есть еще один... Озвученный следом... После произнесения которого, я понимаю, что ничего нельзя предугадать в этой жизни. Что в силу обстоятельств преимущественно не ты, а тебя... вывернув все твои женские чары против тебя же самой. После которого я реально понимаю, что просто заткнусь и позволю уничтожить себя почти привычным способом. Он, конечно, добьет, но не так... Робкий писк интуиции пытается доказать, что личный диктатор черта с два позволит кому-то не то что прикоснуться, но даже посмотреть в твою сторону, с его собственническими инстинктами, но я больше ни в чем не уверена!

Пытаюсь прогнать эти слова из руин сознания довольно варварским способом, дергая закованные руки до режущей, жалящей, обжигающей боли в запястьях. И с каждой ее вспышкой... С каждым разрывом клеток кожи от безжалостного трения... С каждым гаснущим криком - сперва в сжатые зубы, потом в шарик кляпа - в крови, уничтожая отголоски боли, вынимает заостренную катану из ножен прежняя Я. Но как же недостаточно этого кратковременного разряда! Сильнее не выйдет, длительнее тоже... Мне нужно больше. Дольше. Невыносимее. До огненных вспышек и сорванных голосовых связок! Мне нужно! Почему он не притащил свою коллекцию орудий уничтожения воли? Неужели потому, что прочувствовал, понял, что сейчас боль не бросит меня к его ногам. Она сейчас вложит в мои руки заряженный Смит энд Вессон, который выстрелит в упор моментальным контрольным в голову, или, в зависимости от интенсивности причиненной боли, сперва прострелит коленные чашки и плечевые суставы, чтобы насладиться чужой агонией. Кажется, снайперши на Чеченской войне называли это "киллерский крест", я где-то читала.

Одну из них даже накрыл при исполнении бесконтактный оргазм... Но, скорее всего, это был просто роскошный вымысел автора. Мне не хочется признавать факт ментальных отголосков, которые убивают беспощадной констатацией: он не причинит тебе физической боли, и вовсе не из жалости на этот раз...

А потом начинается самый сладкий и беспощадный кошмар, о котором я долгое время буду вспоминать с содроганием. Тот самый, благодаря которому я потом долгое время не смогу расслабиться, форсируя приближение удовольствия, не позволяя эмоциям взрываться ярким фейерверком лишь потому, что в сердце поселится страх - что я не успею, и мое желание разрядки будет использовано против меня же самой. О том, чтобы растянуть удовольствие во времени и взлететь как можно выше, я забуду на долгие месяцы.
Много ли ему понадобилось, чтобы прошить мои зашкалившие душевные и телесные файлы новым вирусом? Нет, несколько долгих часов. Когда тебе не позволяют кончить хрен знает сколько времени, ты уже не человек. Остается только отметить ненамеренное проявление его милости - мог бы не сковывать цепями и не затыкать рот кляпом, и не было бы никаких факторов, ограничивающих твое окончательное падение к ногам с надрывным воплем. Да подбрось он мне на подпись документ о передаче права на собственную жизнь в его руки, подписала б не глядя. Но так не бывает. Во-первых, в какой суд потом эту бумагу понесешь? И все мы читали Конституцию Украины. Но в трактовке сильных мира сего работал лишь один абзац: "Каждый гражданин Украины имеет право быть Избранным. " Конец цитаты.

Если он хотел именно этого - моей впервые покорно склоненной головы у своих ног, я в тот момент была готова. Не только застыть в позе покорности, принимая боль в коленях как благо, не только облизать очередные модельные туфли от носка до подошвы, я была готова сдаться окончательно и практически добровольно. Спать на цепи, покорно сносить его вторжения в свое тело каждую ночь, научиться находить в этом удовольствие - чего скрывать, я никогда и не теряла такой способности. Отрицала, да. Но не страдала. Истинная женская сущность преобладала над заскоками уставшего противиться разума, просто это пугало. Не доходило до меня, что я все это время симулировала нормальность, не признаваясь в этом себе. Что мне всю жизнь необходимо было отдать контроль, а не взваливать его на свои плечи, что б там не одобряло и не возводило в модный абсолют современное общество.

Я поняла это давно, но призналась самой себе слишком поздно. Наблюдая с апатичным спокойствием, как поспешно, вместе с щелчком пощечины, свернула свои лагеря нахальная оккупантка по имени Любовь. Не стала ждать, когда ее уничтожат совсем, ушла до лучших времен, бросив напоследок на меня сочувствующий взгляд - прости, не поверила я тебе, ему действительно не нужны твои ответные чувства, раз он так беспечно кидает этот хрупкий фарфор, чтобы однажды не поймать на лету, уставшими руками. Я пришла к тебе очень поздно, непозволительно долго присматриваясь к тебе и подбирая ключи к тому самому сейфу, где стоило сложить свою атрибутику. Прости, Я во всем своем великолепии сейчас не нужна ни ему, ни тебе. Я вернусь, но в одну реку нельзя войти дважды, в нашем случае это означает, только не с ним и не обратно...
Сладкая агония без права довести ее до логического финала. Избиение по лицу продолжилось в изощренной и беспощадной интерпретации. Я уже предвижу развязку этого безумия, он сам о ней честно предупредил. Интуиция не дремлет, сковывает липким страхом, просчитав наперед, к чему это все может привести. Я забываю, что во рту противный шар кляпа с привкусом талька. Зачем издеваться дальше?! Неужели пощечины было недостаточно? Остановись, хватит, давай поговорим как взрослые люди!

- Моя сука что-то пытается мне сказать?

Нет, разговора у нас не выйдет... Тело-предатель обрывает отчаянный поток невразумительных выражений, сознание продолжает сжимать тисками, выбивая слезы - это словно ментальный конденсат, который позволит остаться при здоровом (относительно) рассудке, в то время как пульсация возбужденного естества заглатывает вторжение латексной тверди жаждущими тугими объятиями, освобождая сладкий нектар, чтобы поглотить ее полностью, вытеснить боль умирающей души чувством абсолютной заполненности. Некоторые годами не могут найти собственную G-точку, моя же будет найдена и рассекречена, где бы ни пряталась. Вибрация медленных оборотов, жестокий резонанс с сокращениями стеночек влагалища, неотвратимо быстро запускает лианы крышесносного удовольствия в кровь, отвоевывая у разума новые территории. Моя чувственность сегодня будет безжалостно интерпретирована против меня же самой. Почему, осознавая все это, я позволяю каплям сладкого яда бурлить в крови, не сдерживая стонов в безжалостный барьер кляпа?

Очередная осязаемая пощечина! Не по лицу, а безжалостным рывком, оставляя пульсирующую пустоту, я непроизвольно толкаюсь бедрами назад... Пытаюсь сомкнуть ноги, чтобы достичь разрядки таким образом, но предупреждающее сжатие подколенной впадины пресекает эту попытку.

Смятый шелк, влажной от моих слез наволочки, плывет перед глазами от новой пелены непрошенных слез, которые ласково снимают его теплые пальцы. Мне хочется припасть к ним губами в последнем порыве отчаянного раскаяния, пусть остановит это насилие, пусть даст мне сказать хоть слово, пусть все прекратится! Я бы не воевала против тебя, если бы ты меня не напугал своей бескомпромиссностью! Этот гребаный звонок так легко стереть из истории, почему ты с этим затягиваешь? У меня практически не осталось нервной системы, она не из стали, зачем ты рушишь ее до основания?!
Пальцы перемещаются на кисти, отодвигая гладкую сталь браслетов, гася отголоски боли в истерзанной коже. Моргаю, увидев выступившие капли крови. Маленькие, как от мимолетной быстро заживающей царапины. Как далеко я могу зайти ради спасительной боли? Почему тебя не останавливает вид крови, ты всегда мог чувствовать, а в последнее время мы соединились в тесную эмоционально-энергетическую систему, тебя же расплющит пульсацией моего страдания! Почему ты продолжаешь смотреть на меня с отмороженным выражением на лице?!

- Вернемся к нашим воспитательным мерам!

...Мой мир разрушен до основания зудящей болью эротической одержимости, шелк покрывала вызывает новые судороги в попытке потереться, погасить этот гребаный жар неуемного желания! Сублимация в отчаянные рыдания, которую не гасит даже боль в обожженных трением запястьях! Я очень хочу обмануть себя. В этот раз точно... Сухой щелчок, кольца пульсирующей, истекающей влагой возбуждения вагины сжимают холодную пустоту, она прорывается горьким спазмом в горле с затяжными рыданиями в подушку. Дергает, словно от удара током, прокатываясь ледяной лавиной по телу, от прикосновения твоей руки. Последней издевательской ласки на сегодня, ты уже понял, что еще немного, и я взорвусь от одного ощущения дыхания на коже. Тактильное восприятие добралось до критической отметки, разрушив ранее установленные пределы - и это могло бы стать началом моего рая, если бы не стало твоим оружием возмездия и наказания!